А и Б сидели на трубе… - Смехова Алика Вениаминовна. Страница 7

– Тогда я не смотрел на сцену, сначала услышал твой голос, а потом увидел тебя. И ты, и твой голос… – необыкновенные… – Повисла короткая пауза, после которой четким, дневным голосом он вдруг заговорил: – Я родился в Караганде…

«Странно, – подумала Арина. – Неужели он не чувствует, что, рассказывая именно теперь о своей жизни, словно отдаляется от меня?» Или, может, он хочет заполнить словами возникшую пустоту? Ведь они еще так мало знают друг друга, а им необходимо стать родными, и это должно случиться как можно скорее, лучше прямо сегодня, сейчас, и им следует знать друг о друге все, с самого рождения.

– …Мой отец из поволжских немцев. Его родителей выслали в 1941-м, когда он был еще подростком. Представляешь, каково ему пришлось в военные годы с именем Франц и фамилией Вальтер! Может, поэтому он позднее открещивался от своей немецкой родни, хотя имя и фамилию не менял. В конце 1950-х он встретился с русской девушкой, медсестрой, приехавшей по комсомольской путевке поднимать целину, ей и медаль потом дали – «За освоение целинных земель». Отец влюбился. Мария, так звали маму, быстро забеременела, но тут вмешалась его семья и настояла, чтобы отец женился на немке. Он их послушался, бросил маму и женился на другой. Знаешь, в немецкой семье, да может и в русской в те годы, дети слушали родителей. Я не виню отца, хотя все, что он сделал для меня, – дал свою фамилию и отчество: в метрике в графе отец прочерка у меня не было. И я за это ему благодарен, я – законнорожденный и появился на свет от любви, которой помешали. Фамилия Вальтер, сама понимаешь, была не подарок, меня в детстве часто принимали за еврея, а ты ведь, наверное, слышала, чем это было в конце шестидесятых. Отца я в детстве не видел и даже не знаю, оставался ли он в Караганде после моего рождения. Жили мы бедно. Мама работала в нескольких местах, а я по ночам помогал ей мыть полы в больнице. Мне всегда хотелось есть, и даже сейчас, когда думаю о детстве, мне прежде всего вспоминается чувство голода.

Арина слушала его и понимала, что уже любит этого человека, любит за то, что сейчас случилось между ними, и за то, что он искренен с ней. Она поняла, что жесткость и грубость у него наносные, а за ними прячется душа мальчика, воспитанного матерью-одиночкой, мальчика, никогда не видевшего отца и голодавшего в детстве.

– В школе я увлекся велосипедным спортом и твердо решил стать чемпионом. Из-за этого мы с мамой переехали в Алма-Ату, там было больше возможностей. Мама не могла мне купить велосипед, денег не было, и вот однажды мой тренер сказал, что тому, кто придет первым на соревнованиях, в качестве приза вручат велосипед. Я был единственным, у кого не было своего велосипеда, единственным ребенком из необеспеченной семьи, для меня это был шанс, и я сумел им воспользоваться. Я пришел первым и домой уехал на велосипеде. Это был самый счастливый день в моей жизни… И еще один день я никогда не забуду… Я почти не бывал дома, но даже не замечал этого, так мне нравилось то, чем я занимался. И вот однажды, когда мы с ребятами стояли в очереди в столовую, один человек, как сейчас принято выражаться, кавказской национальности, который сначала встал за нами, вдруг оказался впереди, то есть прошел без очереди. Он набрал себе полный поднос самой вкусной и дорогой еды и спокойно уселся за столик, не обращая никакого внимания на наши возмущенные возгласы. Потом мы все же набили ему морду, но тогда я впервые задумался о том, что такое деньги и как много может себе позволить человек, у которого они есть. Шло время, я стал мастером спорта, потом чемпионом, выступал за сборную СССР. У настоящих спортсменов нет времени на девушек и алкоголь – не было его и у меня. Все шло просто отлично, но тут в мою жизнь постучала «большая история». Спорт перестал быть престижным занятием, денег не стало, а вскоре исчез с карты мира Советский Союз, честь которого мы защищали на международных соревнованиях. Я опять оказался там, где был, – в нищете. Начал выпивать, в довершение ко всем моим бедам умерла мама… Но удача вновь мне улыбнулась… Однажды я встретил карагандинского друга детства, который продавал муку, сахар и даже газ, и друг предложил мне войти в его бизнес. Тогда все только начиналось, и я оказался в нужном месте в нужное время… Я тебя не утомил?

– Нет, что ты, я хочу как можно больше узнать о тебе, мне это очень важно!

– …Сама помнишь, какие это были годы, начало девяностых, и как наживался капитал. Время катилось с бешеной скоростью. Я не заметил, как женился, родилась дочь, рядом появились верные соратники, многих я взял в дело из своей спортивной команды. Не заметил, как рядом оказались две сестры-близняшки, мои самые надежные помощницы, я зову их «Зитой» и «Гитой». Одна – адвокат, это она тебе звонила и подзывала к телефону. Другая – финансист, директор нашего филиала в Штатах.

– А что твоя семья?

– Как говорится, не выдержала проверки временем… Жена мучила меня молчанием. Понимаю, это звучит странно, тем более что я не уделял время семье и месяцами не видел дочь, но упорное воспитательное молчание жены было невыносимо… И вот я здесь, в постели с тобой: одинокий, богатый, мечтающий о большой любви и чертовски привлекательный. У меня дома по всему миру, но дома эти пустые, у них нет хозяйки. А к чему все это мне одному?.. Поедем, я покажу тебе мой дом. Мне хочется привезти тебя туда, где еще не была ни одна женщина.

– Я была с тобой там, ночью, после ресторана.

– Нет, ты должна увидеть мой настоящий дом.

Борис, приподнявшись, включил лампу у кровати и хотел было встать, но, посмотрев на Арину, не удержался и поцеловал ее… Из офиса они выехали лишь несколько часов спустя, глубокой ночью. А за ними, как обычно, ехали еще две машины с охраной.

Глава 7. Дорога к дому

Путь к дому Бориса оказался знакомым. За несколько километров до ее дома Борис свернул, и они въехали в небольшой поселок, огороженный высоким забором из светлого кирпича. Дома в поселке были очень похожи друг на друга и отличались только размерами, вокруг каждого красовалась железная ограда из ажурных решеток.

«Тюремный дизайн», – подумалось Арине.

Борис объяснил, что здесь живут только сотрудники «Эола», топ-менеджеры и друзья, а эти дома – его подарки.

– Вот дом Гиты, ну я тебе говорил.

– Ты меня заинтриговал этой Гитой, я предчувствую соперницу и необыкновенную красавицу.

– Она вовсе не красавица, скорее наоборот, и не соперница, конечно, тем более тебе, но хитра – черта обманет. А вот и мой дом!

Полдома было не видно из-за высокой ограды. Железные ворота начали бесшумно и медленно открываться – и Арина наконец увидела дом целиком, и он оказался самым большим и красивым.

– А почему Гита? – не к месту спросила она.

– Был такой индийский фильм про разлученных близнецов, Зиту и Гиту. С Гитой я познакомился в провинции, оценил ее деловую хватку и предложил работать на меня, а уже она познакомила меня со своей сестрой-близнецом.

– И ты хочешь сказать, что у тебя ни с той, ни с другой не было романа?

– Какой роман, о чем ты?!…Я их сразу назвал Зита и Гита, теперь их все так зовут, и в глаза, и за глаза. Это очень близкие мне люди, я вас обязательно познакомлю. Кстати, муж Зиты, Карл, мой психолог. Он тоже из поволжских немцев, друг детства. Это я их познакомил и поженил.

– Как у вас все повязано! – Арина была огорчена, ей почудилось, что Борис слишком поспешно отмахнулся от ее вопроса. Может, ей только показалось, что он с ней откровенен?

– Без этого нельзя. Работать можно лишь с теми, кто от тебя зависит, с теми, чья подноготная досконально известна.

Они вошли в роскошный дом, который представлял собой что-то среднее между ханским дворцом и Эрмитажем. На потолках – лепнина, тяжелые люстры из венецианского стекла. На стенах – картины на классические сюжеты в барочных золоченых рамах.

– Оригиналы?

– Копий не держим!

– А в Караганде были дворцы? – спросила вдруг Арина.