Дорогами сна - Масалыкина Снежана. Страница 10

Хотя нет, этими сказками здесь не пахнет. В голове по-прежнему сидел Кощей Бессметный. Вот только бешеная (с моей точки зрения) скачка не способствовала моему мыслительному процессу. Мысли скакали гулкими горошинами по всему организму, стукаясь друг о друга и не давая ухватить что-то важное за хвост. А этот пресловутый ускользающий хвостяра измочалил мне весь мозг, прорывая в нем ходы-входы, но не находя выхода на поверхность в виде важной и нужной идеи.

Стиснув зубы, подпрыгивая в седле, тупо пялясь в спину Зерга, я продолжала прокручивать в голове бесконечную сотню раз: игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, заяц в сундуке, сундук на дубе, а дуб… Черт, где растет дурацкий дуб, не могла вспомнить. И от этого еще сильнее злилась на весь мир и на себя в том числе! При чем, ну при чем здесь яйцо, игла и Кощей, хотелось бы мне знать!

Местное солнце цепляло вершины чернеющего впереди частокола деревьев, когда Зерг обернулся и крикнул:

– В той роще заночуем, – и, наклонившись к уху своего лисконна, что-то шепнул.

Радужный встрепенулся и прибавил прыти. За ним ускорились и наши верховые. Я скрипнула зубами, сильнее вцепилась в поводья и взмолилась про себя: «Господи, Боже мой! Не знаю, слышишь ли ты меня в этом Мире, но, пожалуйста, не дай мне сдохнуть вот так, верхом на лисконне!»

Примерно через полчаса, когда солнце уже окунуло краешек в гущу деревьев, боги здешнего мира сжалились надо мной и моей несчастной спиной. И, ура, Зерг замедлил ход лисконна, спешивается, а следом за ним спрыгивает с радужного Фелино. Одновременно встает рядом с «сослуживцами» моя Фиалка, а я все еще деревянным истуканом торчу в седле, не в силах перекинуть ногу и хотя бы сползти на землю.

– Помочь? – интересуется Фелино, и я облегченно киваю, не в состоянии слова вымолвить.

Усилием воли перетаскиваю ногу через седло, Фэл подходит ближе, предлагая опереться руками на его плечи. Что я и проделываю с удовольствием, ибо грохнуться с лисконна на глазах у Зерга последнее, о чем мечтаю!

Фелино буквально сволакивает меня на землю. Со скрипом во всем затекшем теле я выпрямляюсь, мечтая об одном: упасть и не подниматься суток трое! Но не тут-то было. Мужчины, покосившись на меня, но благоразумно промолчав, молча принялись устраиваться на ночлег.

Стиснув зубы и отмахнувшись гордо от помощи Фэла (вот дура-то!), я с трудом стащила свой рюкзак на землю. Хмыкнув, Зерг молча отобрал его из моих рук и отнес к ближайшему, такому уютному дереву, корни которого выступали наружу, образую природную колыбельку для уставшей меня. «Кто б донес меня до этой колыбели!» – простонала про себя и двинулась в путь. Пара метров до благословенного дерева показались километрами пешего пути моим закаменевшим с ноженькам. Рухнув на корень всей своей уставшей массой, я устало выдохнула:

– Ребята, вы как хотите, а я вам сегодня не помощник! Как-нибудь уже без меня с ужином, ладно? – простонала, открывая глаза. – Все тело болит с непривычки, – признаваться в собственных слабостях мужчинам было непривычно. Я ж вся такая крутая, все могу и все умею! Но, в конце концов, я женщина или где? Или что? После такой скачки имею право на капризы и слабости.

«Я такая крута-а-я, когда выпью вина! – некстати всплыла в моей голове попсовая песенка. «Эх, от вина я бы сейчас не отказалась. От красненького сухонького… Можно даже полусладкого!» Перед взором замаячил бокал с красным сухим «Каберне» до краев наполненный вином и кусочками льда. Губы даже вкус и холод ощутили на секундочку.

«Ну и ладно, не очень-то и хотелось! – грустно вздохнула я, подтягивая рюкзак и вытаскивая из него флягу с водой. – Обойдусь сегодня чистой беленькой. Вполне может быть, родниковой!»

– Кому воды? – отвинчивая крышку фляги, предложила мужчинам.

«Ладно, и капризничать сегодня тоже не буду», – хмыкнула про себя, наблюдая за слаженной мужской работой по обустройству спально-едальных мест. Подтащила рюкзак еще ближе и вытянула из него одеяло и сухпаек от Марфы.

Отмахнувшись, парни продолжили быстро и со сноровкой, выдающей немалый опыт, организовывать наш ночлег. Через несколько минут весело затрещал костерок, через секунду над ним уже висели два котелка с водой. Фелино натаскал из рощицы каких-то пушистых не колючих веток и соорудил спальные места, не забыв при этом и обо мне. Благодарно глянув на мальчишку, я переползла в прикорневую ямку, укуталась в одеялко, и, умостив голову на корень, прикрыв глаза, наблюдала за мужчинами.

Движения Зерга были четкими и быстрыми. Чувствовался немалый походный опыт, от него словно волнами растекались сила духа, невозмутимость и покой. Почему-то возникло ощущение, что с этим мужчиной мне нечего бояться в этом мире. Он поможет разбудить подругу, поддержит в трудную минуту и будет подавать патроны, если придется отстреливаться от неприятностей. «Точнее, – поправила себя, – отберет автомат, задвинет за широкую спину, и патроны буду подавать я. И горе тому, кто попробует обойти с тыла!»

Фелино походил на брата, но чем-то неуловимо отличался. Может, мальчишеским изяществом. Гибкий и стройный, с нежным лицом, еще не заматеревшим от походного солнца и ветров, он напоминал земного мальчишку лет восемнадцати. Угловатый, немного нескладный, но грация ипостаси уже формировала его тело и кошачьи повадки проскальзывали в движениях. Хотя мальчишеская самоуверенность и бравада нет-нет да и запинались о чисто подростковую неуверенность в себе. Временами он неосознанно подражал старшему брату, но все равно отличался от Зерга, как рассвет от полуденного солнца.

Тут я немного прибалдела от собственных размышлений, потому как никогда еще не сравнивала малознакомых мужчин с небесным светилом. Потрясла головой, приводя разум в порядок, и обнаружила, что оба парня уставились на меня в молчании.

– Что? – хриплый чужой голос вырвался из моих губ. Я откашлялась, хлебнула воды из фляжки и повторила вопрос. – Что вы так на меня уставились?

Как всегда, за двоих ответил Фелино.

– Ты чай будешь, спрашиваю уже второй раз!

– Да?… А… Чай… Да, буду, спасибо, – я сделала попытку приподняться и выбраться из одеяла.

Практически без труда мне удалось вытащить себя из нежных объятий дерева («Кто мог подумать, что корни могут быть мягче перины!») и, скрестив ноги по-турецки, уютно умоститься меж корешков «спальни». Фелино передал мне кружку с горячим чаем, и я, сделав первый обжигающе-сладкий глоток, блаженно закрыла глаза.

– Тала, ау-у, – голос прорвался сквозь чайные кайфуши.

– Поднимите мне веки, черт побери! – пробурчала я вслух, с трудом разлепляя ресницы. – Ребята, ну что еще? Дайте побалдеть! Вам хорошо, вы привычные! А я в своем мире на лошади-то один раз сидела. А тут целый день пути, у меня даже рот устал от скачки! Он всю дорогу зубами клацал невпопад! – пожаловалась я, фокусируя взгляд на своих «мучителях».

Зерг едва заметно улыбнулся, пошевелил палкой угли. Искорки взлетели вверх, я невольно подняла голову и улыбнулась, глядя, как Финик ревниво наблюдает за летящими огоньками. Мой птиц сидел над моей головой, нахохленный и раздраженный. Всю дорогу он норовил схалявить, и покататься на лисконне. Но Фиалке не нравилось, когда в филейную часть, в попытке удержаться, впивались птичьи когти. И она с завидной регулярностью дергала своей задней частью, сгоняя феникса и вынуждая меня изо всех сил цепляться в поводья и сжимать колени.

Проехать путь на моем нежном плечике Финику тоже не удалось. Не знаю, как выдерживал одноногий Сильвер в себе острые когти своего попугая круглые сутки, но я телесным мазохизмом не страдала даже в легкой форме (вот моральным – это мы завсегда, пожалуйста, хоть каждый день!). А потому бедная птаха с завидным постоянством спадала с моего негостеприимного оплечья, с раздраженным клекотом взлетая вверх, чтобы не попасть под лапы лисконна.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.