Метод супружества (ЛП) - Малком Энн. Страница 41

Снова либидо. Автокатастрофа не убила его, и ужасная история Кипа тоже. Делает ли это меня ужасным человеком?

— Наверное, в глубине души я знал, что не смогу устоять перед тобой. Что мы будем трахаться, — он вздыхает. — Опять же, я думал, что смогу трахать тебя без чувств. Я часто этим занимался, — он проводит рукой по волосам. — Но, господи, Фиона, я влюбился в тебя. Наверное, влюбился в тебя в ту секунду, когда ты показала мне средний палец после того, как я подкатил к тебе.

Мое тело напрягается, и низкий рев достигает ушей.

Кип говорит, что любит меня.

Пока я лежу на больничной койке.

Сразу после того, как он рассказал мне об идеальной жене и идеальной дочери, которых оплакивал долгие годы.

Я точно не знаю, что они были идеальны при жизни, но умершие жены и дети, как правило, живут в памяти вечным совершенством.

— Я думал, что смогу с этим справиться, — бормочет Кип, глядя на свои ботинки, затем снова на меня. — Заботясь о тебе. Ты самый сильный человек, которого я когда-либо встречал. Я же не на другом конце света, не на службе. С тобой ничего не должно было случиться, — он смотрит на мой живот. — А потом ты забеременела. И я не смог бы пережить потерю еще одного ребенка. Итак… я сделал то, что сделал. И мне чертовски стыдно. И ты лежишь на чертовой больничной койке.

Еще больше страданий. И чувства вины. Да, он наказывал себя. Ясно как божий день.

Ох, как сильно мне хотелось встать с постели и заползти к нему на колени. Я хочу сказать ему, что прощаю его.

— Нет слов, — говорю я, мой голос хриплый и слабый. — У меня абсолютно нет слов, чтобы объяснить, как мне жаль, что это случилось с тобой. Как это, блять, ужасно.

У меня мурашки побежали по коже от осознания того, что он пережил. То, что он потерял. Я не могу полностью осознать все, ведь столько дерьма произошло за такой короткий промежуток времени.

— Но мне жаль, — тихо говорю я ему. — Мне так чертовски жаль, что с тобой это случилось. И теперь, узнав, я могу понять многое. Могу понять, почему ты выбрал ту жизнь, которой жил. Почему ты хотел, чтобы между нами была дистанция. Черт возьми, я даже могу понять твою первоначальную реакцию на беременность.

Я смотрю на сломленного мужчину рядом с моей кроватью, ловящего каждое мое слово.

Вздыхаю, хмуро глядя на гипс на своей руке.

— Могу принять все это, — продолжаю я. — На неделю. Может быть, две. Но это не сработает как полное оправдание того, что ты так обращался со мной в течение пяти гребаных месяцев.

Кип морщится, и нежная часть моего сердца отзывается болью от этого движения, немедленно желая взять свои слова обратно. Но у меня также есть более твердое, окаменевшее сердце, разбитое и разрушенное мужчинами.

— Знаю, что наши брачные клятвы были ерундой, что мы не говорили их серьезно, как большинство людей, так что у тебя не было никаких обязательств передо мной.

Я покручиваю золотое кольцо на левой руке. Мне хотелось отказаться от обручальных колец, но нужно было поддерживать образ.

— Но я также думала, что у нас было… что-то, — слабо говорю я. — Что-то, чего никто из нас не хотел признавать, но это было, — я глубоко вздыхаю, не желая говорить то, что должна. Хотелось бы все забыть.

Это так заманчиво.

— Но ты использовал свою травму, чтобы испортить все нахрен, — говорю я наконец. — Оставил меня проходить через это в одиночестве. И у меня не было выбора.

Я прикусываю губу, готовясь к тому, что собиралась рассказать.

— Раньше у меня был муж, который сталкивал меня с лестницы или бил по лицу, когда я теряла наших детей.

Кип резко втягивает воздух, как будто высасывая весь кислород из комнаты. Его поза становится напряженнее, ярость охватывает тело.

Я ожидала такой реакции.

Возможно, за последние несколько месяцев он и не соответствовал всем правилам защиты альфа-самца, но альфа-самец в нем проснулся с удвоенной силой.

Я удивлена, что он не топает по комнате, ломая вещи.

— Да, ты не единственный, у кого трагическое прошлое, — говорю я ему с грустной улыбкой. — Возможно, я оставила свое прошлое на совершенно другом континенте, но оно легко последовало за мной. И мне не удалось всего избежать. Я не могла игнорировать это так, как ты игнорировал меня.

Я кладу здоровую руку на живот. Даже сейчас моя грудь сжимается от беспокойства. На секунду зажмуриваю глаза, прежде чем открыть их и снова сфокусироваться на Кипе.

Его пристальный взгляд прикован ко мне. В них еще одна пытка. Еще больше страданий. Еще больше ярости.

— Теперь, я уверена, у тебя было много потрясений, — говорю. — Я не сбрасываю это со счетов. Но не могу игнорировать. Я живу в своем теле каждый чертов день. Я не могу ни на секунду отбросить мысли, что у меня случится еще один выкидыш и мне придется это пережить. Мне пришлось жить со своим ужасом. У меня не было роскоши игнорировать это.

Лицо Кипа становится пепельно-серым. Меня охватывает чувство вины. Но он заслужил это. Потому что, несмотря на мою жалость по этому человеку, я сама прошла через своего рода ад. На самом деле, я еще там, пламя все еще обжигает.

— Итак, я бесконечно сожалею о том, через что тебе пришлось пройти, но это не дает тебе права «выйти из тюрьмы досрочно», — мягко произношу я. — Ты не вернешься в мою жизнь таким образом. Наше соглашение, которое мы так искусно заключили, все еще в силе.

Он смотрит на меня, быстро моргая, выражение его лица напряженно, полное боли. Полное сожаления.

— Я верну тебя, — клянется он после нескольких долгих мгновений, видимо, он переваривал все, что я сейчас сказала.

Мой желудок сжимается от его слов и решительного тона. Это нервирует.

— Ты не сможешь вернуть меня, — говорю я ровным голосом, несмотря на то, что внутри у меня все переворачивается. — Во-первых, я никогда не была твоей.

— Ты моя жена, — возражает он.

— По иммиграционным соображениям. Больше ничего, — выпаливаю я в ответ.

— Может быть, в начале было так, — соглашается он. Его глаза собственнически скользят по моему телу. — Но даже если ты не признаешь этого вслух прямо сейчас, ты знаешь, что мы были чем-то большим. Особенно когда создавали ее, — он протягивает руку, будто намереваясь погладить мой живот, но в последний момент убирает.

Мое тело напрягается. Не уверена, от облегчения или разочарования.

Сейчас слишком много всего происходит. Я только что попала в серьезную автомобильную аварию, думала, что потеряю своего ребенка. А потом мой муж приехал и раскрыл свое душераздирающее прошлое. Потом я сделала то же самое. Ну, не совсем раскрыла. Я втиснула это в одно сжатое предложение, но оно донесло суть.

Физического и эмоционального потрясения хватит на всю жизнь. И все это за несколько часов.

Слишком.

— Тебе нужно идти, — произношу я.

Его решительный взгляд меня не разжалобит. Как и этот оттенок нежной… тоски.

Я ненавижу это. И чертовски ненавижу то, что это заставляет меня чувствовать что-то еще, кроме обиды и ненависти. Чертовы беременные гормоны заставляют меня любить своего мужа.

— Уходи, — произношу я сквозь зубы.

Он рассматривает меня еще несколько долгих секунд, прежде чем кивнуть и встать.

— Просто для ясности, я покидаю эту комнату, — говорит он. — Но не собираюсь покидать больницу. Только не без тебя, — его взгляд скользит по моему животу. — Без вас.

Глава 16

«Эти гребаные мужчины»

Кип

У меня звенело в ушах, когда я шел по коридорам больницы.

С Фионой все в порядке. С ребенком все в порядке. Хотя я полностью поверю в это только тогда, когда увижу собственными глазами и услышу сердцебиение. Я сделал мысленную пометку придумать, как организовать УЗИ.

Затем меня на мгновение парализовал страх при мысли о том, что я увижу своего ребенка на экране. Моего ребенка. Тогда все станет реальным. Хотя, для Фионы это было реально с того момента, как она увидела две полоски.