Дорогами сна - Масалыкина Снежана. Страница 9

Памяти не осталось. Я не знала, кто я и где. Почему нахожусь тумане. Почему не могу пошевелиться. Почему… Да, собственно, какая разница, почему? Неожиданно серые щупальца раздраженно зашипели и отпрянули от моего тела. Что-то горячее впилось в руки, заставляя раскрыть плотно и давно закрытые глаза, чтобы отбрить взглядом наглеца, посмевшего нарушить мой покой. Говорить не хотелось, шевелиться не стоило. Но невесть откуда взявшийся раздражитель нарушал гармонию моей нирваны и с этим надо было что-то срочно делать.

С трудом сфокусировав взгляд на мутном полупрозрачном пятне, я нахмурилась, пытаясь понять, кто или что это. Жар от прикосновений огненными ниточками поднимался все выше по рукам, обжигая нервные окончания мозга и зрительных нервов. Серая пелена льда расступилась, поддавшись жарким ручейкам, и я увидела женское лицо. Спустя мгновение, я узнала его.

Это Наташка схватила меня горячими руками и держала, пытаясь вырвать из объятий тумана. Крепко сжимала пальцы, обхватывая мои запястья в районе браслетов из серии «антимаг» или «антидракон», тянула меня к себе и, сочувственно глядя в глаза, что-то шептала. Слов не было слышно, но от дыхания туман дергался и извивался, будто уж на сковородке.

Горячие потоки от ее рук дотянулись до разума, и я вдруг вспомнила, что Наташки больше нет. Она погибла в неравной схватке с балахонистой тварью, убившей и меня в Храме какого-то местного божка. Недоуменно нахмурясь, я пыталась понять, чего хочет от меня мертвая и не погребенная подруга? Зовёт за собой в мир иной? Не может уйти, остались незаконченные дела? Мне что-то нужно сделать для ее успокоения? Или пришла попрощаться, чтобы раствориться в вечности окончательно и бесповоротно? Оставив меня здесь, в сладком дурмане густого тумана. Губы подруги искорежило отчаянье, туман испуганно шарахнулся от Наташкиного яростного лица, меня тряхнуло и обожгло. На секунду ощутив себя живой и прежней, я закричала: «Что, Наташ, что?» – и проснулась.

Запястья болели, будто за них взаправду тянули. И тянули очень сильно. Подтянула рукава рубахи и с удивлением обнаружила отпечатки пальцев вокруг браслетов, которые не давали мне сменить ипостась и устроить в отдельно взятой магической иллюзии полный армагедец. Настороженно прикоснулась к красным отметинам, подозревая очередной иллюзорный подвох. Но нет, покрасневшие вмятины никуда не исчезли.

Сердце замерло, словно захлебнувшись пустой надеждой, чтобы через секунду забиться с утроенной силой. Кто, если не Наташка мог тянуть меня с такой силой из… Откуда? А если Егор не просто так оговорился, чтобы убедить меня помогать, и Натка жива, а вместе с ней живы и ребята? «Черт с ними, с малознакомыми чужаками! – мелькнула подленькая мыслишка. – Главное, что Наташка не умерла в храме!»

Я зябко передернула плечами, отгоняя гниль черных мыслей от возникшей надежды. «Что же делать? Если это Ната, и она пытается меня отсюда вытащить, тогда почему я не могу ничего поделать с иллюзией? И что со мной там, если я здесь? Ведь как минимум тело мое должно быть рядом с тем (Господи, пусть это будет Наташка!), кто тянул меня за руки во сне из иллюзии!»

Голова начала раскалываться от безумных мыслей, толпящихся, лезущих друг на друга, превращая разум в путаный клубок нитей, вызывая раздражение и тяжелый гул закипающей крови в венах. В левом виске забили тяжелые тамтамы, запело бесконечную песню боли сверло, половину шеи свело судорогой. Как и всегда, когда у меня поднималось давление или разыгрывалась мигрень. Раздражение и злость стремительно вытесняли из души здравомыслие и способность адекватно воспринимать реальность. Тело передернуло судорогой и, вскинув голову к потолку, я отчаянно завыла.

В ужасе пыталась прекратить дикие звуки, которые вдруг начал извергать мой собственный рот, но черный поток злобы, ярости и боли отвергал мои жалкие потуги и ломал защитные барьеры, отдав остатки разума на растерзание чужому зверю, который с дикой радостью и мощью рвался на свободу из самых потаенных глубин меня.

Черная непонятная зверюга продолжала захват власти. Затылок дико заломило. Казалось, волосы поднялись дыбом и пытаются прорасти внутрь. Я подняла руки, чтобы сжать ладонями голову и из горла вырвался ужасающий рык: вместо пальцев обнаружила мощные черные когти и кожу рептилии. Крупные черные чешуйки, похожие на драконью броню, покрывали мои руки-лапы до локтей. Попытка осмотреть всю себя ошарашила еще больше.

Я метнулась к зеркалу за ширмой. Позади раздался грохот, оглянулась и обнаружила яростно извивающийся по полу длинный хвост. Черный, юркий, тонкий и острый на кончике, он извивался, словно живая змея, снося все на своем пути. Через плечо разглядела матовую черную, отливающую зеленью, крупную чешую, медленно, но уверенно поглощавшую мою кожу сантиметр за сантиметром. И все это под дикую какофонию звуков! Я не могла заткнуть себя ни на минуту, как будто вой, шипение, рык и злобный клекот помогали рождению чудовища.

Зеркало отразило пока еще мои, но уже слегка увеличенные, далеко не от ужаса, глаза. Нижние веки мало походили на человеческие. Зелень радужки заполнялась темнотой, зрачок поблескивал отголосками пламени. Ноздри вывернулись и раздувались, мне показалось, из них тонкой струйкой вырывается черный дым. Сморгнула. Вздохнула. Выдохнула. Оказалось – не показалось!

Кости ломались, расширяя грудную клетку, срастались вновь и снова скручивались в угоду животному, рвущемуся из меня на свободу. Меня согнуло пополам, и я разнесла зеркальное полотно собственной… черной мордой! Ощутимо и необратимо я становилась огромным черным драконом. И ладно бы, просто драконом. Но довольная улыбка Егора в момент моих предыдущих завываний не внушала мне радости от моей дикой новой ипостаси. Я лицезрела ее до тех пор, пока в радужке еще светилась моя родная красивая человеческая зелень. Когда в глазах запылали угли, я начала крушить свою темницу, ломая, давя, топча и круша все на своем пути.

Где-то в самом центре моей мощной, цвета агата, грудной клетки разгорался жаром огненный маленький шарик. Неотвратимо увеличиваясь в объеме, он перемещался от солнечного сплетения вверх по изящному драконьему горлу, чтобы спустя несколько секунд вырваться наружу огромным огненным шаром. Маленькое солнце сожгло не только остатки разгромленной роскоши, но и выжгло дыру в иллюзии. Оплывающие края чужого догорающего колдовства расползались все сильнее, и я увидела мерцание чужих звезд и прозрачный шелк огромной Вселенной.

Не сдерживая эмоций, выпустила на свободу еще одного огненного малыша. И, радостно взревев, сиганула всей своей огромной прекрасной черной тушей за пределы разнесенной в мелкие щепы темницы. За моей спиной мощно распахнулись громадные кожистые крылья, изнутри замерцавшие червонным золотом.

Я-дракон глубоко вдохнула обжигающий холод космоса. В теле бушевал вулканом непередаваемый кайф и хмельная радость от побега. А в каждой кровяной клеточке моих сущностей грохотал Ниагарским водопадом адреналин, наполняя тело безудержной радостью первого полета и яростью свободы одновременно!

Глава 5. За-граничные сны

Бесило все: перестук лапокопыт лисконнов, однообразие пейзажа, молчание спутников. Вымораживала неподвижная статуя, болтающаяся в люльке между существами. Злила собственная беспомощность, раздражала невозможность здесь и сейчас решить проблему и вернуть Снежку к жизни. Я огрызалась без причины на Фелино, Зерг благоразумно помалкивал и этим выводил меня из себя больше всего.

Мы мчали весь день, без привалов и отдыха. Про себя я молча орала от злости и боли во всем теле: с непривычки от верховой езды ломало каждую косточку. Спина стонала каждый раз когда я подпрыгивала в седле. Ноги превратились в бесчувственные чурбаки.

Красоты и пейзажи чужого мира пролетали мимо меня и моего сознания, я мечтала о привале. Но собственная упертость заставляла сжимать зубы и продолжать путь наравне с мужчинами. А этим балбесам даже в голову не приходило, что я девочка и, может быть, даже принцесса рода, и я могла устать! Ругая парней на все лады про себя, не переставала размышлять над проблемой оживления подруги. Как же мне ее не хватало! Как жаль, что не читала я земное фэнтези, и теперь с идеями было туговато! Ну не целовать же ее, в самом деле, как Мертвую царевну или Спящую красавицу!