Цикада и сверчок (сборник) - Кавабата Ясунари. Страница 88
«Вот!»
«Ну дай, дай, пожалуйста!»
Тут мальчик поднялся во весь рост и с победоносным видом протянул сжатый кулак. Девочка накинула веревку от фонаря на левое запястье и обеими ладошками обхватила его кулак. Мальчик медленно разжал ладонь. Девочка ухватила насекомое большим и указательным пальцами.
«Ух ты?! Какая же это цикада! Это же настоящий сверчок!»
Глаза девочки засверкали при виде этой коричневой малости.
«Сверчок, сверчок!» – с завистью и разом закричали дети. «Настоящий сверчок!»
Девочка бросила быстрый взгляд своих умненьких глазок на своего благодетеля, отцепила с пояса коробочку и положила туда сверчка. «Да, настоящий сверчок», – пробурчал мальчик. Он осветил лицо девочки чудесным цветным фонариком – она с упоением разглядывала сверчка в коробочке, которую поднесла к самым глазам.
Мальчик пристально смотрел на девочку. Счастливая улыбка выдала его. Я же, наблюдавший всю сцену от начала до конца, только теперь понял его замысел и подивился собственной недогадливости. И тут мне пришлось удивиться еще раз. Вы только посмотрите! Ни мальчик, ни девочка, ни глазевшие на них ребята ничего не замечали. А ведь на груди у девочки бледно-зеленым светом было четко выведено – Фудзио. Фонарь, который поднес мальчик к самой коробочке, находился совсем близко от белого платья девочки, и тень от прорезанных в картоне иероглифов его имени – Фудзио – ясно зеленела на ее груди. Фонарь девочки болтался у нее на левом запястье. Красноватое пятно плясало у мальчика на животе, иероглифы подрагивали, но при желании можно было прочесть и имя девочки. Ее звали Киёко. Ни Фудзио, ни Киёко не видели этой зелено-красной игры света. Впрочем, была ли это игра?
Допустим даже, что эти дети навсегда запомнят, что Фудзио подарил Киёко сверчка. Но ни в каком сне Фудзио не увидит зеленые иероглифы своего имени на груди Киёко, а красные иероглифы «Киёко» – на своем животе; Киёко же не увидит на своей груди зеленых иероглифов «Фудзио», красных иероглифов своего имени на одежде мальчика…
Заклинаю тебя, мальчик: когда возмужаешь, скажи: «А вот цикада!» – и подари Киёко сверчка. И пусть девочка скажет: «Неужели!» И ты, Фудзио, увидишь ее радость, и вы улыбнетесь. И пусть ты снова скажешь: «А вот сверчок!» – и подаришь ей цикаду. И Киёко разочарованно скажет: «Неужели?» – и вы снова улыбнетесь.
И еще. Хотя ты, Фудзио, достаточно сообразителен, чтобы копаться в листве поодаль от других, сверчка тебе не найти. Но ты можешь найти себе девочку-цикаду и думать, что она – настоящий сверчок. Но только в конце концов сердце твое заволокут тучи, и в один из дней тебе станет казаться, что даже настоящий сверчок – это всего лишь цикада. Я же с сожалением подумаю, что ты не знаешь о том чудном зеленоватом сиянии своего фонарика, о том спасительном пятнышке света, затаившемся на груди у Киёко.
Взрослые игры мальчиков и девочек на повозке
Ребята совсем позабыли, что уже сгустились сумерки – усевшись на оба края двухколесной повозки на обочине, они качались на ней, словно на настоящих качелях. Ось – скрип-скрип, ребята – вверх-вниз. Мальчишки крепко обняли плечи девчонок, девочки же хватались то за их коленки, то за край повозки. Вот ноги коснулись земли и оттолкнулись, взлетели – и снова вниз. Эту детскую забаву мягко освещали лучи летнезакатного солнца. Время, когда прохожих все меньше, время, когда путник торопит шаг.
Но детей было не угомонить. «Раз-два, сверху – принц, снизу – нищий», – слышались их крики, сообразуемые с движением качелей.
Вдруг двенадцатилетний или около того обладатель густых красивых бровей сбросил руки с плеч девчонок, которые сидели по обе стороны от него, обернулся и закричал:
– Давайте меняться местами!
– Зачем это? Чем тебе так не нравится? Лучше давайте еще быстрее качаться! – ответил кто-то из другой команды за его спиной.
– Нет, давайте поменяемся, так нечестно. У нас здесь оглобля мешается, никак вверх как следует не подпрыгнешь.
– Ври, да не завирайся! Мы одинаково подпрыгиваем! – ответила ему через спину миловидная сверстница, решительно мотнув стриженными по плечо волосами.
– А ты, Юрико, молчи. Мы спиной друг к другу сидим, так вообще не видно, кто выше, кто ниже. Только мне видно. Запомни: оглобля мешает!
– Так я тебе, Тацуо, и поверила!
– Нет, давайте меняться! Мне так не нравится!
– Оглобля никому не мешает. Замолчи, надоел. Давайте быстрее качаться!
– Нет, мне так не нравится.
– Не нравится – уходи. Я знаю, почему тебе не нравится. Хочешь рядом с Юрико посидеть – вот и все, – ехидно обронил ругавшийся с Тацуо мальчишка. Сам он при этом обнимал Юрико за плечо. Тацуо соскочил с повозки, вцепился обеими руками в оглоблю и, встретившись взглядом с обернувшейся к нему в ту же секунду Юрико, побагровел. Его красивые брови приняли откровенно угрожающий вид.
– Ты… ты… ты сам хочешь вместе с Юрико. Оттого и не хочешь меняться!
Тут уже Юрико соскочила на землю, надула губки и с чувством собственного превосходства неожиданно выпалила мальчишке, который бранился с Тацуо:
– Мне такие, как ты, Харуми, не нравятся. Все, я перехожу к Тацуо.
– Все девчонки такие, вертихвостки. Как здорово качались – а ты такую подлянку делаешь.
– Замолчи!
– Сама заткнись! Вот хозяин телеги придет, ни одна девчонка не смоется. Бить тебя надо, вот что я тебе скажу.
– Чего-чего? Бить? Да дяденька-тележник у нас из дому не вылазит.
– Как бы не так! Это меня он на своей телеге катал!
– Когда это?
Рассудительный Тацуо, однако, не обращал внимания на перебранку Харуми и Юрико. Он тихонько шепнул ребятам, которым хотелось просто-напросто продолжить игру:
– Да ну их со своими командами. Давайте еще покачаемся.
– Давайте! Только, чур, я буду вместе с Тацуо.
Харуми выглядел жалко по сравнению с настырной Юрико, она его совсем затюкала.
– Да ну этих девчонок. Я их в свою команду не возьму. Точно говорю, Тацуо? Возьмем к себе одних ребят, верно?
– Мне все равно. Давайте скорее качаться, – сказал Тацуо.
Ему хватило великодушия, чтобы не отвергнуть предложение Харуми.
– Ну, хорошо. Пусть Тацуо будет в другой команде. Кто ко мне пойдет? – спросила Юрико.
– Нет, я не согласен. Так не интересно – девчонки нас легче, – сказал Харуми.
Юрико бросила на Тацуо быстрый взгляд – ну и дурак этот Харуми! – словно бы говорили угольки ее глаз. Но глаза Тацуо ничего не ответили ей на этот счет. И тогда Юрико сказала:
– Врешь, девочки мальчишек вовсе не легче.
– Нет, говорю я тебе, легче! Бояки всегда легкие! – Харуми снова сел в лужу, и глаза его сделались еще злее.
– Нет, не легче! Давай-ка померяемся!
Тацуо холодно процедил:
– Юрико, ну что ты из себя корчишь? Ведь проиграешь.
– А ты, Тацуо, просто трус. Боишься проиграть?
Юрико огляделась. Мальчиков было пятеро, девочек – столько же. Но только все они были на два или три года младше нашей троицы.
– Нахал ты, больше никто! Ну что, Тацуо, давай-ка померяемся, ну давай же, давай!
Юрико была прелестна, ее глаза сузились, и после короткого раздумья она вдруг простодушно улыбнулась и бросилась вперед. «Давайте, давайте померяемся! Давайте скорей!» Юрико подпрыгнула и схватилась за оглоблю. Потом стала что-то шептать на ухо собравшимся вокруг нее девочкам. Все это время она продолжала смеяться.
– Только не надо жульничать, Юрико! Не за оглоблю хватайся, а за повозку! – закричал Тацуо, позабывший про свою рассудительность.
– А по-другому мы проиграем! Ты сам посмотри – у меня же одни малышки!
Тут вступил уже Харуми:
– Кончай свои девчачьи номера, тебе говорю!
– Ага, боишься! Тоже мне, слабак нашелся, а еще парнем себя называет! Все мальчишки такие!
– Мы и так выиграем! А ты – нахалка и вертихвостка!
Ноги мальчишек, уцепившихся за край телеги, легко отделились от земли, тела поднялись вверх.