Овидий в изгнании - Шмараков Роман Львович. Страница 7

— Ну вот, примерно в таком разрезе, — задумчиво говорит шахтер. — Никто не желает разделить со мной, простым шахтером, это маленькое удовольствие?

Нет, все отказались. А нехороший человек делает вид, что для него подобные эксперименты удивления не составляют, и погружается в разгадывание кроссворда, а в глубине души лихорадочно соображает, чем ему грозят подобные способности простых шахтеров.

— Какие удивительные вещи пишут ныне в кроссвордах, — отмечает наконец он. — Вот, например, «китайский учёный, участник Революции 1925–27 гг., с 1954 г. заместитель председателя Постоянного комитета Всекитайского собрания партийных представителей; автор сборника стихов «Гимн новому Китаю»; перевел на китайский язык «Немецкую идеологию» К. Маркса и Ф. Энгельса и стихи В. В. Маяковского». Шесть букв, кончается на «жо». На кого рассчитывали составители кроссворда? Неужели это знание входит в обязательный минимум порядочного человека?

— Сейчас подумаем, — отвечает шахтер. — С какого года, говорите, заместитель председателя всекитайских представителей? С пятьдесят четвертого? Ну, это просто. Это Го Мо-жо.

Нехороший человек сверился и говорит с удивлением:

— Да, подходит. Тут по вертикали «горбатый заяц», это я знаю, он из кроссворда в кроссворд кочует со своим горбом; подходит. Если дефис уместить вместе с буквой в одной клеточке. А вы, позвольте спросить, для чего это знаете?

— Помилуйте, — говорит шахтер. — Именно Го Мо-жо от лица Китайской Академии наук поздравил нашу страну с запуском космической ракеты в направлении Луны. Как этого можно не знать? Это же история наших побед и достижений. Нельзя насильственно лишать себя исторической памяти, это значит — не иметь будущего. Вот у меня с собой по чистой случайности подшивка газеты «Северный колхозник» за пятьдесят девятый год, так сейчас я вам зачту. — И достает ее из кармана. — Вот, значит, шестое января. «Летом курам обязательно дают по 20–25 граммов зеленой люцерны, а зимой — по 10 граммов люцернового сена на голову… работники птицефермы заменили имевшиеся наклонные насесты горизонтальными. Теперь куры в ночное время лучше отдыхают… На снимке: заведующий птицефермой совхоза «Карманово» И. М. Гриб и птичница М. Ф. Грамм готовят к отправке очередную партию яиц»… это не то… ага, вот: «С быстротой спутника облетела Пекин и весь 600-миллионный Китай волнующая весть об успешном запуске Советским Союзом космической ракеты в направлении Луны… Касаясь запуска советской ракеты, известный китайский ученый, президент Академии наук Китая Го Мо-жо заявил журналистам, что запуск Советским Союзом огромной ракеты, появление в Космосе новой научной лаборатории является лучшим новогодним подарком 1959 года. Это, отмечает Го Мо-жо, громкий салют величественному семилетнему плану коммунистического строительства, к осуществлению которого приступил Советский Союз… В заключение Го Мо-жо сердечно поздравил великую Коммунистическую партию Советского Союза, советский народ и советских ученых». Извольте видеть — громкий салют.

Нехороший человек заглянул и признался:

— Да, имеет место. Смотри, дорогая, с какой пользой провели мы ночь, — отнесся он к жене. — Спали бы сейчас, как дураки, но благодаря этой беседе мы узнаем столь же много нового, сколь и полезного в разгадывании кроссвордов.

— Остается только приветствовать такие конкурсы и шарады, — говорит жена, — которые в увлекательной форме освещают для нас историю родной страны.

После таких занимательных бесед идут они спать. Шахтера кладут в зале на раскладушке, а сами возвращаются в спальню.

Жена шепчет:

— Андрюша, ты следи за ним. Диковинный этот твой приблудный шахтер. С палтусом вытворяет черт-те что, Го Мо-жо зачем-то знает. Не к добру это все. Как пить дать, столовое серебро сопрет.

— Не поникай духом, — говорит ей нехороший человек. — Мут ферлорен — аллес ферлорен, мне это в школе говорили. Сейчас я встану, вооружусь топором и посмотрю, что там еще у него в карманах залежалось.

Встал он и на цыпочках, занеся топор над своей коварной головой, прокрался в зал. Я хотел бы сказать, что бледная луна освещала его нечестивые черты, но луна наверху, а там, в подземном мире, совершенно другой набор ценностей. Шахтер, поработав земле, тихо дышал во сне, вытянув поверх одеяла натруженные руки, а штаны его были брошены на пианино. Нехороший человек бесшумно взял их и нырнул в карман. Сигареты «Бонд» и спички балабановские с этикеткой из серии «Громкие заказные преступления Золотого кольца России». Изображен Углич, Иуда-Битяговский и преступная мамка. Подписано: «Кто подкупал напрасно Чепчугова? Если Вы знаете правильный ответ, звоните нам… стоимость одного звонка…» Не стал дальше читать. Следом из кармана потянулись наручники металлические хромированные, на астеническое телосложение, новогодняя электрическая гирлянда с бесплатным подключением, «Круглый год» на 1951 год, с портретом Сталина и албанской сказкой про козу, вантуз, золотая тетрадрахма царя Лисимаха и еще немного мелочи. Потом какая-то дрянь прилипла к пальцам, нехороший человек вытерся о пианино и перешел штудировать левый карман. Там были: две крестовые отвертки, пачка соли, открытка с изображением санатория в Пицунде и подписью: «Дорогому Пашеньке от бабушки в день 75-летия», подарочное издание таблиц Брадиса, шандал с зажженной свечой из тюленьего сала, оперативный план цитадели Самарканда, со стрелкой близ северных флешей и надписью по-монгольски: «Мы здесь», вырезки публикаций Бориса Полевого из журналов «Полезное увеселение» и «Харьковский Демокрит» («Читающий человек», — пробурчал нехороший человек) и наконец клетка с хомячком. Нехороший человек ее поднял и посмотрел на просвет. Хомячок бесконечно бежал в колесе, и его радушное лицо не выказывало признаков усталости. На клетке было приписано: «Звать Блюмкин. Отзывается также на клички Бомбист и Мирбах. С руки не кормить, отгрызет. А в общем, хороший товарищ и благодарный слушатель». — «Товарищ, говорите, — задумчиво произнес нехороший человек. — Ну, посмотрим». Он пошел в ванную и, топором перерезав хомячку глотку, дал крови стечь. Потом, зажав вытянувшееся в смертной истоме тело меж двух пальцев, он вошел в спальню и сказал: «Все равно уже вставать пора, так ты, мать, возьми это вот животное и зажарь-ка дорогому гостю, да расстарайся, черного перцу не забудь, они это любят». Клетку с приотворенной дверью он сунул шахтеру обратно в карман и лег отдохнуть на полчаса.

Шахтер вышел к завтраку умытый и посвежевший, фонарь его горел утренним светом, а на груди его мерцала медаль «За трудовые заслуги».

— Как хорошо я у вас спал, — говорит он. — Покойно, как дома, и совершенно без сновидений, а то обычно, знаете, всякая дрянь снится, то кладбище разроешь с живыми мертвецами, то встречный план недовыполнишь.

— Пожалуйте к столу, — приглашают его.

Сел он за стол. Откусил и разжевал.

— Какое, — говорит, — мясо удачное. Это курица или поросенок? И перец с таким тонким вкусом. Для нас, простых шахтеров, это первое дело. Борис Полевой это хорошо прочувствовал в своем творчестве, его сейчас недооценивают, но я считаю, это наносное. Я вам немного прочту, у меня с собой.

И полез в карман.

Ищет, и лицо его напряглось и окаменело.

— Странно, — говорит он.

— Что такое? — интересуется нехороший человек.

— У меня хомяк есть, я без него никуда. Это мой, так сказать, талисман, и в тяжелые моменты рабочего дня его сердчишко, бьющееся в моих штанах, напоминает, что есть в мире душа, где я живу. А теперь, видите, пусто. — И показывает клетку; дверь ее открывается и закрывается со скрипом.

Все ахают.

— Сбежал, должно быть. Неблагодарные они, — высказалась жена. — Все в лес смотрят.

— Мой не таков, — сурово возразил шахтер, и свет его заволокся траурным сумраком. — Мой был мне верен.

А нехороший человек суетится, заглядывает то под стол, то в китайскую вазу и вообще всем сердцем сочувствует драме скупого на эмоции мужчины.

— Ба! поглядите-ка, — восклицает он, подымаясь из-под серванта. — Он вам записку оставил. Его, должно быть, Блюмкин звали?