Без вести пропавший. Попаданец во времена Великой Отечественной войны - Корчевский Юрий Григорьевич. Страница 25

Танкист осекся. Отвечал по привычке. Из всей бригады остался один танк и один танкист. И знамени нет. А если знамя сгорело, как и документы, то и бригады нет, вычеркнута из списков.

Командир полка решил проблему, вызвав начальника штаба:

– Старшего сержанта Селезнёва поставь на довольствие. Боевую машину обеспечь топливом и боеприпасами, определи позицию. Да и мехвода, как я понимаю, нет? Выясни, кто знаком с такой техникой, может, трактористом был… ну, понятно.

– Так точно.

Приказ пошел по команде вниз. Тыловые службы и соляркой заправили, и снарядами снабдили – полный боекомплект. Со снарядами попроще, они такие же, как у пушки ЗИС-3. А солярка получилась пополам с лигроином. Было такое топливо для тракторов, похуже солярки качеством.

Место для танка определили рядом со штабом. В случае прорыва немцев танк должен был выдвинуться на опасное направление. Для командира полка танк – единственный резерв, беречь его надо как зеницу ока… Нашелся и механик-водитель: ефрейтор Коньков, бывший рабочий Сталинградского тракторного. Не профессиональный тракторист, но с техникой знаком. Управление что в танке, что на гусеничном тракторе похоже.

Михаил стал стрелком-пулеметчиком. Игоря определили в заряжающие.

В танке оказалось тесно, рации не было, а стрелок еще и люка не имел. Уже позже Михаил узнал, что при попадании в танк снаряда и при пожаре успеть выбраться надо за десять секунд. Промедлишь – сгоришь. Танк стальной, а горит стремительно.

У стрелка видимость сильно ограничена – только вперед через маленькое отверстие для прицела в шаровой установке. На ходу вообще ничего не видно.

Взялись за боевое слаживание экипажа. Тренировались от рассвета до заката, не забывая про «тяжело в учении – легко в бою». Селезнёв учил экипаж правильно и быстро занимать места в танке и покидать его. Целая наука. В корпусе первым в люк механика-водителя ныряет пулеметчик и сразу вправо, на место стрелка, затем уже садится мехвод и закрывает за собой люк. В башню садятся сразу оба – командир и заряжающий, поскольку в башне два люка. После посадки надо было сразу надеть танкошлем и включить его провод в сеть, в танкопереговорное устройство. Селезнёв предупредил:

– Шлем не застегивайте. Если танк полыхнул, срывайте шлем и быстро из танка.

– Почему шлем снимать? Ведь шишки на голове набьешь!

– Соединения часто заедают. Потеряешь две-три секунды – не успеешь выбраться. Лучше с шишками, чем в танке остаться…

Постепенно постигали бойцы танковую науку. Отчасти и повезло: Коньков оказался на редкость сообразительным, расторопным парнем, да и с управлением трактором все же был знаком, так что мехвод из него получался как минимум неплохой. Не хватало боевого опыта, да ведь это дело наживное…

Танк был новейший. Немцы равного ему не имели, но форсировали разработку тяжелых «Тигров», причем в двух вариантах, двух разных конструкторов: Порше и Адерса. Корпуса танков одинаковые, разные башни, разные трансмиссии, но пушка одна – зенитная 88-миллиметровая. Первый такой танк, направленный в войска и увязший в болоте, Красная армия захватила в 1942 году на Синявинских высотах под Ленинградом в исправном состоянии. Наши перевезли его на полигон, изучили и обстреляли из всех имеющихся на вооружении пушек. Результат поверг в шок. Только 85-мм зенитная пушка смогла пробить броню «Тигра» в лоб, но с дистанции в пятьсот метров. Срочно стали реанимировать производство противотанковой пушки 57-мм ЗИС-2, снятой с вооружения «за избыточную мощность и отсутствие целей», как записали в постановлении Комиссариата обороны.

Первое испытание в бою экипаж получил через два дня. Немцы после артподготовки стали наступать. Бронетранспортеры и пехота. Полагали, после получасового обстрела из орудий ничего живого не осталось. Потери, конечно, были, но не катастрофические. Командир полка решил бросить на немцев единственный, но существенный резерв – танк.

Получив приказ, заняли места в танке, сбросив маскировку в виде веток. Некоторые пехотинцы испугались рева двигателя в тылу, подумав: окружают! Окружения и танков боялись. Но увидели танк со звездой красной на башне, и сразу боевой дух поднялся, а для немцев танк оказался неожиданностью. Сделали танкисты короткую остановку, грянул выстрел! Один полугусеничный бронетранспортер застыл. Михаил воспользовался остановкой и из лобового пулемета ДТ открыл огонь по вражеской цепи. В танке от пушечного и пулеметного огня полно пороховых газов, в горле першит. Танк сделал еще несколько выстрелов и ринулся вперед. У немцев замешательство переросло в бегство.

Четыре бронетранспортера горят, пехота отступает. Селезнёв в раж вошел. Экипаж работал слаженно, тренировки доброе дело сделали.

– Давай, братцы! – орал старший сержант. – Коньков, вперед!

Виданное ли дело – немцы бегут! Пик морального удовлетворения! Уже и чахлый лесок впереди. Немцы выкатывают на дорогу из укрытия противотанковую пушку РаК-3,7. Ту самую «дверную колотушку». Тогда наши танкисты на Т-34 еще не знали, что бесполезна она. Немецкие пушкари торопятся. Выстрел! Как кувалдой по броне ударили, всех тряхнуло, но танк не заглох, не остановился. До пушки – сотня метров, еще раз успела «колотушка» выстрелить, и снова – удар по броне и нет пробития! Танк всем весом навалился на пушку, сминая железо. Расчет успел разбежаться в стороны. Идти дальше, вглубь немецкой обороны, Селезнёв не решился. Там могут быть пушки посерьезнее. И от своих отрываться не следовало. Было бы несколько танков, да с десантом, тогда хоть до Берлина!

Развернулись и покатили по своим следам назад. В расположении полка остановились, выбрались из танка, и в первую очередь – к носу танка. На переднем наклонном листе появились две большие щербины в полкулака. Не взяли снаряды броню, хотя удары сильные были. Танкисты после осмотра духом воспряли. На таком танке можно воевать!

А немцы уже докладывали в штабы, что у русских здесь танк Т-34. Может быть, и не один. Немцы уже успели захватить в первые дни войны несколько тридцатьчетверок, причем не побывавших в боях, прямо в танковом парке. Танки отправили на полигон в Куммерсдорф. Ознакомившись с устройством, обстреляли из всех видов танковых и артиллерийских пушек. Результатами были поражены. Гитлер даже устроил разнос Канарису, главе абвера, за плохую работу. Его агентурная сеть не смогла выявить серийное производство танков КВ-1 на Кировском заводе в Ленинграде и Т-34 на Харьковском паровозостроительном заводе.

Первым делом экипаж танк прятать стал. Хорошая маскировка – залог выживаемости. Замаскировать танк непросто, слишком велик. Загнали под большую березу, с другого дерева нарезали больших веток, набросали на броню. С полусотни шагов уже неплохо, контуры размыты. У лиственных деревьев одно плохо: быстро на летней жаре сохнут листья, начинают выделяться цветом. Лучшая маскировка – ельником, но в округе елочки маленькие, не больше человеческого роста, и ветви у них короткие.

Быстро закончили, и оказалось – вовремя. Над позициями снова появилась «рама». Зудит моторами в вышине, назойливо, как надоедливый комар. Одного танкисты не учли. На травяном покрытии следы гусениц хорошо видны сверху, выделяются. Шел-шел след и вдруг оборвался. Если бы следов от гусеничной техники много было, попробуй, разберись. Видимо, заметил и сообщил по рации летчик. Танкисты под деревом сидели, за кормой танка, обедали. Заряжающий на полевую кухню ходил, принес котелки с гороховым супом и ржаной хлеб. Еде все рады были, поскольку не завтракали.

И в почти полной тишине – нарастающий вой мины.

– Ложись! – закричал Селезнёв.

Попадали наземь. Почти сразу раздался взрыв мины неподалеку. Осколки ударили по броне, но никто не пострадал, танк своим корпусом прикрыл экипаж. И пошло, мины падали одна за другой. Когда мина на излете, ее слышно – шелест, тонкий свист. Надо немедленно падать или бросаться в любое укрытие – воронку, окоп, траншею. У мины осколки над землей летят. Снаряд пушечный услышать невозможно, слишком велика скорость. Даже если он на излете, прятаться бесполезно, снаряд уже пролетел.