Предложение (ЛП) - Стил Л.. Страница 43

— Что скажешь, Божья коровка? Давай сделаем это как следует. Дай этим отношениям шанс стать чем-то настоящим.

Она колеблется, затем кивает.

— Я думаю, нет ничего плохого в том, чтобы попытаться.



Я несу ее из самолета в каюту. Мы находимся на острове в часе езды от того, на котором мы поженились. Я поднял вертолет в воздух, предоставив пилоту вести моторную лодку обратно. К тому времени, когда мы набрали достаточную высоту, чтобы я смог перевести вертолет на автопилот, она уже спала. Я наблюдал за ее чертами лица — более расслабленными во сне, чем я когда-либо видел их раньше, — пока не пришло время снижаться. Теперь я плечом открываю дверь в каюту, пересекаю гостиную в спальню и кладу ее на кровать. Ее свадебное платье развевается веером по краям матраса. Звездный свет, льющийся из окна, подчеркивает темные круги у нее под глазами и впадины под скулами. Она устала больше, чем показывает.

Это были насыщенные событиями несколько дней для нас обоих. Но мы зашли так далеко, и, по крайней мере, в течение следующих нескольких дней нам не нужно беспокоиться о внешнем мире. Я расстегиваю ремешки на ее туфлях, осторожно снимаю их и ставлю на пол рядом с кроватью.

Затем я возвращаюсь за нашим багажом, который убираю в гардеробную. Я достаю свой телефон, обхожу кровать и кладу его на прикроватную тумбочку. Я снимаю галстук-бабочку и пиджак, снимаю туфли и носки и заползаю в постель. Я засыпаю еще до того, как моя голова касается подушки.

Когда я просыпаюсь, в окна льется солнечный свет. Я поворачиваю голову, но место рядом со мной на кровати пусто. Я оглядываю помещение и замечаю нераспечатанные чемоданы, виднеющиеся через дверной проем шкафа. Я спускаю ноги с кровати, выхожу из спальни и останавливаюсь.

Она спит на диване, положив голову на подушку и обхватив руками другую. Ее шлейф брошен в куче кружев на полу, но на ней все еще свадебное платье, на пальце мое кольцо, а на шее цепочка, которую я подарил ей. Что-то горячее скручивается у меня в груди. Мое сердце начинает бешено колотиться. Мой пульс набирает скорость, пока не начинает биться у меня в висках, на запястьях, под веками. У меня сжимается в паху, и я не могу объяснить почему. Она не сделала ничего, чтобы соблазнить меня. Она даже не проснулась. И все же, когда я смотрю на свою женщину, меня переполняет первобытное чувство собственничества.

Я подхожу и присаживаюсь на корточки рядом с ней. Провожу костяшками пальцев по ее щеке, и у нее перехватывает дыхание. Она переворачивается на спину. Я рассматриваю вырез, который соскользнул вниз, обнажая изгиб одной груди. У нее тонкая талия, широкие бедра, подчеркнутые идеальной формой, которую я так люблю. Платье облегает ее ноги и подчеркивает стройные лодыжки. Ее ноги босы, ногти на ногах выкрашены в женственный розовый цвет. Я протягиваю руку и прослеживаю форму ее ступни, изгиб пятки, вверх по линии плоти ее ноги, которая исчезает под платьем. Я продолжаю движение по ткани, по округлости ее бедра, к нижней части груди.

Когда я поднимаю на нее взгляд, ее глаза открыты. Чернота ее зрачков истекла, пока вокруг них не остался только голубой круг. Ее щеки раскраснелись, а губы приоткрылись. Я приближаюсь, затем наклоняю голову и обнюхиваю изгиб ее шеи. Она дрожит. Я поворачиваю голову, пока мои губы не оказываются на уровне ее губ. Ее дыхание смешивается с моим. Она сглатывает, и я чувствую, как напряжение в ее теле усиливается. Она прикусывает нижнюю губу, и я чувствую, как она тянется до самого кончика моего члена.

— Лиам, — шепчет она. У нее перехватывает дыхание. — Лиам. — На этот раз мое имя срывается на хныканье.

Одна сторона моего рта приподнимается. Я поднимаюсь на ноги и протягиваю руку.

Она моргает, затем вкладывает свою руку в мою. Я дергаю и поднимаю ее на ноги.

— Ты голодна? — спросил я.

Она открывает и закрывает рот.

— Я расцениваю это как «да».



— Я видела, как ты готовишь раньше, но все равно удивляюсь, что ты умеешь.

— Почему это? — Я наливаю свежевыжатый апельсиновый сок в ее стакан, затем доливаю себе, прежде чем сесть рядом с ней.

— Я не уверена почему, но ты не похож на человека, который умеет готовить. — Она бросает взгляд на французские тосты, которые я подал нам обоим. Мы сидим во внутреннем дворике, примыкающем к кухне, и лужайка перед нами ведет к пляжу. Песок белый, волны голубые, и желтое солнце начинает подниматься по небу. Птица скользит по течению, и справа от нас кричит чайка.

— На какого мужчину я похож?

Она смотрит на меня из-под опущенных ресниц.

— Ты похож на человека, у которого есть люди, которые приносят ему еду. Кто-то, кто может свергать правительства одним кивком головы, кто-то, кто может планировать поглощения компаний, даже не вспотев.

— И ты поставила меня на колени.

— Что? — Она качает головой. — Я не думаю, что правильно расслышала.

— Ты сделала это. Я никому не рассказываю о своем прошлом. Никто в моей семье не знает о том, что со мной случилось.

— Никто?

— Уэстон догадался, что что-то произошло за то время, пока его похитили, но он так и не смог узнать полную историю о том, через что прошел младший я. Если мои родители и замечали, что я был подавлен, они списывали это на то, что я расстроен из-за того, что произошло с Уэстоном и его друзьями. Это одна из причин, по которой я сблизился с Семеркой. Не то чтобы я вращался в тех же кругах, что и они, — они моложе меня, — но есть определенное ощущение, что мы родственные души.

— Значит, я единственный человек, с которым ты стольким поделился? — шепчет она.

Я киваю. Ее подбородок вздрагивает, и я кладу свою руку на ее.

— Я поделился этим с тобой не для того, чтобы ты меня пожалела. Я не нуждаюсь в твоем сочувствии, Божья коровка.

— Тогда почему ты…

— Решил поделиться с тобой?

Она кивает.

— Мы собирались пожениться. Кроме того, ты застала меня в разгар моего кошмара. Мне казалось правильным, что ты знаешь моих демонов. Точно так же, как я надеюсь, что ты поделишься тем, что у тебя на уме.

30





Зачем он мне это говорит? Почему он смотрит на меня этими всезнающими глазами, которые подразумевают, что он знает, что я скрываю? Это уже второй или третий раз, когда он намекает, что для меня безопасно рассказать ему о том, что меня беспокоит. Я восхищаюсь им за мужество, с которым он поделился своим прошлым; я просто еще не дошла до этого.

— Если мы собираемся стать родителями ребенка, мне кажется важным, чтобы мы были честны друг с другом. Ты не можешь построить отношения на слабом фундаменте, — добавляет он.

Я киваю. Что еще я могу сказать? У меня не хватает смелости открыть тебе свой секрет, потому что мне будет ненавистно то, как ты будешь смотреть на меня после этого? Хуже того, я не уверена, как я буду относиться к самой себе. И в этом-то здесь и проблема. Я признаю это, но не знаю, что с этим делать. Я отрезаю кусочек французского тоста и жую его. Сладость сахара в сочетании с заварной текстурой яиц и маслянистыми, хрустящими золотистыми краями тает у меня на языке. Это все равно что есть пудинг из хлеба с маслом, только гораздо лучше.

Раздается стон.

Его пристальный взгляд задерживается на моих губах, затем он протягивает руку и проводит большим пальцем по краешку моих губ. Он сосет свой большой палец, и все мое тело чувствует себя так, словно его готовят на медленном огне… Как французские тосты.

— У тебя там было немного сахарной пудры, — объясняет он. У него хриплый голос. С таким же успехом он мог бы сказать: «Я собираюсь трахнуть тебя». Чего, о боже, признаюсь, я действительно хочу.