Сумасшедший домик в деревне - Куликова Галина Михайловна. Страница 21

Тот немедленно встал и навис над ней, загородив свет настольной лампы.

– Ну-с? – спросил подскочивший Никифоров тоном ненастоящего, киношного доктора. – Как мы себя чувствуем? – И потер руки.

– Ты просто свинья! – немедленно сказала Полина. Еще несколько дней назад представить, что она бросит ему в лицо подобное обвинение, было немыслимо. – Я ведь говорила, что за мной охотятся! Обязательно нужно было проверять!

– Больная чувствует себя хорошо, – сделал заключение Бунимович, принимая вертикальное положение.

– Пить! – потребовала Полина. Именно потребовала, потому что они оказались виноваты. Оба. – Вы кого-нибудь схватили хотя бы? Сдали в милицию?

Ее защитники переглянулись. Стало ясно, что они никого не схватили и не сдали. У Бунимовича на скуле наливался багровый кровоподтек, а у Никифорова была разбита рука.

Он налил в стакан минералки и сказал:

– Зато мы знаем, как они выглядят. И знаем, что их много.

– Четверо, – поддакнул Бунимович.

– Пятеро, – поправила Полина, придерживая свободной рукой голову, чтобы она не рассыпалась на кусочки. – До этого я видела троих, и в магазине на меня напали еще двое.

– Это какое-нибудь тайное общество! – сделал вывод Костя. – Какая-нибудь подпольная организация. Какая-нибудь «Азазель».

– Что они имеют против меня? – проскрипела Полина, свесив ноги с кровати и обнаружив, что ее сарафан помялся так, будто на нем плясал слон.

– Мы купили тебе халат, – сообщил Никифоров, заметив ее испуг.

– И тапочки, – подхватил Костя.

– Белые? – уныло спросила она.

Они купили ей не только халат и тапочки, но и еще какую-то одежду, которую выбирала продавщица. Бунимович двумя руками показывал, какой толщины и высоты Полина, а продавщица, нервно облизывая губы, выхватывала из ряда висящих на плечиках нарядов то один, то другой. Потом они принесли в обувной магазин старенькие Полинины босоножки. Радостные девушки, взяв их на изготовку, разбежались по залу, после чего насовали им в пакет дюжину разномастных коробок.

– Никогда не покупал столько обуви сразу, – признался Никифоров.

– Ты что, жениться на ней собрался? – спросил Костя, уверенный, что дело этим и кончится.

– Я?! – вспетушился тот. – Если я женюсь второй раз, можешь смело объявлять меня недееспособным и сдавать в сумасшедший дом.

Полина выпила еще минералки, утерла губы тыльной стороной ладони и спросила:

– Вы купили мобильный? Я хочу позвонить тете Мусе.

– Купили! – Костя немедленно сорвался с места и притащил маленький телефончик.

– Кстати, какой сегодня день? – спросила Полина. – Вчерашний или уже завтрашний?

– Ты отключилась всего на несколько часов, – успокоил ее Никифоров. – Тебе удалось сломать шприц, поэтому нападавшие не успели ввести в тебя все, что в нем было.

– А что в нем было? – немедленно поинтересовалась она.

– Наверное, снотворное.

– Наверное? Вы не знаете точно? Вы что, даже не вызвали для меня врача? – обиделась она.

– Зачем? – Никифоров пожал плечами. – Совершенно ясно, что они не собирались тебя убивать. Только пугали.

– Кому это совершенно ясно? – подал голос Костя.

– Мне, – коротко ответил Никифоров и велел: – Диктуй номер тети Муси.

Полина продиктовала и тут же обеспокоилась:

– А что, если она уже спит?

– Ничего, поговоришь с Эдиком, – ответствовал Андрей.

Эдуарда никто и никогда не называл Эдиком. По крайней мере, она не слышала. Сын тети Муси как раз и подошел к телефону.

– Пелагея! – раздался в трубке его взволнованный голос. – Куда ты подевалась?! Твой сосед по даче сообщил, что ты сгинула в каком-то отделении милиции. Зачем тебя туда понесло?

– Я заявляла о том, что на меня напали, – пробормотала Полина. – А... А вы были в квартире Люды?

– Мы были, – коротко ответил Эдуард. – Квартира пустая. Но это не главное. У нас очередная плохая новость – Людмила пропала.

– Как? – ахнула Полина, и Никифоров немедленно прислонил свою щеку к ее щеке, чтобы слышать все, о чем говорит ее родственник.

Щека запылала, словно нагретая жарким солнцем. Почувствовав этот жар, Андрей немедленно забыл, зачем прижался.

– Мамуле позвонила подруга Людмилы, некая Наташа Скворцова. Они вместе работают в клинике.

– Ах, – прошептала Полина. Было непонятно, к чему относится это «ах», к тому, что говорит Эдуард, или к тому, что Никифоров так близко.

– У этой Наташи в Болгарии живет подруга. Бывшая одноклассница, которая вышла туда замуж. То есть в Болгарию, – пояснил он, потому что Полина не подавала признаков жизни.

– И что? – пискнула она, почувствовав, что он ждет от нее какой-нибудь реакции.

– Наташа собрала для нее посылочку и попросила Людмилу передать. Одноклассница встречала ее в аэропорту.

– Ну? – спросила Полина с придыханием.

– Ну и она не прилетела.

– Как? – испугалась Поля. – И она тоже?!

– Ясно, что с ними обоими что-то случилось, – подвел итог Эдуард. – И с Людмилой, и с Максимом.

– Телефон Наташи Скворцовой, – одними губами сказал Никифоров прямо Полине в щеку.

Ее сердце повело себя так, как если бы его хозяйка рискнула прокатиться на американских горках – сначала зависло в пустоте, а потом ухнуло вниз.

– Дай мне телефон Наташи Скворцовой, – выдавила она из себя.

– Собираешься ей позвонить? – удивился Эдуард. – Вряд ли она скажет тебе что-то новое. Впрочем, запиши, если уж так хочется. Правда, она дала мне только рабочий.

Полина стала повторять цифры, которые называл Эдуард. Она повторяла, а Бунимович, послюнявив грифель, записывал их красным карандашом на листок отрывного календаря.

– Кстати, ты сама-то где? – спохватился в конце концов родственник. – Надеюсь, не в милиции? Тебя не задержали? Ты совершенно к жизни неприспособленная. Как ты будешь детей учить?

Она была убеждена, что у нее это получится хорошо, но Эдуарду об этом говорить не стала. Слишком близко был Никифоров, и его ресницы щекотали ей кожу.

Андрею тоже стоило большого труда сосредоточиться. У ее рыжих волос был наивный запах, похожий на аромат фиалкового мыла. Он постарался отвлечься от ее волос, ее запаха, вообще от нее всей и снова подсказал:

– Оставь номер своего мобильного.

– Со мной все в порядке, – пискнула она в трубку. – Запиши номер моего мобильника.

Никифоров принялся диктовать и дышать ей в ухо, и каждая цифра, которую он выдыхал, а она повторяла, плавилась у нее на языке.

– Ты что, засыпаешь? – раздраженно спросил Эдуард. – Говори громче!

– Созвонимся завтра! – промямлила Полина и сунула трубку Никифорову.

Тот отключил телефон и, быстро поднявшись, прошелся по комнате, пытаясь успокоиться. Совсем спятил, едва ли не целовался с ней. Чувство вины не должно руководить его поступками!

– Фу! – воскликнула Полина. – Ужасно жарко. Откройте окно!

– Окно настежь, – с укоризной заявил Костя, мимо которого, конечно, не прошли все их штучки. – Предлагаю отложить разбор полетов на завтра. Спать ужасно хочется. Я домой поеду.

Он уехал, а Полина ушла в отведенную ей комнату, накрылась одеялом и закрыла глаза. В тот же миг на нее кто-то прыгнул. Кто-то большой и тяжелый. Она взвизгнула и увидела прямо возле своего лица кошачью морду с круглыми глазами.

– Брысь! – крикнула Полина и попыталась стряхнуть кошку на пол.

Ничего не вышло. Кошка была здоровая, как тигр, мордатая, с маленькими ушами и толстым гладким хвостом. Серая шерсть стояла на спине гребешком, как у динозавра.

– Поля! – крикнул из-за двери Никифоров. – У тебя все в порядке?

– В полном! – ответила та. – Я не знала, что у тебя есть кошка. Она не кусается?

– К счастью, нет, – пробормотал он. – Если бы она еще и кусалась, я бы застрелился. У меня и так с ней сплошные проблемы. Одну ее не оставь, воды ей свежей налей, миску за ней вынеси, за ухом почеши, бантиком повози...

– Как ее зовут? – все так же через дверь поинтересовалась Полина.