Зима Гелликонии - Олдисс Брайан Уилсон. Страница 57

— Торес Лахл, ты видишь звезды? Ты можешь назвать их? — спросил сонным голосом Шокерандит.

— Могу — это звезды... — Торес слабо усмехнулась.

— Тогда мне стоит спуститься к тебе и объяснить.

— Звезд так много...

— Значит, это займет много времени...

Но Лутерин заснул прежде, чем сумел двинуть рукой, и даже крики животных, доносящиеся со склонов гор, не разбудили его.

На следующее утро Шокерандит поднялся с кровати усталым и разбитым. Он облачился в волглые от ночного тумана одежды и разбудил Торес Лахл.

— Оставшуюся часть пути нам придется спать только в одежде, — сказал он ей.

Не дожидаясь Торес, он отправился к лавочке, чтобы купить снаряжение, которое понадобится им в дорогу длиной в месяц. Над дверью лавочки имелась вывеска: «СЕВЕРНЫЙ ПУТЬ», под вывеской было намалевано Великое Колесо.

Лутерин был взволнован. Фашналгид, настоящий ускут, всегда считал Шивенинк всего лишь горной провинцией, забытой государством. Но Лутерин Шокерандит знал больше. Расположенный вдали от столицы Шивенинк был наводнен полицией и доносчиками. После того как Фашналгид убил солдата, по его следу наверняка пустили полицию и военные части. Шокерандит с тоской думал о том, какие беды они могли навлечь на Эедапа Мун Одима и его брата, а также Хернисараха.

Назвавшись вымышленным именем, он купил в лавке необходимое снаряжение и отправился договориться насчет упряжки, которую зафрахтовали заранее. Упряжка должна была довезти их до Харнабхара — к безопасности, к поместью отца.

Фашналгид поднимался утром не так энергично. Как только Шокерандит вышел с веранды, капитан бросил притворяться спящим и спустился на нижнюю кровать к Торес Лахл. Теперь, когда ее дух был сломлен, она уже не оказывала сопротивления.

— Лутерин убьет тебя, если узнает, что ты делаешь, — говорила она.

— Заткнись и получай удовольствие, дурочка. Когда время придет, я позабочусь о нем.

Фашналгид сжал Торес Лахл в медвежьих объятиях, обхватил ногами, раздвинул ей колени и вошел в нее. От его мерного пыла трещала слабая кровать и тряслись стены веранды.

Снарагатт был поделен на две части: собственно Снарагатт и Северный Снарагатт. Обе части располагались вплотную друг к другу. Обе части города разделяли от силы сто футов и выступающий углом край утеса. Снарагатт был защищен горной стеной, вздымающейся над ним. В Северном Снарагатте с гор дули незатихающие ветра, отчего температура там всегда была ниже на несколько градусов. Упряжки, отправляющиеся на север, можно было найти только в Северном Снарагатте. Климат главного Снарагатта был для них слишком мягок.

Шокерандиту понадобилось два часа, чтобы убедиться: все готово к дальнему переезду. Он хорошо знал народ, с которым ему предстояло иметь дело. Это были горцы, ондоды, что означало — по крайней мере в переводе с простого языка этих людей — либо «люди духа», либо «одухотворенные люди».

Один из ондодов должен был стать погонщиком упряжки. С ним отправлялся и раб-фагор. У погонщика имелись хорошие сани и упряжка из восьми собак-асокинов.

Когда Шокерандит фут за футом осматривал упряжь, появилась Торес Лахл, бледная и мрачная.

— Там холодно, — только и сказала она.

Шокерандит отправился к мешкам с провиантом и снаряжением, которые он подготовил, и принес оттуда теплое шерстяное белье, полностью облегающее тело.

— Это для тебя. Надень.

— Где?

— Да здесь.

Уразумев, что она имеет в виду, Шокерандит оглянулся на фагора и ондода.

— Эти существа не понимают, что такое стыд и смущение. Можешь одеваться при них.

— Но я-то понимаю, — ответила Торес, однако поступила так, как ей предложили, а остальные смотрели и улыбались.

Шокерандит снова занялся проверкой снаряжения и переговорами с ондодом-погонщиком по имени Уундаамп, человеком маленького роста, с блестящими черными глазами, щеками, изрытыми оспой, и редкой бороденкой, на скулах превращающейся в жидкие волоски. Ондоду было четырнадцать лет, и он был опытным погонщиком, проделывавшим северное путешествие много раз.

Когда Уундаамп отвел Шокерандита взглянуть на асокинов, Торес Лахл в новой одежде пошла вместе с ними, время от времени с интересом поглядывая на ондода.

— Все погонщики довольно молоды, — объяснил ей Шокерандит. — Они питаются одним мясом и обычно умирают молодыми.

В дальнем торце конторы обнаружилась дверь, через которую они попали на задний двор. Там были устроены загоны, разделенные высоким частоколом из заостренных кольев. На земле лежал грязный снег. Лай собак оглушал.

Уундаамп прошел по узкому проходу между клетками-загонами. В загонах асокины бросались на колья, щелкали зубами, слюна текла с клыков на снег. Стоя на задних лапах, рогатые собаки ростом не уступали человеку, на всех четырех — человеку по пояс. Густой мех был серым, коричневым, черным или вперемежку, пятнами.

— Наша упряжка — гуумта упряжка — очень хороший асокин, — сказал Уундаамп, указывая на угловой загон и лукаво косясь снизу вверх на Шокерандита. — Идти потом, сперва вы двое дать кусок мяса вожаку, подружиться с ним. Тогда вы всегда будете с ним друзья. Итчо?

— А который вожак, вон тот, черный? — спросил Шокерандит.

Уундаамп кивнул.

— Тот черный пес, он вожак. Его звать Уундаамп, как меня. Люди говорят, он размером с меня, только не такой злой.

У черного асокина были аккуратно подпиленные и загнутые рога, концами торчащие в разные стороны, угольно-черная шерсть блестела. Только на груди белело пятно, да по низу хвоста — белая шерсть. Уундаамп указал на эти белые пятна, которые позволяли остальным асокинам легко бежать следом за вожаком.

Уундаамп повернулся к Торес Лахл.

— Госпожа, тебе скажу. Дай этому Уундаампу только одно мясо, как я сказал. И больше никогда не давай. И никогда не давай мясо другим асокинам, понимаешь? Эти асокины, они знают правила. Мы должны слушаться. Итчо?

— Итчо, — ответила Торес. Язык горцев она освоила еще по пути из Ривеника.

Уундаамп взглянул на нее снизу вверх веселыми глазами.

— Ты большая женщина. Мне тебя одним куском мяса не прокормить. Моя женщина, она поедет в Харнабхар вместе с нами. И еще одна вещь. Очень важный. Никогда не пытайтесь гладить этих асокинов. Откусит руку как кусок мяса.

Торес Лахл вздрогнула и рассмеялась.

— Я и не думала их гладить.

— Тогда заберем Фашналгида и отправимся сейчас же, — сказал Шокерандит, когда тщательная проверка закончилась. Припасов и снаряжения было как раз на дорогу в одну сторону; сани не следовало перегружать. Он взял ее за руку.

— Все в порядке, ты не заболела? В пути не стоит болеть.

— А нельзя оставить Фашналгида здесь?

— Нет. Он хороший человек. Если в пути что-то случится, он будет нам полезен. Должен сказать, что я уверен: агенты олигархии идут по нашему следу. Возможно, они думают, что если я сумею добраться к отцу и все ему рассказать, то он повернет армию против олигархии. Многие из соседей и друзей отца служат в армии. Я проверил в конторе: по списку через час после нас, в четыре, отправляются еще одни сани. Мне сказали, их наняли четверо. Чем раньше мы отправимся, тем лучше. У меня есть револьвер.

— Мне страшно. Ты доверяешь этому ондоду?

— Они не люди. Они родственники нондадов из Кампаннлата. У нашего на руке восемь пальцев — можешь проверить, когда он снимет рукавицы. Они терпят фагоров, хотя предпочитают селиться поближе к людям. Но ондоды очень хитрые. Им приходится платить и угождать, иначе с ними нужно держать ухо востро.

За этим разговором они прошли из Северного Снарагатта в Снарагатт. Разница в температуре была заметной.

Торес схватила Шокерандита за руку и обиженно произнесла:

— Зачем ты заставил меня раздеться перед ними? Ты не должен был унижать меня так лишь потому, что я рабыня.

Шокерандит рассмеялся.

— О, это часть моего вежливого отношения к ним, часть ритуала. Они хотели видеть тебя голой. После этого они стали лучше относиться ко мне, а значит, ко всем нам.