Бег в никуда. Книга первая - Мамбурин Харитон Байконурович. Страница 10

Митрослав решил прояснить обстановку и вступил в диалог:

– Ты чего голый, монах? – строго спросил он. – И куда идешь в таком виде?

– Так нет у меня ничего, – открыто улыбнулся лысый и развел руками, потом чуть наклонился и доверительно добавил. – А иду я путешествовать. Я – странствующий монах, стражник. Так что странствую отсюда.

– Куда? – внезапно затупил вслух тупивший до этого молча Обра.

Митрослав тем временем тоскливо молчал, предчувствуя проблемы. Пришлые НЕ должны уходить. Там, где этот гад воскреснет, рошванец останется гнить. И это сейчас. А через год – десяток. А через десять лет – как бы не сотня останется. Навсегда. А вот этот вернется. Быстро вернется. Как солдат он очень хорошо понимал: чужаки нужны, очень. Тем временем голый тип мирно отвечал Обре:

– Как куда? Путешествовать. Странствовать. Мне положено. – но при этом стоял, явно никуда не торопясь. Лишь тихонько переминался на одном месте и задумчиво почесывал бок.

– Так там же ничего нет, – зажато, но искренне удивлялся Обра, всем своим видом показывая, что не понимает тупости чужака, – куда ты пойдешь? Ноги сотрешь, пока других людей встретишь. И людей ли?! И что они тебе? Языка не знаешь, зад вон у тебя так совсем того. Голый. Нет у тебя ничего. Видишь же, строимся. Еще две-три седьмицы, и заживем!

– Это ты, стражник, заживешь, – внезапно очень нехорошо ухмыльнулся Пришлый монах. Его тон изменился с расслабленного на жесткий и злой. – Баба твоя заживет. В городе сидеть будете, а мы, бессмертные, в той же глуши куковать. В дозоре, на разведке, в пещерах и горах. Один только вопрос: за что?

– За что? – тупо переспросил Обра и беспомощно оглянулся на Митрослава. Тот стоял, сжав зубы и играя желваками. Чужак был проницателен и, что гораздо хуже – о многом уже догадался.

– Вопрос цены, достойный стражник недостроенной деревни Кижычи, – спокойно ответил лысый и продолжил, – пока вы покупаете нас и наш труд за сущую ерунду. Миску каши. Безопасность. Обещание учить – за долгую присягу и службу по ней. Цену назначает купец. И пока она мне не нравится. Я вернусь через десяток-другой лет. Посмотрю… как изменятся расценки.

Увидев, что Обра покраснел от возмущения и набирает в грудь воздуха ради очередной глупости, Митрослав решительно вмешался. Он шагнул к Пришлому вплотную и, сверля его взглядом, зло сказал:

– Вали, раз решил. Остановить не можем. Мать не даст, не за что тебя задерживать. Только смотри, как бы тебе не пожалеть потом, когда вокруг на десятки переходов ни души не будет!

– Начну жалеть – вспомню ту неделю, за которую к нашему костру не подошел ни один рошванец вечером. Вспомню кашу вашу. Ответы на наши вопросы тоже вспомню, – отрезал Пришлый, развернулся и устремился прочь из деревни. Не спеша.

Митрослав с Оброй долго стояли и угрюмо смотрели монаху вслед. Рошванцы пока нашли лишь троих "медных", которые не пойми откуда вылезли, полторы сотни "стальных", шесть тысяч "пустых"… и всего двух "серебряных", которых препроводили прямиком к Императору. Рошванец, уговоривший "стального" дать полную присягу, получал дом одним из первых, а здание-то в будущем становилось столичным: вся нация пока умещалась в пределах будущего великого города. Семью удачливого рошванца пробуждали от сна вне очереди. А главное – на всё время, пока "стальной" несет службу по этой присяге, убедивший его не платил налогов. "Доколе под его началом не будет свыше дюжины работников" – так гласило задание, выданное Императором через Мать. Но строжайше запрещалось передавать Пришлым какие-либо навыки, учить хоть чему-нибудь, отвечать на какие-либо вопросы. Улыбайся, будь вежлив, но попробуй ляпнуть хоть что-то лишнее, поделиться хоть крохой знаний – за тобой придут совсем другие стражники с особым магом и погрузят в сон. И проснешься ты через пару месяцев в кандалах, в каменоломне, со сроком лет в десять…

Одно оба стражника понимали ясно: хоть они и невиновны, хоть и ничего не могли сделать, по головке их всё равно не погладят.

Внезапно Обра задергался, вытаращил глаза и побледнел. От его вопроса, в свою очередь, резко поплохело и Митрославу.

– А где магичка???

Глава 4. Будни путешественника

Бежать сломя голову я вовсе не собирался. Догонят, и что? Поцелуют мой блестящий зад? Нееет, я собираюсь провести еще два с половиной месяца (если весна тут длится, как на Земле) в безопасных землях Рошвана. Подальше, впрочем, от местного населения и, в идеале, без пересечений с бессмертными собратьями. Поэтому я, не торопясь и внимательно смотря под ноги, топал вниз по течению реки. Они же характерны тем, что куда-нибудь да впадают? Кроме этого вода обещала дополнительный источник питания, как только диванный эксперт в моей душе прекратит тупить и попробует догадаться, как из ничего сделать нечто, пригодное для добычи пищи. Будь мои энергоканалы в теле и ядро Ки более развитыми, вопрос пожрать стоял бы менее остро: я видел, как старичье из наставников рыбачит. Старый хрен Су Лон просто заходил по пояс в воду и тупо бил соединенными ладонями перед собой и вниз с выплеском Ки. Это работало, как подводный взрыв гранаты: рыбы всплывало столько, что перепадало даже нерадивым ученикам вроде меня. Но сейчас я могу таким способом только шугануть рыбу, владение и формирование техник Ки вне тела – удел мастеров и посвященных, а не только получившего знания.

Впрочем, надежда совершенно не желала теряться. Я бодро озирался в поисках каких-либо даров дикой природы. Ягодный куст? Попробуем. Колосья какого-либо злака? Пожуем! Какая-нибудь неосторожная животина? Попробую пришибить и съесть сырой. Это уже наследие даже не монастырского воспитания и не второго детства в деревне, а, как ни странно, моей первой жизни. Были там такие времена, когда пища была жизненной необходимостью, без оглядки на ее качество и вкус. Ну а добрые учителя монастыря также преуспели в развитии этого таланта. Насекомые? Дайте побольше. Особенно с рисом или хлебом.

Тем не менее, первые часы не принесли ничего, кроме опять-таки капнувшего, неизвестно почему, опыта. В голову упорно лезли обрывки знаний из некогда прочитанной книги. Что-то связанное с умением найти и правильно расколоть кремень, получив практически готовый наконечник копья или стрелы. А копье – это большой, очень большой друг дикого человека. Да и не дикого тоже. Мне, как ранее скованной тысячами условностей личности цифрового века, очень импонировала мысль о владении длинной острой палкой, с помощью которой можно держать людей и прочих злых существ на расстоянии. Вот казалось бы, могу приголубить кулаком так, что мало не показалось бы даже давешним стражникам 6 и 7го уровней, а вот все равно хочется палку.

Так ничего и не обломилось ни в первый, ни в последующие три дня. Спасался я тем, что сдирал кору у молодых кустов и деревцев, растущих у берега, снимал ее верхний темный слой, а нижний употреблял в пищу. Приходилось этого лыка драть про запас на утро, дважды поднялось восприятие. В первый раз набить желудок запаса не хватило, грыз прямо дерево, как бобёр, рыча и капая слюной. Понимал же, что очень даже стоит найти рощицу у воды погуще и помедитировать денек-другой, пытаясь вспомнить что-то полезное о выживании, но мозг, дико недовольный диетой, постоянно подсовывал красочные картинки: жареного зайца, сочную куриную грудку и даже картошку на сале. Сказать, что это мешало – не сказать ничего. Поэтому в основном я был поглощен двумя высшими добродетелями бойца любого фронта: тупил и превозмогал.