Еремей Парнов. Третий глаз Шивы - Парнов Еремей Иудович. Страница 48

– А в каком состоянии вы нашли его?.. В ту позапрошлую пятницу?

– В каком? – переспросил Марк Модестович, припоминая. – В обычном… Как всегда. Знаете, я ничего такого не заметил. А скажите, если это не военная тайна, что-нибудь узнать уже удалось?

– Да, – односложно и холодно ответил Люсин. – Кто уведомил вас о происшедшем? – спросил он после многозначительной паузы. – Не Людмила Викторовна?

– Я же говорю, что не виделся с ней, – с легким раздражением отозвался Сударевский.

– Ах да, конечно… Простите. Я просто хотел спросить, не сказала ли она вам это по телефону.

– Нет… Возможно, она и звонила мне, но не смогла застать.

– А вы? Вы не пытались позвонить ей?

– Честно говоря, не пытался. – Он виновато улыбнулся. – Очень занят был… Эх, если бы я только знал! Конечно, я бы тут же нагрянул в Жаворонки.

– Где же вам было знать, – посочувствовал Люсин.

– Вы меня простите, товарищ инспектор, но позвольте и я задам вам вопрос.

– Я старший инспектор, – как бы между прочим, пояснил Люсин.

– Виноват, – вздохнул Сударевский. – Так, можно вопрос, старший инспектор?

– Отчего нет?

– Тогда скажите, какая вам разница, кто, где и когда сообщил мне об этом несчастном случае? Неужели это имеет хоть какое-то значение?

– Объясняю по пунктам. – Люсин начал загибать пальцы. – Разница есть, и большая. Вы могли узнать о случившемся либо от очевидцев, либо, как говорится, из вторых и третьих уст, либо, наконец, от… непосредственных инициаторов.

– Это смешно! – перебил его Сударевский. – От каких инициаторов?

– Инициаторов того, что вы назвали несчастным случаем. Хотя у меня нет пока оснований предполагать худшее… Как видите, значение имеет все… Я удовлетворил вас?

– Вполне. – Сударевский пожал плечами.

– Тогда попробуйте вспомнить, от кого вы узнали о событиях на даче.

– Не от очевидцев, – он тоже демонстративно начал загибать пальцы, – не с чужих слов и, как это ни прискорбно, не от бандитов… Ах, да! Мне же рассказали об этом вы, Фома Андреевич! Вчера утром. Простите. – Он искательно улыбнулся директору.

– Припоминаю, – включился в беседу Фома Андреевич. – Действительно, вы еще ничего не знали, когда пришли ко мне…

– Вот это и называется из вторых уст, – удовлетворенно кивнул Люсин.

– Возможно, мои вопросы показались вам ненужными или даже вовсе бестактными, но они позволили нам хотя бы приблизительно ограничить круг лиц, посвященных в обстоятельства дела. Для начала и это неплохо.

– Понятно. – Сударевский снял очки и тщательно протер стекла кусочком замши. – Извините, что сразу не догадался.

– Ничего. – Люсин неторопливо поднялся. – Это вы меня извините. Больше мучить вас не буду… Мне бы хотелось побывать в лаборатории Аркадия Викторовича, на его рабочем месте… Посмотреть, поговорить с людьми, кое о чем по ходу дела спросить. Это осуществимо?

– Вполне, – сказал Фома Андреевич. – Марк Модестович, проводите товарища до лаборатории. И постарайтесь обеспечить ему нормальную работу. Это наш долг.

Последовали прощальные рукопожатия, и директор удалился в комнату за зеленой штофной занавеской, не дожидаясь, пока посетители покинут кабинет.

Сударевский осуждающе покачал головой, но Люсин сделал вид, что ничего не заметил.

– Пошли, Марк Модестович?

– Прошу вас. – Сударевский предупредительно раскрыл перед ним дверь.

– Благодарю… Между прочим, почему у вас так плохо получается зеленый цвет?

Они прошли через приемную, все еще полную ожидающих, оживленно беседуя о цветности монокристаллов.

– Зеленые гранаты для нас не проблема, – объяснил Сударевский. – Хуже дело обстоит с изумрудами.

– Но вы же синтезируете бериллы? Мне Фома Андреевич сказал.

– Правильно. Но все дело в окраске. Зеленый оттенок изумруду придают, к несчастью, с помощью высокотоксичных соединений. В производстве они очень опасны. Мы ищем заменитель. За рубежом, между нами говоря, цены на изумруд фантастически возросли. Камень сейчас в большой моде, а взять его негде, потому что все известные месторождения выработаны почти полностью, а синтез пока не налажен. Недаром участились случаи подделки изумрудов.

– Интересно.

– Очень. Берут – что бы вы думали? – хорошо ограненный бриллиант и с помощью солей хрома делают из него зеленый берилл! И, как ни странно, это выгодно! Потому что изумруд стоит в пять раз дороже ограненного алмаза. До шести тысяч долларов за карат.

– Торопитесь с синтезом, пока цена не упала.

– Постараемся.

– Неужели на земле не осталось больше изумрудов?

– А где? Лучшие образцы зеленого берилла добывались в Южной Америке (Новой Гренаде), в Египте на берегу Красного моря, в Бирме и у нас на Урале. Про другие месторождения я не слыхал. Может быть, вы знаете?

– Мой приятель привез изумрудные серьги с Цейлона. – Люсин усмехнулся, вспомнив, как обрадовалась подарку жена Володи Шалаева. – И представьте себе, дешевые.

– Эх, дорогой вы мой! – Сударевский похлопал его по плечу. – На Цейлоне действительно есть зеленые камни, только это корунды, а не бериллы. Понимаете? А изумруд – именно берилл, зеленый берилл, и ничто иное.

– Понятно, – ответил Люсин. – Это его кабинет? – кивнул он на черную с золотом табличку: «Лаборатория N 4. Д. х. н. А. В. Ковский».

– Заходите, прошу вас, – пригласил Сударевский.

Кабинет был отделен от лаборатории тонкой перегородкой с окнами под самым потолком.

«Как раз тот случай, – мимолетно подумал Люсин, – когда, чтобы увидеть, нужно залезть на шкаф».

– Отсюда можно пройти прямо в лабораторию. Если желаете… – Сударевский указал на дверь в перегородке.

– Здесь тоже интересно, – дипломатично ответил Люсин, подходя к застекленным шкафам, где вперемежку с книгами и папками стояли физические приборы и деревянные штативы с пробирками.

На мгновение ему показалось, что он вновь попал на дачу в Жаворонках. Люсин подумал, что за всем этим электрическим хаосом чувствуется определенная система, какая-то непостижимая сверхзадача. Он с любопытством оглядел вычерченные тушью таблицы и графики, которые, как белье на просушке, висели на протянутом через всю комнату по диагонали проводе в хлорвиниловой изоляции; рабочий стол, заваленный образцами монокристаллов, кусками серного колчедана, лазурита и агатовыми шлифами; цветы в облупившихся, позеленевших горшках; столик с круглым водяным термостатом, заваленный старыми батарейками, разноцветными сопротивлениями, дозиметрическими карандашами и позолоченными стекляшками гейгеровских камер. Похоже было, что здесь никогда и ничего не выбрасывают.

– Наш шеф – известный Плюшкин, – усмехнулся наблюдательный Сударевский, но сразу же осекся и с деловым видом начал давать пояснения:

– Впрочем, надо отдать ему справедливость, здесь есть на что взглянуть… Вот этим глазурованным черепкам, найденным в раскопе древнего буддийского монастыря в Средней Азии, больше тысячи лет… Экая бездна времени! А глазурь-то сияет, как новая! И ничего ей не делается. – Он взял с полки склеенную из осколков чашу и, полюбовавшись перламутровой игрой голубоватой поливы, бережно поставил обратно. – Секрет, между прочим, утерян… Вас это не удивляет?

– Что именно? – спросил Люсин, встав на носки, чтобы разглядеть бронзовую золоченую статуэтку, изображавшую пузатого демона с рогами и объятой пламенем головой. Высунув острый язык и оскалив страшные клыки, демон плясал на буйволе, который неистово топтал женщину с длинными волосами.

– Ну как же?.. В наш атомный век – и вдруг какие-то древние секреты…

– Нет, меня это не удивляет. – Люсин неохотно отвел взгляд от грозного божества. – Люди действительно забыли многое из того, что знали и умели раньше… Мне тоже приходилось сталкиваться с утерянными тайнами мастерства. Что это за фигурка?

– А у вас чутье! – восхитился Сударевский. – Сразу углядели квинтэссенцию… Это жемчужина в коллекции шефа, бог смерти Яма. Аркадий Викторович был… Он, знаете ли, просто помешан на Тибете, Ганьчжур, Даньчжур, Тантра…