Черты и силуэты прошлого - правительство и общественность в царствование Николая II глазами современ - Гурко Владимир Иосифович. Страница 96

С своей стороны следом за этим представляет свои соображения царю по этому делу гр. Воронцов. Он, наоборот, настаивает на личном участии царя в этом деле, причем предвидит, что «если не будет явно, что мы работаем для Вас и под Вашим покровительством, то, вероятно, большинство откажется, не желая отдавать свое время и труд на увеличение средств Х-а, У-а или 7-а, при могущих изменяться взглядах гг. министров». Одновременно обращается Воронцов с письмом к Фредериксу, в котором в весьма резких выражениях упрекает его в том, что он тормозит дело государственного значения.

Барон Фредерикс, как известно, отличался ограниченными умственными способностями, но одновременно и безукоризненной честностью и рыцарскими свойствами. Внутреннее чутье нередко руководило его действиями, прирожденный инстинкт ему подсказывал, что русскому царю негоже участвовать в коммерческих делах.

Поэтому Фредерикс, получив от царя категорическое приказание приобрести на средства Кабинета паи образуемого общества, наотрез отказался от исполнения этого Высочайшего повеления, подав одновременно прошение об увольнении от должности министра двора.

Прошение это Фредерикс снабдил изложением тех мотивов, которые его к этому побуждают, — недопустимость для русского царя участвовать в денежных делах, прибыльность которых зависит от мер государственных, самим царем проводимых, причем прибавлял, что если государю угодно вложить в это дело деньги в виде помощи ему, не связанной ни с какими возможными прибылями, иначе говоря, в виде безвозвратной субсидии, то он, Фредерикс, хотя и считает, что это неразумная трата государевых денег, разумеется, не сочтет себя вправе этому препятствовать.

Государь весьма ценил Старика, как он в семейной обстановке звал Фредерикса, а потому внял его убеждениям, отставка Фредерикса не была принята, а царской резолюцией от 5 июля было приказано не вносить это дело в Комитет министров, покуда не успокоятся события на Дальнем Востоке. Обстоятельство это, однако, не охладило Безобразова и всячески его поддерживавшего Вонлярлярского.

Не проходит и двух месяцев, как Безобразов вновь напрягает все усилия к учреждению задуманной им компании, при — чем действует в полном согласии с гр. Воронцовым. 23 июля (1900 г.) он представляет государю новый меморандум, в котором проводит ту основную мысль, что в Маньчжурии и вообще во всем Северном Китае должно всецело господствовать «наше единоличное влияние», причем предусматривается «переселение остальных иноземных влияний в Южный Китай»

— «Куй железо, пока горячо», — пишет Безобразов царю, имея в виду наши успехи в подавлении боксерского движения и ту видимость соглашения по китайскому вопросу, которая выразилась в совместном движении военных отрядов европейских держав на Пекин.

Вновь испытав неудачу и приписывая ее всецело противодействию Витте, Безобразов меняет свою тактику и вместо того, чтобы продолжать вести борьбу путем злобной критики всех его действий, в подаваемых им царю записках он пытается войти с ним в соглашение. Это ему в известной степени, по-видимому, удается. В записке, поданной им Николаю II 23 апреля (1901 г.), он утверждает, что Витте относится к мысли об образовании товарищества сочувственно. Действительно, в июне 1901 г. устав товарищества утверждается Комитетом министров, но учредителями оказываются не прежние лица из придворных сфер, а два подставных лица — Альберт и Крузе. Однако дело от этого не подвигается, ибо товарищество никакими средствами, кроме пожертвованных Кабинетом Его Величества, не обладает и к указанному в уставе времени образования его основного капитала он оказался в размере 20 % предусмотренного общего его размера; сумма эта не собирается, а потому товарищество юридически перестает действовать.

Казалось бы, что после всех своих многолетних стараний, неизменно оканчивающихся неудачами, Безобразов должен был бы утратить надежду на успех и отступиться от задуманного дела. Да так бы оно, по всей вероятности, и было, если бы не стоявший за ним Вонлярлярский, не переставший надеяться, что при помощи корейской концессии он избегнет грозившего ему окончательного разорения, что в конечном результате в 1907 г., кстати сказать, и произошло. С апреля 1902 г., а именно после назначения министром внутренних дел Плеве, рабочей силой в этом деле является именно он, а Безобразов используется лишь для представления через его посредство записок царю. С Плеве Вонлярлярский находится в весьма оживленных, почти ежедневных, сношениях и, по-видимому, встречает в нем на почве борьбы с Витте деятельную поддержку. В результате Витте сдается и в январе 1903 г. открывает на имя Безобразова кредит в два миллиона рублей «на известное Его Императорскому Величеству употребление». Кредит этот ассигнуется частью из 12-миллионного фонда, частью из секретного фонда Русско-Китайского банка, а главным образом (свыше половины) из прибылей иностранного отделения кредитной канцелярии. Таким образом, дело и деньги, на него назначенные, попадают в бесконтрольное распоряжение отдельных лиц, не внесших пока что в него ни одной копейки собственных денег, причем ведется дилетантски. Зато Безобразов приобретает все большее влияние на ход дела на Дальнем Востоке и, назначенный 6 мая статс-секретарем, превращается в полуофициального докладчика по всем вопросам, до него относящимся.

Это положение пугает решительно всех заинтересованных министров, которые при таком обороте дела предпочитают придать ему законную оформленность. Не препятствуют этому и Безобразов и Ко, так как полученные ими деньги уже на исходе. В результате 31 мая 1903 г. утверждается устав «Русского лесопромышленного общества на Дальнем Востоке», учредителями коего значатся кроме лиц, поименованных при образовании несостоявшейся Восточно-Азиатской промышленной компании, еще гр. А.И.Игнатьев, П.П.Гессе и Н.Г.Матюнин. Были ли вложены в это дело учредителями какие-либо средства, мне неизвестно. Во всяком случае, размер этих средств держался в строгом секрете. Что касается Кабинета Его Величества, то общий размер ассигнованных им на это дело средств в виде безвозвратной субсидии достиг 250 тысяч рублей.

Тотчас по образовании лесопромышленного общества делу разработки леса в устьях Ялу придается государственное значение. Выражается это в том, что в предприятии работают лица, состоящие на государственной службе, но освобожденные от всяких иных занятий и продолжающие тем не менее получать казенное содержание. Мало того, для вооруженной защиты предприятия переводится на самую корейскую границу — в Фынь-Хувно-Чен — читинский казачий полк.

У Безобразова возникает даже мысль образовать солдатские рабочие артели для разделки леса, одетые в китайское платье и имеющие оружие, спрятанное в обозе. Когда это нелепое предположение, по настоянию Куропаткина, отвергается, Безобразов образует такие же артели из… хунхузов, которые вооружаются казенными ружьями.

Само собою разумеется, что в смысле защиты края полк этот, а тем более хунхузы не имели никакого значения. Получается, таким образом, совершенно невозможное положение. С одной стороны, мы не увеличиваем нашей военной силы, могущей оказать сопротивление натиску Японии, с другой, мы пускаем в ход все средства для того, чтобы окончательно озлобить Японию, внушив ей уверенность, что мы не намереваемся вовсе считаться с соглашением, заключенным с нею в 1898 г. относительно Кореи. Между тем к этому времени мы уже точно знаем, что таким образом мы неизбежно входим в конфликт с теми основными задачами, которые поставила себе Япония.

Действительно, уже в 1900 г. наше дипломатическое представительство в Японии отдавало себе в этом вполне точный отчет. Нашим посланником в Японии был в это время барон Р.Р.Розен, один из весьма образованных и дальновидных наших дипломатов, впоследствии предсказавший, что наш союз с Францией и Англией неминуемо вовлечет нас в войну с Германией последствия которой, даже в случае поражения немцев, будут для нас неблагоприятны. Вот этот барон Розен еще при занятии нами Порт-Артура в 1898 г. убеждал Министерство иностранных дел в необходимости для нас войти в твердое соглашение с Японией по всему дальневосточному вопросу, не ограничиваясь тем кратким и неопределенным актом, который был им совместно с японским министром Нисси подписан.