Рукопашная с купидоном - Куликова Галина Михайловна. Страница 16

– У меня во рту пересохло, – призналась Лайма, хотя ей было стыдно все время жаловаться.

– Внизу стоит сумка-холодильник, – сообщил Вадим. – В ней минеральная вода. Слева найдете стаканчики.

«У него, как в Греции, все есть, – раздраженно подумала она. – Не машина, а убежище». Вопросы, конечно, задавать бессмысленно. Да и что она может спросить? Куда вы меня везете? Что мне предстоит? Он скажет: «Потерпите, осталось совсем немного».

– Потерпите, – неожиданно подал голос Вадим. – Осталось совсем немного.

Лайма сжалась в комочек и затихла. Что, если у этих типов уже есть аппарат, сканирующий мысли? А она, как дура, сидит здесь и думает обо всем подряд! Надо немедленно отвлечься от личного, немедленно.

Стоило ей принять такое решение, как в голову полезла всякая ерунда. Оказывается, в ее подсознании скопилась куча совершенно неприличных вещей! Откуда что берется? Лайма подняла глаза и увидела, что Вадим с любопытством смотрит на нее в зеркальце заднего вида.

– Мы что, будем с вами вместе работать? – брякнула она недовольно.

Он пожевал губами, как древний старец, и наконец ответил:

– Не думаю.

Лайма хотела сказать: «Очень хорошо», но в этот момент Вадим снова резко вывернул руль, и ей, чтобы не свалиться, пришлось ухватиться за ручку. Наконец машина остановилась.

– Идите за мной и не задавайте вопросов, – приказал ее сопровождающий.

Они оказались в маленьком дворике, украшенном одной большой липой и клумбой с редко растущими белыми цветочками. Здесь никого не было, только в старой песочнице сидела кошка и таращилась на них с таким ужасом, будто они только что выскочили из кошачьей преисподней.

– Кыс-кыс, – сказала Лайма и тотчас поймала сердитый взгляд сопровождающего.

«Может, ему следовало с самого начала заклеить мне рот?» – подумала она раздраженно и прибавила шагу. Дом оказался древним, у него были такие ободранные стены, как будто его только что выкопали из песка археологи. Кроме всего прочего, сбоку висела табличка – «13». Не то чтобы Лайма так уж верила в приметы, но все-таки... После подъема по лестнице, где пахло примерно как в гробнице Тутанхамона – тленом, – они остановились возле простой деревянной двери с криво пришпандоренной пластмассовой бляшкой. На ней красовались те же две цифры, что и на самом доме, – 13.

«У нашей службы безопасности отличное чувство юмора», – подумала Лайма. От страшного напряжения внутри у нее стало холодно, как в морозильной камере, и даже зубы заломило, словно она хлебнула ледяной воды. Вадим между тем нажал на кнопку допотопного звонка, и дверь немедленно распахнулась: вероятно, человек стоял с той стороны в полной боевой готовности.

– Ба! – проворковал он, отступая в сторону. – Кого я вижу!

Это был все тот же Борис Борисович Дубняк с лицом довольным и хитрым. Именно такими Лайма в детстве представляла себе злых волшебников, которые заманивают в лес маленьких детишек.

– Здрасьте, – сказала она мрачно. И нахмурила лоб. Пусть видит, что она не слишком-то рада встрече.

– Проходите сюда. – Дубняк ничуть не огорчился ее суровости. – Вам предстоит кое с кем познакомиться.

Лайма сделала глубокий вдох и, миновав коридор, шагнула в дверной проем. Перед ней предстала довольно большая комната: просто обставленная, но чистая, с веселыми занавесочками на окне. У стены стоял пышный диван, на котором устроились двое мужчин – один покрупнее, второй помельче. Тот, что покрупнее, немедленно вскинул глаза и уставился на Лайму. Потом пошевелился и одним рывком поднялся на ноги.

Он оказался высоким и мощным, а его кулак мог запросто снести чью-нибудь буйную голову одним ударом. Движения у него были медленные и плавные – тягучие. И глаза цвета ирисок тоже выглядели тягучими. Наверное, потому, что он очень неторопливо переводил взгляд с одного предмета на другой. На вид Лайма дала бы ему лет тридцать пять.

– Добрый день, – басом сказал здоровяк и зачем-то заложил руки за спину.

– Добрый, – пискнула она.

– Знакомьтесь, это – Лайма Скалбе, – радостным голосом сказал Дубняк, – а это – Иван Медведь.

– Ваша фамилия Медведь? – Лайма так удивилась, что не сумела скрыть изумления. Вопрос выскочил из нее слишком быстро. Осталось только покраснеть от неловкости.

– Да, – коротко ответил Иван и улыбнулся, сделавшись похожим на какого-нибудь рекламного булочника – вечного оптимиста с ямками на щеках.

Улыбаясь, он выглядел добряком, но впечатление могло быть обманчивым. Мощную его фигуру венчала крупная, красивой формы голова с маленькими, плотно прижатыми к ней ушами. Несмотря на круглые щеки, второй подбородок отсутствовал. «Вероятно, этот парень состоит из одних мускулов, – подумала Лайма. – Надеюсь, он не такой, как Пират».

Когда-то у их соседей по даче была собака по кличке Пират. Выглядел этот Пират милейшим существом, на всякого гостя поначалу глядел умильно и даже вилял хвостом, будто радуясь встрече. А потом, в самый неожиданный момент делал выпад и с грозным рычанием хватал незнакомца за ногу. Из-за такой непредсказуемости его все боялись и ненавидели.

– А это, – продолжил Дубняк, махнув рукой еще раз, – Евгений Корнеев.

Тип, на которого он указывал, продолжал сидеть на диване, не обращая на них никакого внимания. В руках он держал предмет, похожий издали на карманный тетрис или калькулятор.

– Корнеев! – вкрадчиво повторил Дубняк. – Оставьте свою пустышку и познакомьтесь с начальством.

– Есть, – рассеянно ответил тот и неуклюже поднялся, не отрывая тем не менее глаз от крохотного экранчика.

Дубняк сделал два шага вперед и уже протянул свою короткопалую, но от этого не менее грозную руку к его сокровищу, но Корнеев неожиданно ожил и быстро спрятал игрушку в карман. И встретился-таки взглядом с Лаймой. Та сглотнула.

У Корнеева была голливудская физиономия – такая красивая и лощеная, точно на нее только что навели глянец перед очередной съемкой. Особенно выделялись капризные, невероятной сочности губы и черные негодяйские усики, словно подрисованные жирным карандашом. Продолговатые глаза с длинными ресницами сулили тайну. Для полного счастья – смерть мухам и старухам! – Корнеев носил трехдневную щетину. Женщины должны были не просто валиться ему под ноги, но еще и корчиться в конвульсиях.

Впрочем, в мире не бывает ничего совершенного. Как выяснилось почти тут же, этот тип был подсажен на компьютер, точно наркоман на иглу. Половину суток он жил в виртуальном мире, «выныривая на поверхность» только тогда, когда его к этому вынуждали обстоятельства. Стоило выпустить его из поля зрения, как он немедленно уходил обратно.

Гораздо позже Лайма оценила, насколько Корнеев уникален. Он не был похож на программистов со сбитыми чайниками, которые постоянно думают только о платах, контактах, выделенных каналах и пугают вас непонятными терминами. Он погружался в компьютерное подпространство целиком и полностью, но только на время. Остальную же часть дня оставался чертовски милым парнем. То есть существовал одновременно в двух ипостасях, как доктор Джекил и мистер Хайд, превращаясь по очереди из одного в другого. Спрогнозировать момент, когда Корнеев отключится, было невероятно трудно, почти невозможно.

– Садитесь, – предложил Дубняк и указал Лайме на кресло, стоявшее против дивана: так она оказалась с новыми знакомыми лицом к лицу.

Лайма осторожно села, скрестив ноги в щиколотках, и, как пай-девочка, сложила руки на коленях, вся обратившись в слух. Дубняк устроился на смешной стул с гнутыми ногами, который, казалось, раскорячился под ним, как ослабевшая кобылка.

– Итак, дорогие мои, – начал он, – группа в полном составе. Первое и главное. Медведь и Корнеев, я обращаюсь к вам. Указаниям Лаймы будете следовать безоговорочно. Вы – подчиненные, она – командир. Она принимает решения и несет всю ответственность за выполнение задания. Ясно?

Морозильная камера внутри Лаймы перешла в новый режим. Холод пополз из живота к ногам и сковал ступни. Если ей придется идти, она точно не сможет сделать ни шагу. Как она будет ими командовать?! Какие отдавать приказания?! Неужели Дубняк не понимает, что это полный абсурд?