Тщательно отшлепанная (ЛП) - Коул Тилли. Страница 16

— Да, Maître, — прошептала я, используя все дыхание, оставшееся в моих легких. Мои глаза закрылись, когда его пальцы переместились с моего клитора на вход.

Maître поцеловал меня в челюсть, и мои ноги превратились в желе, когда он ввел в меня один палец. Я вскрикнула, прислонившись к нему, чтобы не упасть. — Ты пахнешь клубникой, — сказал он, вводя палец в меня и выводя его наружу. — Личи и цветы. — Я застонала, когда он надавил пальцем на мою точку G.

— Да, — прошептала я, и его палец перестал двигаться. — Да, Maître, — исправилась я. — Это мои духи.

— Видишь? — Maître снова пошевелил пальцем, добавив второй. — За это ты будешь вознаграждена. — Я застонала. Это было так приятно. — Я могу многому научить тебя, mon petit chaton. Многому.

Его рука переместилась с моих волос на бюстье. Он освободил мою грудь, одну за другой, и оно опустилось на несколько сантиметров, до талии. Одной рукой он начал обводить большим пальцем мой клитор. Другой рукой он перекатывал в пальцах мой сосок.

— Я научу тебя всему, что мне нравится. Ты будешь слушаться меня. Взамен ты получишь такое удовольствие, какого никогда не получала.

— Да, Maître, — сказала я, и мой живот сжался, когда оргазм стал приближаться. Это была нарастающая волна, готовая вот-вот обрушится на меня. Мне нужно было больше. Он только прикоснулся ко мне, а мне уже нужно было гораздо больше.

— Ты подчинишься мне. Станешь моей, и в этой комнате ты будешь принадлежать мне.

— Да, Maître, да! — я вскрикнула и выгнула спину, когда пальцы на моем клиторе задвигались быстрее, а пальцы внутри меня снова и снова надавливали на точку G. Его мятное дыхание обдавало мое лицо, а рука ласкала мою грудь. Maître был одновременно везде, и ни одна моя часть не оставалась незатронутой его присутствием.

— Кончай. — Одна единственная команда из его уст, и я разбилась вдребезги. Оргазм был настолько сильным, что он лишил меня дыхания, сил и той крохотной капли самоконтроля, которая у меня еще оставалась.

Его руки не останавливались, только толкали и толкали дальше, высасывая из меня все наслаждение, на которое я была способна. Я прикусила губу от слишком сильного возбуждения, пока оно не стало невыносимым, и мое тело не дернулось, не в силах больше терпеть. Maître замедлил движение пальцев внутри меня, а другой рукой отодвинул волосы с моего лица и шеи.

— Это только начало. Ты даже не представляешь, что тебя ждет впереди. Что ждет тебя в моей комнате. — Я хотела этого. Хотела всего, что он предлагал. — Я сломаю тебя, mon petit chaton. Я разорву тебя на части и соберу заново, пока ты не будешь жить и дышать только ради моих прикосновений. Oui?

— Да, Maître.

— Мы с тобой повеселимся, — сказал Maître и поцеловал меня в шею, прежде чем отодвинуться от меня. Я оперлась ладонью о пол, чтобы не упасть.

Возвышаясь надо мной, он приказал.

— На колени. — Я опустилась на пол, выпрямив спину. Я была мокрая, горячая и полностью удовлетворенная, а он использовал для этого только свои пальцы, губы и голос.

Maître вернулся на свой трон, и я заметила, что он возбужден. У меня перехватило дыхание от этого зрелища. Когда он сел обратно, то сказал.

— Ты вернешься ко мне завтра в восемь часов вечера. Войдешь в эту комнату и встанешь на колени, ожидая меня. — Maître залез в свои шелковые брюки и достал свой член для моего обозрения. Мои глаза расширились, когда он начал лениво поглаживать его, как будто это было пустяком. Я почувствовала, как между ног снова запульсировала боль. — И ты принесешь с собой список своих жестких и мягких ограничений.

— Список, Maître? — заикнулась я, не в силах отвести взгляд от его руки. Он был огромен.

— Жесткие ограничения — это то, что ты не хочешь, чтобы я с тобой делал. То, что выходит слишком далеко за пределы твоей зоны комфорта. — Бедра Maître слегка покачивались на троне. Я застыла от этого соблазнительного зрелища. Его челюсть сжалась, а кожа покраснела от удовольствия, которое он доставлял себе. — Мягкие пределы, — сказал он, его французский акцент усиливался по мере того, как он все глубже погружался в свое удовольствие. — Это то, что ты можешь попробовать в отдельных случаях или при удобном случае. Все, что не входит в эти два списка, — bon.

Maître зашипел, и его рука начала работать быстрее. Я переместила руку между ног, слишком возбужденная его прикосновениями к себе, чтобы думать о чем-то другом, кроме как присоединиться к нему.

— Остановись, — приказал Maître. Он повернулся на своем троне, и его ноги раздвинулись так, что мне открылся полный вид на его самоудовлетворение. Моя рука замерла. — Ты не будешь прикасаться к себе до конца ночи. — Maître двигал своей рукой все быстрее и быстрее, облизывая губы. Неважно, что я не видела его лица. Я видела напряжение, нарастающее на его обнаженном торсе и в промежности.

— Ты будешь стоять на коленях на этом месте, пока я не скажу тебе идти домой. — Каждая частичка его тела источала плотское желание и грех. — Если ты этого не сделаешь, то не вернешься ко мне завтра вечером. Ты больше никогда не придешь в «НОКС». Ты уйдешь сейчас и никогда не узнаешь, что могло бы тебя ожидать, если бы ты научилась подчиняться и делать то, что тебе велят.

Его серебряные глаза смотрели на меня, заставив меня бросить ему вызов. Я убрала руку от промежности.

— Соедини их за спиной, — сказал Maître, кивнув головой на мои руки.

Одну за другой я завела их за спину и переплела пальцы. Maître все быстрее и быстрее проводил рукой по своему члену, не отрывая от меня взгляда и приближая себя к кульминации.

— Ты будешь сидеть так до конца ночи, — повторил он, затем затих, стиснул зубы и фыркнул, когда кончил, и сперма потекла по его загорелому животу. Слегка задыхаясь, но сохранив невозможное спокойствие, он добавил. — И ты будешь смотреть, как я кончаю, пока не отпущу тебя. — Он ухмыльнулся. — Можешь считать меня садистом. — Он снова погладил себя. — Может быть, я и есть садист. Это тебе предстоит выяснить.

Ночь шла своим чередом, ноги затекли, глаза слезились от того, что я еще четыре раза наблюдала за тем, как Maître мастурбирует на моих глазах. Каждый раз он приказывал, чтобы мои руки оставались за спиной. Я не знала, как долго смогу так сидеть. Я была мокрой и такой возбужденной, что едва не теряла сознание. Maître больше не сказал мне ни слова, он просто сидел на своем троне, устремив на меня тяжелый взгляд, призывая взбунтоваться.

В тот момент, когда я почувствовала, что больше не выдержу, по комнате пронесся звук удара гонга, заставивший меня подпрыгнуть. Maître уже час наблюдал за мной, положив щеку на руку. Он проверял меня. Измерял, насколько сильно я хотела этого. Хотела его. Насколько я готова находиться под его контролем.

В этот момент мне казалось, что я никогда не желала никого больше.

— Вставай, — сказал он, когда звук гонга прекратился. Я попыталась пошевелиться, но когда сделала это, то обнаружила, что мои ноги совсем затекли от долгого сидения в одном положении. Maître пересек комнату, когда я попыталась подняться на ноги. Положив руки на мои плечи, он поднял меня. Он был невероятно силен. Я скорчила гримасу и заставила себя не стонать, когда кровь, которой так жестоко лишили мои ноги, хлынула в мышцы и вены, как прорвавшаяся плотина во вздувшиеся реки.

— Завтра, — сказал Maître. Перед тем, как отвернуться, он сказал: — Maître Огюст. — Он протянул руку и провел пальцем по моей щеке, по маске, по шее. От его прикосновения у меня перехватило дыхание. Что было в этом человеке такого, что заставляло мое собственное тело предать меня? — ты будешь называть меня Maître Огюст. То, как он произнес «Огюст», ласкало меня, словно осенний ветерок, перебирающий мои волосы.

Он ждал моего ответа со стальным взглядом.

— Да, Maître Огюст.

— Завтра, mon petit chaton. Мы с тобой… будем играть.

Maître Огюст прошел мимо своего трона и направился к двери, которая скрыла его из виду. Дверь за моей спиной открылась, и вошла Банни. Она замерла, увидев меня, раскрасневшуюся и обнаженную.