Мы встретились в декабре (ЛП) - Кертис Рози. Страница 21

— Мы пытаемся найти симпатичного молодого человека для Джесс, — сказала Джен, глядя на меня огромными, очень голубыми глазами. У нее было озорное выражение лица, как будто она знала что-то, чего не знал я. Это заставило меня немного понервничать. Я подошел к холодильнику, открыл бутылку апельсинового сока и налил себе стакан.

Я посмотрел на свадебные журналы, а затем на Джесс, которая закатила глаза.

— И ты сразу переходишь от выбора кого-то в «Тиндер» к планированию свадьбы? — я сделал большой глоток сока, затем поставил стакан на кухонный стол.

— Я не планирую выходить замуж прямо сейчас, — сказала Джесс, смеясь. Она собрала журналы и сложила их в аккуратную стопку. — Это для Софи. Она выходит замуж.

— И эти двое в ужасе от того, что я заставлю их надеть какое-нибудь отвратительное платье из тюля в качестве подружек невесты, — сказала Софи.

— Пожалуйста, Боже, нет, — сказала Джен, поднимая глаза к небу.

— Он довольно миленький, — сказала Софи, перегибаясь через плечо Джен и глядя на экран своего телефона. — Хотя нос кривоват.

— Боже мой, это отвратительно, — Джесс нажала кнопку блокировки на телефоне, и экран погас.

Я почувствовал себя немного странно. Может быть, это был просто избыток женской энергии в комнате или что-то в этом роде, или то, как Джен смотрела на меня, будто оценивала, но мне не понравилась идея Джесс в «Тиндере». Там полно действительно сомнительных персонажей.

По правде говоря, что-то внутри меня испытывает легкий дискомфорт от мысли, что Джесс, моя подруга по лондонским прогулкам, соседка по дому, поклонница полуночных закусок из тостов и мармелада и разговоров за кухонным столом, встречается с кем бы то ни было. У меня нет абсолютно никакого права так себя чувствовать примерно по восьми миллионам причин.

Во-первых, потому что в начале этого года я принял твердое решение ни с кем не связываться. И во-вторых, из-за всей этой истории с Эммой. Не то чтобы это было чем-то особенным, но, по сути, это моя перестраховка от вступления в отношения с кем-либо еще. Я не из тех людей, которые стали бы спать более чем с одним человеком одновременно, даже если бы все это было совершенно без каких-либо условий. И это идеальное решение, позволяющее избежать того, чтобы я застрял в отношениях и испоганил свою подготовку медбрата и свое, и без того изрядно испорченное, сердце.

Я знал, что все это делало меня лицемером и идиотом, поэтому все, что мне было нужно — это выпутаться из этой ситуации как можно скорее.

— Оставлю вас троих, — сказал я, доставая банку кока-колы из холодильника, чтобы мне не пришлось заходить и снова прерывать их позднее.

Но сейчас мы здесь, в конце нашего альтернативного вечера Святого Валентина. Мы отказались от ужасного фильма ужасов, который даже не был страшным, и в итоге посмотрели по-настоящему причудливый эпизод «Призраков Хилл Хауса» на «Нетфликс» и рассказали истории о привидениях, которые мы слышали, пытаясь придумать все более и более страшные, пока мы все окончательно не перепугались.

— Такими темпами, я буду слишком бояться, чтобы заснуть сегодня ночью такими темпами, — говорит Джесс, вставая с дивана. — Пойду спать, пока окончательно не запугала себя.

— Ага, я тоже, — говорю я и встаю, поднимая пустую коробку из-под пиццы. Джесс кладет мне в руки еще две.

— Можешь выставить их на улицу? — спрашивает она, скорчив гримасу. — Ни за что не пойду туда сейчас в темноте.

— Человек в черном может добраться до тебя, — говорит Эмма жутким голосом.

— Я вынесу, не волнуйся, — говорю я.

— Фух, — Джесс вытирает лоб, затем машет рукой из двери гостиной. — Ладно, всем спокойной ночи.

Я поворачиваюсь и желаю спокойной ночи, а Эмма бросает взгляд через плечо. Этот взгляд длится всего долю секунды, но я знаю, о чем она думает. Однако я объелся пиццей и выпил гораздо больше вина, чем следовало. Она слегка приподнимает брови, и я слегка качаю головой. Мне нравится Эмма — она не воспринимает жизнь слишком серьезно. У нее тело, за которое многие могли бы умереть, и она чертовски сексуальна в постели. И она точно знает, чего хочет. Но дело в том, что если я все испорчу, то останусь без дома, а это важнее всего остального.

Я выхожу, чтобы закинуть коробки в мусорный бак, и от завывания лис где-то поблизости волосы у меня на затылке встают дыбом.

Когда поднимаюсь наверх, дверь ванной открыта, но свет все еще горит, поэтому я осторожно открываю ее. Там стоит Джесс, волосы убраны с лица в пучок, она аккуратно наносит зубную пасту на зубную щетку.

— О, извини, зайду через минуту, — говорю я.

Джесс качает головой:

— Все в порядке, я просто чищу зубы.

Она протягивает мне зубную пасту, я беру свою щетку, и каким-то образом мы стоим там бок о бок — я в своих спортивных штанах и футболке, а она в пижаме разного цвета, и чистим зубы. Она шевелит бровями, глядя на меня в зеркало, заставляя меня смеяться, что сложнее, чем вы думаете, когда у вас во рту зубная щетка.

— Ну, спокойной ночи, — говорю я, когда мы заканчиваем, и она направляется в свою спальню. Я подумываю о том, чтобы принять душ перед сном, но решаю, что приму его утром. Лежу под одеялом, думая, что поступил правильно, не переспав сегодня с Эммой. Ловлю себя на том, что думаю о Джесс, лежащей в соседней комнате, надеясь, что она не слишком напугана историями о привидениях, чтобы уснуть. Я закрываю глаза и, измученный после невероятно долгого дня, который у меня был, засыпаю.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Джесс

12 марта

— Добро пожаловать в мой новый дом.

Джен стоит на своей кровати. Она протягивает руку и толкает блестящий шар, свисающий с потолка, так что он вращается, отбрасывая квадратики света, которые отскакивают и отражаются от стен, мебели и нас.

Джен всегда жила, ну, в общем, в необычных местах. Лето после университета она провела в уединенном месте для медитаций на Бали, спала в хижине и каждый вечер перед сном сметала насекомых с пола. Концепция неугомонной Джен — это банка кока-колы в человеческом обличье, которую взбалтывают, а затем открывают. Для нее идея держать рот на замке в течение недели, была практически немыслимой. Но потом она сказала, что ей понравилось, и что это действительно помогло ей играть роли. В этом был смысл. Она настолько предана актерскому мастерству, что сделала бы практически все, что угодно, если бы думала, что это что-то изменит, включая, казалось бы, экономию денег, ночуя в разных потрепанных на вид заброшенных зданиях, чтобы сэкономить деньги на дополнительные занятия. Ее большой резиденцией был особняк — огромный, величественный, с широкой лестницей, которая была бы уместна на съемочной площадке фильма, который ждал перепланировки.

Когда она сказала Софи и мне, что ее новое место — бывший ночной клуб, я подумала, что, возможно, она будет спать в переоборудованном офисе или что-то в этом роде, а никак не на танцполе.

Джен спрыгивает вниз и подзывает меня следовать за ней:

— Я приготовлю нам кофе. Иди сюда.

Я поднимаюсь по деревянной лестнице, увешанной выцветшими плакатами, которые были приклеены к стене, их края скручены и отслаиваются. Знакомые лица оглядываются на меня — призраки музыкального прошлого. В заведении пахнет темнотой и прохладой, и, если вы вздохнете и закроете глаза, почти сможете представить себе грохот басов и толпы возбужденных тусовщиков с дикими глазами, отскакивающих друг от друга на танцполе с поднятыми руками.

— Они сделали для нас маленькую кухню, вот, смотри, — Джен гордо открывает дверь, и я вхожу в помещение, которое, очевидно, когда-то было кабинетом менеджера. Здесь есть совершенно новая мебель из «ИКЕА», с плитой, раковиной, холодильником и стиральной машиной. Но очевидно, что это все еще комната, которая притворяется тем, чем на самом деле не является. Джен включает чайник.

Жизнь в качестве проживающего охранника не для слабонервных. Недвижимость пустует, так что это может быть немного жутковато и странно — по сути, вы заботитесь о том, чтобы здание не захватили скваттеры (прим. люди самовольно заселяющиеся в покинутые или незанятые места). Джен услышала об этом от подруги-актрисы, когда работала над пьесой около года назад. До этого она делала то, что делает большинство людей, пытающихся пробиться в Лондоне — жила в крошечном, тесном домишке, в спальне, которая когда-то была гардеробной, без окна и с дверью, которую ей приходилось держать открытой ночью, чтобы она не перегрелась и, что еще хуже, не задохнулась. Это было ужасно. Затем она поняла, что ищет объявления о сторожах с проживанием, и обнаружила, что до тех пор, пока вы не возражаете против относительного непостоянства и можете справиться с проживанием практически в любом месте в центре Лондона — можете жить где угодно, заплатив примерно половину от того, что обычно заплатили бы за этот район. И все равно это больше, чем я плачу Бекки, но я нахожусь в очень странном, совершенно чудесном положении.