Главная роль (СИ) - Смолин Павел. Страница 33

— Жоржи… — он осекся и заставил себя продолжить. — Мы живем в эпоху Заката?

Повернувшись к напуганному цесаревичу, я улыбнулся:

— Только тебе решать, брат, станет XX век для нас закатом или новым началом.

Ресторан «Волга», расположенный на набережной «русской деревни», дал мне возможность немного попробовать атмосферу нынешней формы Родины на вкус. Камерные условия корабля и общая атмосфера веселого приключения — а эмоций и впечатлений за прошедшие месяцы я хапнул столько, что начал немного жалеть прежнего себя: всё, где я побывал там, было плюс-минус одинаково технологичным, а здесь… Здесь чувствуется то, что так неумолимо толкало Беллинсгаузена, Магеллана, Крузенштерна и других прославленных путешественников туда, за горизонт.

Сцена хороша, но главная звезда на ней не я, а Николай. «Статистов» набилось столько, что открытые окна и двери не справлялись с запахами потных тел, табачным и опиумным дымом и перегаром. Многие моряки, купцы, сотрудники торговых контор и прочие «командировочные» пришли с наряженными в кимоно и нормальные платья временными женами. Все, как одна, с накрашенными белилами лицами и этническими прическами. Почти все возрастом не старше восемнадцати-двадцати лет. В основном возраст колеблется от четырнадцати до семнадцати — некоторые дамы в роли «жен» задерживаются на много лет, но в массе своей, отработав один-два контракта, возвращаются в родную деревню и выходят замуж уже по-настоящему. Нет, я не осуждаю — такие времена, такие нравы, и с точки зрения более прогрессивной эпохи их оценивать нельзя. Дамы и моряки довольны, у японцев претензий нет — вообще-то их правительство такую интересную схему и придумало — а значит и мне переживать не о чем.

Социальная польза налицо — чем бродить по кабакам и публичным домам, морально и физически разлагаясь, пусть лучше наш «командировочный» сидит дома с «кошка-женой», тратя зарплату на нее и аренду жилища, чем надирается, ищет проблем на известное место и болеет венерическими заболеваниями.

Офицеры отражали свет ламп начищенными сапогами, погонами и «висюльками», купцы и госслужащие — пуговицами и запонками костюмов и сюртуков, японки — лишенными черной краски (японки считают черные зубы красивыми) зубками.

«Мать русского флота», и я хоть убей не знаю, почему Митинагу Эй так назвали, ничем особо не блестела, но «блистала» на ура! Красивая, высокая для японки дама средних лет отлично владела русским языком, набором светских манер, живым характером и природной харизмой. Попав в работницы ресторана «Волга» в двенадцатилетнем возрасте, она имела достаточно времени на практику, но не только моряками и гражданскими служащими ограничивался ее круг общения — она ездила аж в Петербург, где имела немалый успех среди очень важных любителей экзотики. В эти — как, впрочем, и в мои времена — такое явление называется «светская львица», то есть — дама с пониженной социальной ответственностью, и где грань между «львицей» и старой доброй «проституткой» я хоть убей не знаю, но Никки за этот вечер раз пять с ней потанцевал, шепча на ушко и получая в ответ многообещающие улыбки и хихиканье. Лучше бы с девственницей контракт заключил, и дело тут не в морали, а в венерических заболеваниях — сколько тысяч мужиков через эту «львицу» прошло за долгие годы? Не пугает, да? Бесстрашен будущий царь Николай.

«Временных жен» предлагали нам всем — имеется самый настоящий каталог с фотографиями, короткими описаниями особенностей характера — все, как одна, «кротки нравом, улыбчивы и раскованы в постели». Цены тоже написаны — от сорока йен в месяц «кошка-жена» стоит, плюс аренда жилища. Япония вплоть до моих времен хорошим сервисом славилась, все очень удобное. А как иначе, если сотни лет недовольный обслуживанием посетитель мог зарубить весь персонал без неприятных для себя последствий?

Полистав каталог, я расстроился — некоторые дамы из «элитного» раздела каталога были просто сказочно хороши. Ну нельзя мне — я хоть и «запасной» наследник, но как-то все равно стремно: об этом узнают все, а негативные сплетни по возможности нужно минимизировать, потому что каждая из них может в самый неудобный момент превратиться в рычаг воздействия на меня любимого. Ну его нафиг, я лучше до дома потерплю — уверен, в Петербурге найдутся умеющие держать язык за зубами красотки. Как там принято? Молодая обедневшая дворянка выходит замуж за менее родовитого, но богатого старикана. Муж из него в силу возраста никакой, зато он может аккуратненько «подложить» женушку, например, под меня, получив за это очередной чин или другие блага. Мерзко? Безусловно, но что мне еще делать? Жениться? Это само собой, но до свадьбы Никки мне жениться по регламенту не положено. Бедный я, несчастный — везде ущемили, везде номер два, разве что мундир за старшим братиком не донашиваю.

Вот, кстати, почему Шевич так нагло со мной разговаривал и так забавно обрел чувство ранга заново. Я же «запасная деталь». Тень Николая. Мне вообще в государственные дела лезть не положено. Старый Георгий это знал, поэтому убивал время астрономией, изучением флота и другими почетными, но нифига ни на что не влияющими вещами. Я — совсем другой. Я — такая тень, которой боится собственный хозяин! Ладно, перегнул — Никки меня не боится, а любит и честно слушает. С ним мы отлично сработаемся в будущем, а там глядишь и отречение по собственной инициативе напишет, полностью погрузившись в семейные дела.

— Вы скучаете, Ваше Императорское Высочество-сама? — прощебетала нарисовавшаяся у моего столика «свободная» японка.

Нафиг, я за этот вечер уже натанцевался на год вперед.

— Спасибо за заботу, все в порядке, — улыбнулся я ей.

Девушка низко поклонилась и пошла удить рыбку попроще. А вот этой вот японке по имени Така за три стола от меня повезло — с ней заключил контракт наш фотограф, Владимир Дмитриевич Менделеев. Внук ТОГО САМОГО, как я выяснил пару дней назад. Мир удивительно тесен! По возвращении домой к ТОМУ САМОМУ обязательно схожу — он еще живой, но даты смерти я не помню. Будем надеяться, что дед еще минимум полгодика поскрипит — полагаю, примерно столько займет возвращение домой через всю Империю. Увеличить пользу Дмитрия Ивановича я едва ли смогу — он же ФИГУРА, а значит с финансированием и связями все нормально — но какой интеллигентный человек отказался бы от возможности попить чаю с создателем таблицы имени себя? Заодно попрошу познакомить меня с научной верхушкой страны и поделиться характеристиками на них — может еще кто из школьной программы и общего кругозора найдется.

Разделивший со мной столик «летописец» Ухтомский грустно проводил глазами убежавшую японочку, и я с улыбкой кивнул ему — иди, братец, веселись. Он свалил, оставив меня в одиночестве, я осмотрелся и махнул рукой прислонившемуся к стене казаку Остапу — сегодня снова его очередь меня охранять.

Казак с явным удивлением на лице поклонился и аккуратно уселся, поправив усы. Лет тридцать ему, боевого опыта не имеет, но состоит в чине лейтенанта (хорунжий, если по-казачьему), то есть — дворянин, которые среди казаков со времен Петра встречаются.

— Премного благодарен, Ваше Императорское Высочество, — поблагодарил он за приглашение.

Я пошевелил бровью, официант-соотечественник наполнил мой бокал свежей порцией шампанского, откуда-то «родил» бокал чистый и налил Остапу.

— За здоровье Его Императорского Величества! — огласил я тост, мы выпили, пожевали сыру — импорт, в Японии коров мало — и я спросил. — Откуда ты родом, Остап?

— С Урала, Ваше Императорское Высочество, — ответил он. — В Екатеринбурге родился.

— Как писарь мой, — поддержал я беседу.

— Так, Ваше Императорское…

— Опускай «императорское», — попросил я.

Уши царапает, потому что появляется только в отсутствие рядом цесаревича — словно напоминание, кто тут главный, а кто про запас оставлен.

— Слушаюсь, Ваше Высочество, — отозвался казак. — Огромен Екатеринбург, да тесен мир.

— Верно, — хмыкнул я. — Говоришь грамотно, учился?