Овидий в изгнании - Шмараков Роман Львович. Страница 6

«Тут в соседнем подъезде парень один жил. Это когда уже дом просел и из земли соки пошли. Его сосед сверху ходит по дому и не может понять: отчего он все время на одном месте спотыкается? Буквально на одном и том же.

— Что это я, жена, — относится он к главному интерпретатору событий в доме, — спотыкаюсь все время? Ну буквально!

Она призадумалась и говорит:

— И действительно, что это ты, волчья сыть, травяной мешок, спотыкаешься? А где именно это интересное событие с тобой происходит?

Сосед ведет жену в центр комнаты и показывает ей пятно на персидском ковре, прямо под ногами у шахского коня, который, как теперь кажется благодаря вмешательству в искусство бытовых коллизий, того гляди поскользнется и сковырнется вместе с шахом в скалистую бездну.

— Это я тут давеча суп разлил, — объясняет он ей сюжетные изменения в картине. — Совершенно невозможно передвигаться.

Жена жестом фокусника, достающего женщин, откидывает ковер, и оба смотрят на то, обо что он спотыкался. Насмотревшись всласть, сосед сверху идет вниз и говорит парню:

— Голову подними, нельзя же до такой степени не интересоваться миром, в котором ты живешь! Ты не видишь, что твоя люстра корни пустила?

Парень поглядел и говорит:

— Действительно, пустила. Это, должно быть, с тех пор как на меня твоя жена вишневым вареньем протекла, на потолке сделалась такая благодатная для вегетации почва. Редкостный какой случай.

— Не умиляйся, — говорит сосед сверху, — а меняй немедленно свою электротехнику, или я возьму топор из туристического набора и вырублю твою лампочку под самый корешок.

— Чего это я для тебя должен упираться? — резонно интересуется парень.

— Ты же не хочешь, чтобы с тобой было, как с нехорошим человеком из третьего подъезда.

— А что это за история? — спросил парень.

И сосед сверху рассказал следующую историю.

«Жил в третьем подъезде нехороший человек. Не было у него положительных сторон ну никаких, у ребенка бы золотой зуб изо рта вынул, и при этом исключительный он был лицемер: всегда делал зло как бы против желания, а лучше норовил показать, что это и не он, а кто-то из коллег по отделу. Всех скомпрометировала эта гнида, даже потомственную лекальщицу Поярыко морально запятнала, а сам с доски почета не слезает. Ну, бывают такие сволочи, что я буду тебе рассказывать. И вот однажды ночью спит он, видит третий сон, и вдруг стучится кто-то к нему в окно. Осторожно, но настойчиво, как в фильмах про гражданскую войну и подпольный обком.

Он очнулся, немного послушал и говорит жене:

— Знаешь, милая, какой чудесный сон мне снился. Будто разговариваю я с английской королевой, так, больше всего ни о чем, и собираюсь уже уходить, как вдруг она мне говорит: «Андрей Иванович! Вам не будет в падлу выпить с нами чашечку чаю?» Я ей, конечно, говорю: «Уважаемая! Ну что вы такое говорите? Как я могу высказаться вопреки этому? Конечно, я только за и с благодарностью принимаю ваше предложение». Тут она накрыла быстренько, и сели мы. Принц-консорт тут, дети всякие. Принц Уэльский, опять же. Шашку свою отстегнул и прислонил к тахте. Сидит, как человек, когда слово в разговор вставит, когда абрикосовое варенье подаст. Чаю отхлебнем, сушечку с кунжутом окунем в него, откусим и еще отхлебнем. Все честь по чести, кунжут по чашечке кружится, ложечкой никто не звякнет, и разговоры ведутся. Королева о внешней политике, ну там туннель под морем и конец эпохи блистательной изоляции, а я больше склоняю к семейным ценностям, без которых, говорю, никакая блистательная изоляция абсолютно невозможна. Видя, какой я образованный человек, она предлагает мне кофе с ликером и тут же, чтоб показать, что ее намерения не останутся на бумаге, ставит бутыль на стол…

— Я полагаю, ты к этому и гнул, — говорит жена. — Королева, дескать, тебе настоятельно предлагала, сон в руку, доверяй интуиции и все такое. Сейчас пойдешь искать, где у тебя запрятано, опять буфет бабушкин завалишь или вляпаешься в потемках в отраву для мышей, натащишь дряни этой на ногах в постель, а у меня раздается потом по телу зуд и жжение.

Он ей говорит:

— Ты, дорогая, оставь свой зуд для отдельного обсуждения. Мы сейчас не о твоей занимательной физиологии говорим. И вот в самый патетический момент, когда она хотела мне предложить ответственное поручение, удачно выполнив которое я приобрел бы вес и устойчивость в обществе, — в этот момент какая-то неучтенная единица стучит в окно и срывает мне карьеру! Кто это там, скажи мне? Может быть, путник запоздалый, которого нам следует снабдить ночлегом?

— Какой путник, — отвечает жена, — третий год ниже уровня метро живем. Уймись, пожалуйста, никто не стучал, это корни подорожника в окне шпингалет отвернули.

Он говорит:

— Нет, это не корни, я корни знаю, от них скрежет на октаву ниже. Это положительно кто-то стучал, и я сейчас встану, вооружусь топором из туристического набора и пойду смотреть, кто это и для чего тревожит мой заслуженный покой.

И встал нехороший человек, и пошел, тупым топором поигрывая, на кухню, где царит вековечная темь, разрезаемая из окна плотным лучом света, от которого она по углам делается лишь гуще. И, когда глаза его, заслоненные рукою с топором, попривыкли к свету, видит он картину, прямо сказать, нечастую: в окно смотрит на него человек, пропыленный донельзя, с острым социальным взглядом, фонарем на каске и перфоратором на плече.

Нехороший человек форточку приоткрыл и спрашивает:

— Ты, к примеру, кто будешь?

Тот говорит:

— Я шахтер, перевыполнял норму и отбился от своих. Пустите меня, пожалуйста, а как рассветет, я уйду в обратный путь и вечно буду Бога молить за вашу доброту.

— Ну конечно, — говорит нехороший человек. — Можно ли подумать, что под нашим кровом не дадут приюта одинокому шахтеру. Для того ли я, можно сказать, третий год с доски почета не слажу и коллеги преподнесли мне торт «Графские развалины» со специально заказанной надписью «Прекраснейшему», сделанной из бананового крема, чтобы я ославил себя, выказывая жестокость к нуждающимся. Проходите, пожалуйста. Перфоратор вот тут, за дверью, прислоните, где лыжи стоят.

Шахтер входит, снимает свои профессиональные кеды и в дом. Крестится на красный угол и говорит несколько вежливых слов хозяйке, вынужденной подняться из постели и нацепить на себя халат.

— Сейчас, — говорит нехороший человек, — моя супруга, поднявшись с супружеского одра, приложит все усилия, чтобы достойно вас накормить, а вы покамест можете умыться и привести себя в порядок.

Шахтер живейшим образом благодарит.

А надо сказать, что нехороший человек для того затеял всю эту комедию, что ему уже долгое время не доводилось применить своего лицемерия во всем блеске и он начал опасаться, не потерял ли формы; и вот теперь, когда судьба послала ему отбившегося от стаи шахтера, которого никто не хватится, он на радости намерился продемонстрировать на нем весь регистр своих гнусностей.

И вот сидят они за столом и смотрят, как чужой шахтер ест. Третий час ночи на дворе. Он уткнулся носом в тарелку, и в жестком свете его фонаря лежащее на ней рыбье филе выглядит как-то неприютно и по-сиротски.

— Это, — говорит шахтер, — что за рыба?

— Это, — отвечает жена, — палтус. Рыба хорошая. Известная в стране рыба.

— А я бы сейчас, — мечтательно произносит шахтер, — камбалы съел. Такая хорошая вещь. Я когда в Одессе был у тетки, этой камбалой за милую душу отъедался.

Жена только открыла рот, в том смысле, что, дескать, извините, на вас нынче камбалы не припасено, как вдруг шахтер и скажи:

— А собственно, почему бы и нет. Однова живем, в конечном счете. — И пальцем делает такой жест, как будто вписывает это несчастное филе в воображаемую окружность.

Они и ахнуть не успели, как вслед за этим начертанием на тарелке распласталась здоровенная камбала, свою периферию вывалив за края прямо на стол, и дымок от нее курится. И всем сразу захотелось тетку в Одессе.