Блондинка за левым углом - Куликова Галина Михайловна. Страница 23

Это было такое страшное и яркое чувство, что волосы зашевелились у нее на голове. Она приросла к полу и несколько секунд не могла заставить себя сдвинуться с места. Бежать? Тогда придется развернуться спиной к неведомой опасности.

Свет! Во что бы то ни стало надо зажечь свет, чтобы оказаться лицом к лицу с тем, кто притаился в комнате. Не стоять и не ждать внезапного удара, или выстрела, или окрика...

Лайма рванулась вперед и, проехав животом по лакированной поверхности стола, изо всех сил ударила ладонью по подставке лампы. Кнопка щелкнула, лампа вспыхнула... И Лайма сразу же увидела его.

Он лежал на полу вдоль стола, возле стены, с запрокинутым вверх лицом и открытыми мертвыми глазами. Это был Абражников, Лайма узнала его по фотографиям. Вернее, тело Абражникова. Щупать пульс и подносить зеркальце к губам не имело смысла. Губы были серые – неживые, как будто вылепленные из грязного пластилина.

– А-а-ах! – воскликнула Лайма, схватившись руками за край стола, на котором она лежала животом вниз, с задравшейся юбкой, похожая на пациентку, ожидающую укола.

Мысли мгновенно смешались и теперь выстреливали беспорядочными залпами. Она наследила здесь! Бралась за ручку двери, и отпечатки ее пальцев, конечно, найдет милиция. Корнеев тоже хватался за ручку. С кем он ушел из офиса? Видел ли он тело Абражникова? Что, если ему угрожает опасность? Нужно убираться отсюда, пока не завыли сирены.

Лайма почему-то была уверена, что милиция уже на подходе, и, если задержаться тут хотя бы на минуту, ее поймают, как кролика в силки. В ее большой сумке, которую она надела на локоть, нашелся платок с трогательными розочками по краю. Им она вытерла поверхность стола и лампу. Рука плясала так, словно кто-то подталкивал ее под локоть.

Черт! И она забыла отдать врачам крохотную бабуськину сумку, унесла с собой, украла! Впрочем, сейчас ей точно не до угрызений совести.

Пятясь, Лайма добрела до двери и вытерла ручку – так тщательно, словно ей заплатили за уборку. Потом настала очередь выключателя в предбаннике и наружной двери. Так вот почему она все время была приоткрыта! Уходя, убийца не удосужился запереть замок. Или не нашел ключей, или ему просто не было дела до того, кто и когда обнаружит тело.

Вывалившись на улицу попой вперед, Лайма горячечными глазами огляделась по сторонам, словно зверь, только что оторвавшийся от охотников. Все было тихо и спокойно. Вокруг не оказалось никого, кто мог бы впоследствии свидетельствовать против нее, – дескать, выбежала из офиса убитого частного сыщика после полуночи.

Корнеев! Ему во что бы то ни стало нужно сообщить об убийстве. После недолгих раздумий Лайма утвердилась в мысли, что Евгений ничего не знает. Иначе он вряд ли повел бы себя столь легкомысленно. Отправился с каким-то мужиком в ресторан, да еще прямо тут, поблизости.

Мобильный телефон Корнеева оказался выключен. Еще не хватало! Какого черта он отрубил связь? А если бы ее схватили? Или она сломала бы обе ноги и ей потребовалась срочная помощь?!

Лицо убиенного Абражникова всплыло перед ее мысленным взором, и Лайма, приседая, словно человек, разыскивающий туалет, помчалась к ресторану. Приказ Корнеева, несмотря на всплеск эмоций, она помнила отлично. Ждать его в машине. Не звонить и не подходить. Его спутник не должен ее увидеть.

В ресторан она вломилась, словно вспугнутый лось в орешник. Официант, проносивший поднос мимо двери, едва не грохнулся на пол. Хотел ругнуться, но виновница-блондинка была слишком хороша собой, чтобы облить ее непристойностями. Волосы из пучка вылезли и растрепались, щеки раскраснелись, алые губы приоткрылись...

– Эй, любезный! – окликнула его блондинка хриплым голосом законченной алкоголички. – У вас спиртное подают?

– Водку, – ответил тот, кое-как восстановив равновесие. – Вам столик на двоих? Или вы одна будете?

– Не знаю, не знаю, – ответила блондинка. – Там поглядим. Как пойдет.

Официант моргнул и ретировался. Он любил пугливых интеллигентных дамочек, которые могли покраснеть, если он наклонялся слишком низко и проявлял излишнюю внимательность. Дамочки тогда начинали быстро подметать с тарелок пищу и глотали ее, как маленькие жадные собачки, большими кусками. А потом исчезали, подобно привидениям – бесшумно и незаметно, – оставив ему тридцать рублей на чай. Почему-то именно тридцать, словно это число было для них знаковым.

Блондинка отличалась от них, как принцесса крови от гувернанток. Не сходя с места, она нагло обозрела зал и тут же положила на кого-то глаз. Официант оглянулся, не в силах справиться с любопытством. Ясно, кто привлек ее внимание – двое мужчин, сидящие друг против друга. Оба вызывающе красивы и одеты с большим вкусом. Один – брюнет с темными усиками, второй – блондин с чисто выбритым лицом, большими выпуклыми глазами, прозрачными, как аквариумы.

Рассмотреть блондина у Лаймы не было возможности. К ее огромной радости, он сидел спиной к залу, а Корнеев, наоборот, – лицом. Если она сейчас помашет ему рукой, он, конечно, заметит ее жест и повернет голову.

Она поднялась на цыпочки, вытянула вверх руку и помахала так отчаянно, словно Корнеев оставался на причале, а она уплывала в бурное море на белобоком лайнере. Однако не случилось ровным счетом ничего. Корнеев, как ни в чем не бывало, продолжал беседовать со своим новым знакомым.

Тогда Лайма подняла обе руки вверх и покачала ими туда-сюда, изобразив рябину, гнущуюся от ветра. Немногочисленные посетители наблюдали за ней с любопытством.

Лайма знала, что Корнеев обладает феноменальной способностью сосредотачиваться на деле, но обычно он впадал в транс, только когда включал компьютер. То, что он умеет отключаться от всего окружающего во время светской беседы, стало для Лаймы неприятным сюрпризом. Однако адреналин все еще бурлил в ее крови, заставляя добиваться своего.

Она поправила сумку на плече, сосредоточилась и подпрыгнула высоко вверх. Каблуки загрохотали на плиточном полу, и Лайма присела от неожиданности. Еще несколько человек в зале обернулись, но блондин, к счастью, не обратил на шум никакого внимания. Корнеев тоже.

Тогда Лайма одним движением сбросила обувь и, держа по одной туфле в каждой руке, подпрыгнула еще раз, вытянув носочки, как гимнастка, выполняющая обязательные упражнения. Туфли взлетели вверх и глухо хлопнули над головой.

– Заказ делать будете? – равнодушно спросил метрдотель, проходя мимо. – Или вы просто попрыгать зашли?

У него был такой вид, словно в ресторан к нему приходили одни придурки, и он уже их столько перевидал, что перестал удивляться.

– Буду делать заказ, – свистящим шепотом ответила Лайма.

– Тогда я вам официанта подошлю, – пообещал метрдотель.

Лайма подумала, что, если она отправит официанта к Корнееву и Женя начнет искать ее глазами, блондин обязательно обернется. Интересно, почему он не должен ее видеть? Тут как раз подошел официант, держа в опущенной руке пустой поднос. У него был не менее индифферентный вид, чем у метрдотеля.

– Дайте мне это, – попросила Лайма. – На минуточку.

– Нате, – ответил тот и протянул ей свое орудие труда.

Поднос был круглый, увесистый и, когда она взяла его в руки, издал низкое «блямс». Она подняла его над головой, как спортивный судья табличку с оценками, и немного постояла в таком положении. Корнеев не проявил к блестящей ресторанной утвари никакого интереса.

«Черт», – про себя ругнулась Лайма и совершила несколько резких махов, как одалиска, обмахивающая опахалом своего господина.

Мощная струя воздуха взъерошила салфетки на соседних столиках. Идиот Корнеев даже не моргнул. Официант, наблюдавший за ней с постным выражением на лице, поинтересовался:

– Может, вы сядете?

– Может, и сяду, – сварливо ответила Лайма, возвращая поднос. – Дайте полотенце.

Он без слов отдал полотенце и пошел дальше.

Лайма выдвинула деревянный стул с изогнутой спинкой из-за соседнего столика и, крякнув, взгромоздилась на него, словно на постамент. Полотенце же использовала как белый флаг, выбросив его вверх. И принялась полоскать в воздухе. Корнеев просто не мог не заметить ее немых призывов.