Рукопашная с купидоном - Куликова Галина Михайловна. Страница 33

Кое-как прокашлявшись, Лайма полезла в сумочку за телефоном, но у нее тряслись руки, и она никак не могла его оттуда выудить. Тогда, чтобы ускорить процесс, она принялась выкладывать на стол вещи. Сначала возле тарелки оказалась пудреница, потом толстенький органайзер, ручка, связка ключей и в довершение всего – пистолет. Увидев оружие, официант попятился и, стукнувшись спиной о стойку, ускакал на кухню, выпучив глаз, как пришпоренный конь.

Пророк тоже заинтересовался пистолетом и жадно потянулся к нему, но Лайма, не придумав ничего лучше, сильно шлепнула его по руке.

– Ай! – воскликнул он, отдернул длань и прижал ее к груди так, как это делает кошка, попавшая лапой в воду. Глаза у него стали круглыми и обиженными.

Ни Медведь, ни Корнеев на вызовы не отвечали.

– Зачем вы это сделали? – спросил Бондопаддхай, поглядев на нее так, будто бы он сидел на троне, а Лайма стояла, согнувшись в поклоне у его подножия. – Как вы посмели? Кто дал вам право?

– Не надо цапать, что не просят, – ответила Лайма по-русски, а потом «перевела»: – Смиренно прошу прощения, я перепутала вашу бесценную руку с рукой вашего помощника Пудумейпиттана. Поэтому позволила себе остановить ее поступательное движение. Нижайше прошу простить меня.

Бармен слушал их во все уши, едва не выпрыгнув из-за стойки.

– Я обеспокоен тем, что вы носите с собой оружие.

– Но ведь я охраняю самое ценное, что есть у «Оставшихся». Ваша жизнь находится всецело на моем попечении. Ради вашей безопасности я готова на все.

– Хорошо, – смилостивился пророк и неожиданно пощекотал Лайму под подбородком. – Будем дальше кушать наш завтрак.

Он заказал тефтели в йогурте, курицу в апельсиновом соусе и еще какие-то диковинные блюда, от которых шел чудесный сливочный дух. Лайма выпила четыре чашки кофе и четыре раза просмотрела новости. Все каналы показывали нападавшего, который вырубил незадачливого оператора. Лайма ни секунды не сомневалась, что это чудовище под шапочкой – Евгений Корнеев и что второго злоумышленника, оставшегося вне поля зрения камеры, свидетели опишут как здоровенного дядьку с широкими плечами и огромными ручищами. Она даже догадывалась, зачем им понадобился Синяков. И приготовила фразу, которую прокричит, как только кто-нибудь из этих типов ответит на звонок: «Как вы посмели действовать без моей санкции?!»

Примерно через час ее сумочка начала подпрыгивать и вздрагивать на коленях. Наевшийся до отвала Бондопаддхай сидел на стуле, прикрыв глаза и тихонько постанывая. Лайма ни о чем у него не спрашивала, опасаясь, что он не стонет, а поет.

– Алло! – сказала трубка басом.

– Как вы посмели действовать без моей сан... – взвизгнула она, но не успела довизжать до конца, потому что Медведь ее перебил.

– Забирай индусов и прячься. Немедленно! Сейчас! – рявкнул он и отключился.

Лайма вскочила и забегала с трубкой по ресторану, держа ее перед собой и выкрикивая:

– Куда я спрячусь?! Вы спятили! Мне некуда их деть! Вы болваны! Как вы посмели?!

Трубка отвечала ей бешеным пиканьем, как будто нервничала не меньше собеседников. Все, кто был в ресторанчике, перестали жевать и с любопытством смотрели на Лайму. В конце концов она упала на стул и, сжав виски руками, приняла решение. Она будет таскать индусов по городу, пока оставшаяся часть группы «У» не вернется из самоволки. Можно пойти в кино, спуститься в торговый центр на Манеже, показать им Большой театр, в конце концов.

Однако Бондопаддхай неожиданно выкинул фортель. Он заявил, что должен ехать на встречу со своими сторонниками. И был настроен столь решительно, что Лайма растерялась. Никакие уговоры на него не действовали, он рвался на улицу и требовал автомобиль. Угомонился он только тогда, когда уселся в такси и получил заверение, что они немедленно, сию же секунду отправляются в то место, куда должны прийти верующие, чтобы лицезреть его.

– Поезжайте в сторону ЦУМа, – приказала Лайма шоферу. – Постарайтесь попасть в пробку. Чем дольше мы будем ехать, тем больше я вам заплачу.

– Очень хорошо, – пробормотал шофер и свернул в ближайший переулок.

Однако не успели они как следует поплутать, как снова позвонил Медведь. Теперь его голос был не в пример спокойнее.

– Что там у тебя? – спросил он сочувственно, словно догадался, какую бурю пришлось пережить Лайме.

– Он хочет к верующим! – с отчаянием в голосе воскликнула она. – Мы в машине.

– И куда вы направляетесь?

– В ЦУМ.

– Н-да? Ты думаешь, тебе удастся обратить в его веру покупателей в ЦУМе?

– Я не знаю, что делать. Он решил выступить перед своими сторонниками – и баста! Он думает, что я везу его на собрание.

Свои претензии по поводу похищения убийцы Синякова она решила приберечь на потом. Сейчас ее больше интересовало, как самой выпутаться из патовой ситуации.

– А вы где? – спросила Лайма, стараясь изо всех сил, чтобы в ее голосе не прозвучали плачущие интонации.

– Мы едем в автобусе, – откликнулся Медведь после некоторой заминки. – Пришлось взять автобус, больше ничего не было. Наша машина немножко... поломалась.

– Что мне делать с пророком? – снова спросила Лайма.

– Вези его к ЦУМу, мы сейчас тоже подъедем туда и что-нибудь сообразим.

Шофер такси так хорошо исполнил поручение, что возле универмага они оказались очень даже не скоро. Лайма сразу заприметила большой автобус, ставший на прикол возле тротуара. В кабине неподвижно сидел водитель. У него был такой вид, будто его стукнули по голове чем-то тяжелым, но упасть он еще не успел. Круглыми невидящими глазами смотрел он в неведомую даль, подобно капитану корабля, перенесшего жестокий шторм. Передняя дверца автобуса оказалась открыта, и по ступенькам им навстречу спустился Медведь. Ничего необычного в его облике Лайма не заметила.

– Милости просим, – воскликнул он и рукой указал, куда Бондопаддхаю с помощником нужно двигаться.

Оба индуса оглядели автобус с некоторой опаской, но все же не стали возражать против приглашения и охотно полезли внутрь. Лайма последовала за ними. В салоне они обнаружили скрюченного Корнеева, который сидел, прикрыв лицо рукой.

– Ты ранен? – бросилась к нему Лайма. – Что случилось?!

Тот убрал ладонь, посмотрел на нее воспаленными глазами и, хлюпнув носом, сказал:

– У меня глаза слезятся. Я ничего не вижу.

– Боже мой, но надо же что-то делать! Купить лекарство хотя бы.

– Мы не можем ничего купить, – мрачно сказал Медведь. – У нас денег нет.

– Как, а карточки? – спросила Лайма, холодея. – Пластиковые карты, которые нам дали?

Она решила, что, отбивая убийцу Синякова у правоохранительных органов, они потеряли все – автомобиль, оружие, документы и пластиковые карты в том числе.

– Они бесполезны, – мрачно ответил Корнеев. – Ни на одной из трех нет ни копейки. Наши счета аннулированы. Кто-то добрался до них.

То, что это сделал сам создатель группы «У», им и в голову не пришло. Утром этого дня Дубняк явился в управление позже обычного. И первое, что увидел, – фотографию Хомякова в траурной рамке.

– Барс умер! – сказал ему один из сотрудников шепотом, будто Хомяков мог услышать и как-то навредить ему за то, что он говорит о его смерти вслух. – Ночью, в постели. Совсем не мучился, как это ни странно. Говорят, мозговой удар. Р-раз – и все!

– Все там будем, – пробормотал Дубняк, думая о том, что его время придет не скоро. Он еще поживет в свое удовольствие.

Вот так-так! Барс кончился. Кто же теперь будет курировать операцию по охране Нанака Бондопаддхая? Помощники Барса? Его заместитель? Преемник?

Дубняк в тревоге посмотрел на часы. Бондопаддхай должен приехать в кинотеатр «Спутник» через несколько минут. Людей Миловидова Дубняк проинформировал об этом заранее. Вынужден был проинформировать после того, как они потеряли индуса в аэропорту. Дилетанты хреновы! Дубняк был уверен, что достаточно сказать им, каким рейсом и под каким именем Бондопаддхай прибывает в страну, – и дело в шляпе. Ничего подобного. Им оказалось этого мало, их надо водить за ручку и растолковывать, что к чему.