Доверься мне (ЛП) - Мак Бекка. Страница 83

— Стоит ли ругаться при ребенке? Это не очень хорошо для маленького Джема.

Я наслаждаюсь удивлением в его лице, когда он понимает, что я узнаю его. Как я могу не узнать? Он удивительным образом похож на Оливию, за исключением…

— Черт возьми, она, мы действительно похожи, не так ли?

— За исключением…

— За исключением того, что у меня на груди ребенок, а не пара сисек?

— Я собирался сказать о разнице в росте, но, конечно, можно ограничиться и этим, — сиськи у Оливии идеальные, но я чувствую, он такое уточнение не оценит.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает Джереми, с презрением оглядывая меня. Я уверен, что я ему очень не нравлюсь. — Олли не говорила, что ты придешь.

— Она не знает. Я не должен был приходить ни на какие игры.

— И ты все равно пришел?

— Угу, — я делаю что хочу. Оливия это знает, а вот ее брат, возможно, нет. — Я прилетел рано утром.

— Ты сам заплатил за перелет, вместо того чтобы лететь с командой? Зачем ты это сделал?

Потому что я богат и могу?

— Потому что я хотел увидеть, какой тренер твоя сестра и как играет твоя дочь. Олли сказала, что Аланна хотела видеть меня на игре, — это я планирую сказать, когда Оливия будет ругаться, что я пришел.

Я оборачиваюсь ко льду, где Оливия все еще разговаривает с той брюнеткой. Она смеется, берет свою клюшку и слегка встряхивает ее.

— Которая из них твоя дочь? — спрашиваю я, хотя почти уверен, что знаю.

Джереми показывает на Оливию и брюнетку.

— Та, которая не отходит от нее.

Она обнимает Оливию, крепко прижимается к ней, прежде чем Оливия выводит ее на лед, слегка похлопывая по заднице.

Глаза Аланны бегают по трибунам, вероятно, в поисках родителей, и когда они останавливаются на Джереми, ее лицо загорается, и она начинает махать рукой.

И тут она замечает меня.

Ее клюшка с грохотом падает на лед, и у нее отвисает челюсть, когда она стоит и смотрит на меня. А потом пронзительно кричит. Она кричит, а я смеюсь. Она подпрыгивает на своих коньках, а затем бросается обратно к скамейке и сжимает Оливию в объятиях, от которых та чуть не падает.

— Спасибо, спасибо, спасибо, тетя Олли, — слышу я ее крики отсюда, а Оливия, черт возьми, растеряна, смотрит с Аланны на лед, на трибуны, на брата, на…

На меня.

Я поднимаю руку в перчатке и машу ей. Ее лицо озаряется самой яркой, пронзающей светом улыбкой.

— Черт, — бормочет Джереми. — А я-то рассчитывал, что она разозлится на тебя за то, что ты явился без предупреждения.

Прежде чем я успеваю ответить ему, Аланна проносится по льду, подпрыгивает в воздух и ударяется своим о стекло передо мной.

— Я забью гол для тебя! — кричит она. — Не могу дождаться, когда ты увидишь!

— А что насчет меня? — спрашивает Джереми. — Ты собираешься забить один для своего старика?

Аланна смеется.

— Отстать, папа. Новый человек в городе.

Джереми бубнит себе под нос, а затем указывает на трибуны.

— Ну, давай. Моя жена отказывается стоять, а она почти что завизжала от восторга, как увидела тебя.

Команда Оливии разгромила другую. Дошло до того, что в середине второго периода ей пришлось сказать девочкам, чтобы они успокоились. Аланна забивает два гола и ведет, будто у нее моя ДНК. После обоих голов она указывает на меня, а затем делает вид, что ее клюшка — это гитара и она играет на ней безумное соло. Ее мама, Кристин, от стыда зарывается лицом в ладони, а мы с Джереми боремся за звание самого громкого взрослого на трибунах.

Я, конечно, победил, но Джереми попытается доказать обратное. Может быть, именно поэтому, когда девочки выходят из раздевалки, мы толкаем друг друга локтями, пытаясь первыми добраться до них. Я снова выиграл. Очевидно.

Оливия морщит нос в улыбке, и пристраивается рядом со мной.

— Ты здесь, и я даже не злюсь из-за этого.

— Значит ли это, что я могу делать больше вещей, которые мне не разрешено делать? — например, есть кое-что, что я…

— Нет.

Черт.

Подцепив пальцем ее подбородок, я подтягиваю ее лицо для мягкого поцелуя, не обращая внимания на рвотный звук, который издает ее брат. Я так соскучился по этим губам, это невероятно.

— Я скучал по тебе, коротышка.

— Привет, — маленькая девочка рядом с Оливией наполовину машет мне, прислоняется к стене, скрестив руки и лодыжки, будто все абсолютно обыденно. Она кивает. — Привет. Как дела? Я Аланна. Ты можешь звать меня Лана. Или Ланни. Или Эл. Или Алли. Или просто… — она приподнимает лениво плечо и отпускает его. — Аланна.

Я не успеваю ответить, как ее маленькие кулачки оказываются у ее рта, едва прикрывают пронзительный визг, вырвавшийся из ее горла. Она бросается на меня, облепляя мое тело своими конечностями.

Смеясь, я крепко обнимаю ее.

— Ты надрала там всем задницу, Лэнни. Вот черт. Мне можно говорить задница? Вот дерьмо. Я сказал дерьмо. Черт, я сказал это снова, — ну, все идет как по маслу.

— Папа все время говорит плохие слова, — Аланна сползает по моему телу и обнимает родителей, целуя брата в щеку. — Иногда мама заставляет его спускаться в подвал на тайм-аут, и тогда он должен положить деньги в банку для ругательств. Потом мама использует эти деньги, чтобы купить новые туфли и дорогое вино.

Мой взгляд скользит к Кристин.

— Сколько я должен в банку с ругательствами?

— За четыре ругательства четыре доллара, — она протягивает руку, сжимая пальцы. — Плати, приятель. Маме нужно шикарное вино.

Я сую ей в руку десятку и говорю, чтобы она оставила сдачу, потому что к концу этого дня я, вероятно, буду должен больше.

Аланна роется в сумке, висящей на плече Оливии, и достает оттуда маркер.

— Можешь подписать мою клюшку?

— Могу я подписать твою клюшку? — я качаю головой, нацарапывая свое имя на клюшке. — Чувак, я должен просить тебя подписать мою клюшку после того, как ты играла.

— Чувак, — тревожно хихикает Аланна, падает обратно на Оливию, которая издает «у-у-ф-ф», поскольку вынуждена удерживать племянницу. — Картер Беккет только что назвал меня чуваком.

Я подмигиваю ей.

— Какие у вас сейчас планы, ребят? Могу я пригласить всех на обед?

— Да! Я обедаю с суперзвездой, я обедаю с суперзвездой, — поет она, исполняя какой-то странный танец. Кажется, это называется «флоппинг»?

— О, ну, у нас есть дело… — Джереми почесывает голову.

Кристин шлепает его по руке.

— Нет у нас никаких дел. Не притворяйся, что ты сейчас не сходишь с ума от одной мысли о том, что будешь обедать с ним. Ты не можешь дождаться, чтобы написать всем своим друзьям, — она улыбается мне. — Мы с удовольствием пообедаем с тобой. Большое спасибо, Картер.

— Куда мы идем? — спрашивает Аланна, когда я обнимаю ее за плечи и направляюсь к парковке.

— Ну, какая твоя любимая еда?

— Пицца и куриные крылышки, чувак!

— Чувак, — я откидываю голову назад. — Мы станем лучшими друзьями.

— Можно мне прокатиться с тобой, Картер?

— Аланна, — вздыхает Джереми. — Нет. Ему нужно уединиться, я уверен.

Я пожимаю плечами.

— Для меня это не имеет значения.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — умоляет она отца, хватаясь за его пальто, потрясывает его.

— Хорошо. Но ты должна взять свое автокресло.

— Мне почти восемь, — возмущается Аланна, скрещивая руки и выпячивая бедро, настоящая Джуди. — Автокресло для малышей.

— А когда тебе будет восемь, ты сможешь отказаться от него, — он с ухмылкой пихает его мне в грудь, будто я имею хоть какое-то представление о том, как установить эту штуку. — Но пока ты все еще моя милая малышка.

Оливия смеется над моим выражением лица, забирает у меня автокресло и прикрепляет его к заднему сиденью.

— Ты ангел, — шепчет она, целуя меня в щеку. — Я приехала с ними, поэтому могу поехать с тобой, но моя сумка с вещами на выходные все еще дома.