Доверься мне (ЛП) - Мак Бекка. Страница 17

Она осматривает свой наряд — леггинсы и толстые кожаные ботинки, безразмерная толстовка под распахнутым шерстяным пальто, и, как вы уже догадались, краснеет.

Я легонько дергаю ее за волосы.

— Больше всего мне нравится шапка, — я хихикаю, когда варежка выпадает из ее кармана, и беру ее за одно из висячих ушей. — И щенячьи рукавички.

Она забирает коробки у мужчины с улыбкой и огромной благодарностью, и выходит за мной на улицу.

— Твоя мама больше не печет булочки с корицей в Рождество? — спрашиваю я, предлагая ей половинку своей. Она качает головой, и я пожимаю плечами, запихивая оставшуюся часть в рот и слизывая с пальцев липкую творожно-сливочную глазурь.

— Мои родители живут в Онтарио, мы не видимся на Рождество.

— А ты не можешь их навестить?

— Я могла бы, но они пенсионеры и всю зиму в путешествиях. Мой брат живет здесь, поэтому я справляю праздник с его семьей.

— Ты проводишь рождественское утро в одиночестве? — мне это не нравится. Почему бы ей не провести весь день со своим братом? Или может с Карой и Эмметтом? — Разве это не одиноко?

Она поднимает плечо и опускает его.

— Я привыкла к этому, — ее взгляд скользит вниз по моему телу, затем снова вверх. — Что ты здесь делаешь, Картер?

Я киваю на праздник через дорогу.

— Занимаюсь благотворительностью.

— И что ты тут забыл?

— Ну, я увидел, как ты идешь, и подумал… — я неловко почесал висок. — Почему ты сбежала в пятницу? — что-то неуютное и чужое скручивает мой живот. — Я думал, мы пойдем перекусить.

Оливия пристально смотрит на меня.

— Ты серьезно? Это ты бросил меня.

— О чем ты? Ты ушла, ничего не сказав.

Она закатывает глаза.

— Потому что я вернулась из уборной, а на тебе висела другая женщина, Картер!

— Что? — я морщу и расслабляю лоб в тот момент, когда вспоминаю Бреанну. Или, может быть, это была Бренда. Бринн? Черт, я не могу вспомнить, но у нее точно были рыжие волосы. — О, старушка-рыжуля. Ты из-за этого расстроилась?

— О Боже, — она хлопает рукой по лицу. — Ты серьезно не понимаешь, почему мне может быть неприятно видеть тебя с другой женщиной? Особенно после того, как я только что согласилась провести с тобой время наедине?

— Ну, наверное, могу, но… — я потираю затылок. Она злится на меня? Я не хочу, чтобы она на меня злилась. — Я ничего не делал. Такие вещи происходят постоянно, куда бы я ни пошел, — я не уверен, что мне стоило это озвучивать, хоть это и правда. Сейчас она выглядит слегка напуганной. — Ревнуешь?

Она опускает взгляд на землю.

— Нет.

— Думаю, да, — я дергаю ее за шнурки на толстовке. — И, кажется, мне это нравится.

Оливия отбрасывает мою руку.

— Мне не нужно сравнивать себя с другими женщинами и напоминать себе о том, что я не дотягиваю до них, ясно?

Не дотягивает? Какого хрена?

— Нечестно сравнивать тебя с ними. Ты совершенно другая.

— Я в курсе, — пробормотала она, глядя в пол.

— Да, они, типа, здесь, — я держу руку на уровне пояса Оливии, а потом поднимаю над ее головой, насколько позволяет мой рост — А ты здесь, наверху.

Милая, робкая улыбка появляется в уголках ее рта.

— Знаешь, для человека, который за словом в карман не полезет, иногда ты бываешь милым.

— Это еще один из моих талантов, подаренных Богом, — я смотрю на оживленный парк через дорогу от нас. — Эй, не хочешь прогуляться?

— О, нет, я… — она поднимает рукав пальто, чтобы проверить свое… голое запястье. — Черт. Я не взяла часы.

Я приобнимаю ее за плечи, прижимаю к себе, и веду через улицу.

— Ты бываешь рассеянной. Пойдем, там есть ребята, будет весело.

— Смотря в твоем понимании «весело».

— Если мы соберем двадцать тысяч долларов, меня ткнут пирогом в лицо, а я-то знаю, что Адам Локвуд жаждет сделать это.

Оливия хихикнула.

— А если вы соберете не всю сумму?

— Тогда я пожертвую оставшиеся деньги и получу пирогом в лицо.

— Как ты думаешь, сколько мне надо заплатить Адаму, чтобы он мне уступил?

Я улыбаюсь, притягивая ее ближе.

— Пойдем, коротышка.

Я привыкла быть самым маленьким человеком в комнате. Большая часть моих учеников выше меня, даже первокурсники.

Но то, что я испытываю сейчас — ужасно.

— Это я такая маленькая или твои друзья настолько высокие? — шепчу я Картеру, когда мы подходим к его команде. Он сейчас возится со второй булочкой с корицей, его пальцы покрыты глазурью, но он все же бросает на меня забавный взгляд.

— И то, и другое. Не переживай. Они не кусаются, — он подмигивает. — А вот я могу.

Я не знаю, как здесь оказалась. Я планировала больше не видеться с Картером или как минимум с ним не общаться. Мне казалось, пятница достаточно жестко, но по делу напомнила мне, кто он такой, чтобы я больше не забывалась и не открывала ему душу.

Но теперь я не так в этом уверена.

Не поймите меня неправильно: этот человек, без сомнения, действительно соответствует самовлюбленному образу, который выстроили СМИ. Он свободно озвучивает все, что у него на уме, что делает его невероятно честным, но в то же время весьма раздражающим.

Мне, в чьи трусики он так активно пытается залезть, совсем не хочется и не нужно знать о девушках, которые вешаются на него при любой возможности. Мне, конечно, приятно, что он объяснил, что происходило между ним и той клубничной блондинкой, но почему-то правда напрягает меня не меньше моих собственных умозаключений.

Самый высокий мужчина в группе оборачивается, и я сразу узнаю в нем Адама Локвуда, вратаря-суперзвезду «Ванкувереских гадюк». Он широко раскидывает руки, направляясь в нашу сторону.

— Куда ты пошел? Я думал, может, ты пошел покупать член… — его глаза смотрят на меня, щеки краснеют. — Носок… — он прочищает горло и робко машет мне рукой. — Привет. Я Адам. Нет. Блять, — он закрывает лицо рукой, а потом протягивает мне. — Адам. Я Адам. Прости. Мне неловко, потому что я тебя не знаю, но я сказал о носке для члена при тебе.

Боже, он очаровашка. А еще безумно красивый, с ярко-голубыми глазами и темными кудрями, которые так и хотят, чтобы их потрогали.

Я пожала ему руку.

— Ты можешь говорить при мне о носках для члена сколько угодно.

Картера наклоняет губы к моему плечу.

— А я могу…

— Нет, — я закрываю его лицо рукой и отталкиваю его.

— Вот блин! — он показывает на меня. — Это Оливия.

Глаза Адама сияют.

— О! Подруга Кары! — его глаза темнеют, когда он смотрит на Картера. — О. Подруга Кары.

Картер закатывает глаза.

— Все в порядке. Оливия хотела потусоваться со мной.

— Эм, неправда. Ты притащил ме…

Он приобнимает меня за голову и притягивает к себе, прерывая мои слова.

— Тс-с-с.

Широкая улыбка озаряет лицо Адама, его взгляд скачет между Картером и мной, и в этот момент я понимаю, что он все еще обнимает меня, прижимает спиной к своей груди, и я не знаю, как выпутаться.

К счастью, меня замечает Эммет.

Его глаза в удивлении расширяются, и он бежит к нам с другого конца парка.

— Олли! — он вырывает меня из рук Картера и крепко обнимает. Это мой любимый вид объятий, они похожи на медвежьи и даже слегка душат. — Кэр не сказала, что ты придешь. Она на встрече с какими-то клиентами.

— Я и не собиралась. Я финально закупалась перед Рождеством, а меня притащили сюда против моей воли.

Красивый блондин становится рядом с Эмметом и одаривает меня смущенной улыбкой.

— Картер не любит отказы.

— Думаю, ему сложно понять эту концепцию.

Бирюзовые глаза парня загораются, и он пожимает мне руку, чтобы представиться, хотя я и так знаю, кто он.

— Гарретт. Спорим, я понравлюсь тебе сильнее.

— Я того же мнения.

— И тебя можно понять, — он лениво указывает на свое. — Это очарование восточного побережья.