Магия и кровь - Самбери Лизель. Страница 44

Права была миссис Картер. Йохан — хороший учитель. Он научил меня, что наша история определяет наше будущее, вот я и хочу узнать побольше о своей истории. Особенно если в ней замешан покровитель мальчика, которого я должна убить.

Глава четырнадцатая

Назавтра мы с Кейс стоим в очереди на «Пути́новой фабрике». «Пути́н» — это национальное квебекское блюдо, и здесь его готовят особенно вкусно: хрустящая картошка фри, нарезанная вручную, под домашним соусом, с жареным зерненым сыром, кусочками моцареллы и толстыми ломтиками бруклинской пепперони. А недавно стали продавать такую пиццу. Новый вкус, ограниченная серия. Вчера мама перевела мне мою двадцатку, и, хотя я пыталась вернуть долг Кейс, она только отмахнулась. А поскольку Люк не взял с меня денег за татуировку, в моем распоряжении все деньги на неделю. Это стоит отметить вкусненьким. Тем более что Кейс прекрасно показала себя на ознакомительном собрании в библиотеке и так понравилась дяде Роуэн, что он включил ее в краткий список кандидатов.

Я поднимаю телефон перед собой, чтобы сделать наше с Кейс селфи.

— Скажи: «Пи-и-ицца!»

Кейс делает на камеру лицо сковородкой, зато я улыбаюсь. ИИ-помощник снимает серию наших фотографий, на которых позу меняю только я.

— Помощник, придумай подпись — что-то про жизнь как пицца, — велю я.

Кейс закатывает глаза.

— Все-таки ты чокнутая.

Я пожимаю плечами и гляжу на длинную-длинную очередь, вытянувшуюся на квартал. Обычное дело, когда здесь подают экспериментальные блюда с новыми вкусами. Все просто на уши встают, лишь бы попробовать новинку и запостить фотки, пока продажу не закрыли.

— Что скажешь про историю с Йоханом? — спрашиваю я.

Вчера нам пришлось спешно готовить большой заказ для поставщика одной сети магазинов косметики, и я не успела поговорить с Кейс о том, что узнала. В том числе и о том, что у нас, похоже, стерли воспоминания о тете Элейн. Вместо этого я с бешеной скоростью паковала и маркировала нашу косметику под воображаемый ритм напряженного молчания между мамой и бабушкой. В основном дело было в маме — она страшно злилась, что бабушка не смогла уговорить Маму Джову изменить мне задание. Это я поняла по тому, что она время от времени бормотала что-то вроде «если матриарх не может повлиять на предков, это не матриарх, а бестолочь какая-то». Бабушка еле сдерживалась, чтобы не выгнать ее за дверь пинками. Я это знала по тому, как она сжимала и разжимала кулаки. Если бы ей не нужна была помощь, она бы, наверное, сдерживаться не стала.

— Я не слышала, чтобы кто-то думал про тетю Элейн, — жалуется Кейс.

— Ясное дело, — отвечаю я. — Ты же всегда слушала только мои мысли, потому что тебе лень нормально пользоваться своим даром.

— Это про…

— Протест у тебя уже больше года, а в результате ты слишком много знаешь о моих тайных мыслях и почти ничего — о том, что могло бы принести настоящую пользу.

Кейс сердито фырчит:

— Знаешь что? Верни-ка мне мою десятку!

— Да я не пытаюсь тебя поддеть!

Так и есть, хотя мне до жути жалко, что она не владеет своим даром настолько, чтобы перестать постоянно торчать у меня в голове. Особенно потому, что после нашей вчерашней переписки я то и дело вспоминаю о Люке и ничего не могу поделать. И каждый раз, когда Кейс оказывается рядом, она смотрит на меня своим особым, острым и тревожным взглядом, который тут же напоминает мне, что к концу месяца я должна убить его. А думать об этом постоянно, представьте себе, сильно мешает, когда надо в кого-то влюбиться.

— Я просто хочу сказать, что ты вполне могла ни разу не столкнуться с такими мыслями.

— Правда? Ты сказала гораздо больше.

Мы дуемся друг на дружку, и я сдаюсь первой, поскольку я безвольная.

— Ладно, извини. Должен быть способ узнать больше о тете Элейн.

Вчера вечером я переписывалась с Кейшей — спросила, знакомо ли ей это имя, но и она ничего о ней не слышала. Утром я даже робко постучалась в дверь Алекс и топталась в коридоре, пока Алекс не велела мне вываливать все как на духу. Тогда я спросила ее, слышала ли она о некоей Элейн Томас. Если бы она узнала имя, я бы тут же все ей рассказала — но она его не узнала.

Она просто поморгала на меня с порога и сказала:

— Нет. А кто это?

Кейс говорит:

— Ты уверена, что стоит этим заниматься? Может, лучше как следует изучить Маму Джову? По-моему, так мы вернее найдем выход из положения, чем если будем сопоставлять зацепки, которые, возможно, даже и не зацепки.

— Я уже знаю все о Маме Джове. Жизнь у нее была ужасная. И ее задание ужасное. Вот и все. А тебя что, вообще не смущает, что у нас нет никаких воспоминаний о тете Элейн?

Кейс смотрит на меня исподлобья:

— Еще как смущает! Просто я знаю одного человека, которому, возможно, кое-что известно о ней. Можем обратиться к нему, если больше никто нам ничего не скажет и тебе настолько приспичило.

— Кто это?! И, кстати, почему ты раньше молчала?!

— Потому что ты читала мне нотации про мой дар! — Кейс выпячивает подбородок. — Кейша ведет сетевые видеодневники с тех пор, как научилась держать в руках телефон. Если мы когда-то знали что-то о Маме Элейн и у кого-то остались доказательства, они сохранились в Кейшиных фото и видео. Зуб даю, взрослым в голову не пришло их подчистить.

— Кейша свои дневники кому попало не покажет. — Живо помню, как я едва заглянула ей через плечо и она меня поколотила. Не преувеличиваю. Честное слово. Дядюшке пришлось нас разнимать, и у мамы с тетушкой разгорелся из-за этого жуткий скандал. Кажется, тетя Мейз тогда и правда что-то подожгла.

— Значит, надо найти убедительную причину, чтобы она их показала.

Да чтоб меня хакнуло.

Я включаю телефон, листаю ленту Кейши, чтобы посмотреть, что она сегодня делает. Последний пост — ее селфи в «Буром медведе». Она состроила скучающую гримасу, а подпись гласит: «Спасите». Пост только для близких друзей и родственников.

Кейс тоже заглядывает в экран.

— Если свидание не заладилось, пусть просто уйдет.

Обычно Кейша прекрасно умеет руководить ходом свидания.

— Если она так сделает, ей поставят плохой отзыв. Но если мы придумаем для нее повод, может, отзыв все равно будет хороший.

— Зачем нам придумывать ей повод?..

— Да ради любви предков! Чтобы за это заставить ее показать нам свои дневники! — Я мотаю головой. — Знаешь, Кейс, ты, конечно, много книжек читала, но в жизни не очень разбираешься.

— Да ну тебя.

Я отмахиваюсь от Кейс и пишу ее сестре:

Свидание не заладилось?

Она тут же отвечает:

ХУЖЕ НЕ БЫВАЕТ! Детский сад какой-то

Хочешь, спасем тебя?

Божечки! ДААААА

Мы мигом! А можно тебя попросить об одолжении?

Почему в нашей семье все такие корыстные?

Кейс хмыкает:

— Чья бы корова мычала! Она хуже всех нас!

Я пишу:

Мне надо узнать кое-что о нашем предке.

А я откуда знаю???

У тебя могли остаться в дневнике фото и видео, о которых ты забыла.

Ни фига себе! Ладно! Только заберите меня отсюда!

Кейс скрещивает руки на груди.

— Я никуда не поеду.

Кейс просто в ярости. Да и я, честно говоря, планировала провести день иначе, но мне позарез нужно заглянуть в дневники Кейши. Кейс сидит напротив меня за столиком и смотрит на пустой экран, вделанный в столешницу. Мы на первом из трех этажей «Бурого медведя» — самого популярного в городе кафе с настолками, у которого самое неудачное на свете название.