Хочешь мира — готовься к войне (СИ) - "shizandra". Страница 58

— Вручили подарки, — выдохнул Юрка. — И я как раз нахожусь в собственном подарке… и безумно хочу, чтоб ты ко мне приехал. Представляешь, у меня теперь есть собственная квартира! Я сбросил тебе адрес, так что буду ждать тебя. Очень буду ждать. Потому что мой лучший подарок это ты.

Юри рассмеялся:

— Я не имею права заставлять именинника ждать. Я не дома, но дай мне час — и я буду у тебя. Тебя завтраком хоть накормили?

Юрка нырнул в холодильник и негромко рассмеялся.

— Здесь есть продукты, вино, торт и ээмм… в общем, здесь есть все.

— Через час, — выдохнул в рубку Юри и отключился.

Чтобы ровно через шестьдесят минут появится на пороге этой самой квартиры с большим шелестящим пакетом в руках. Без костюма, в строгой жилетке и очках в прямоугольной оправе — он был совсем другим. Не домашним мальчиком, не страстным фигуристом и не ледяным оябуном. Таким его видел только Юрка. Такой он принял в объятия высокую тонкую фигуру своего любимого мальчика.

— С днем рождения, — поцелуй вышел быстрым, но глубоким. — У меня тоже есть для тебя подарок.

— Если бы ты только знал, как я ждал этого момента, — выдохнул в его губы Юрка. Его взгляд был уже пьяный. Не от вина. От ожидания, растянутого во времени. Он скользил по влажным губам Юри, тонкому носу, к глазам, скрытым за очками.

Пакет с грохотом упал на пол, выпав из разжавшихся пальцев Юри.

— Я забираю тебя себе. — Уверенно, чуть жестко и очень властно. — У твоего дяди, твоего названного брата, у всех. У тебя есть пять минут на «отказаться».

— Только льду меня оставь, — тихо-тихо попросил Юрка. — Ты и лед — все чего я хочу в этой жизни.

— Жизнь такая долгая, Юра, — Юри провел по его лбу, отводя прядки от лица и откровенно любуясь. — И она только начинается. Но, обещаю, у льда я тебя не заберу. И, кстати, о нем. Мой подарок, — он отпустил Юру, коротко чмокнув его в нос и опустился перед ним на одно колено. Дотянулся до выпавшего пакета, вытащил большую коробку, открыл крышку, и достал из нее коньки. Шикарные коньки с воронеными лезвиями, сделанные явно на заказ. С гравировкой вдоль всего лезвия — именем самого Юры, переплетенным в затейливую вязь.

— Ты ведь вернешься на лед со мной, да? — Юрка прижал их к себе. Прохладная тяжесть металла, привычные очертания ботинка, некоторые вещи врезаются в память на всю жизнь. — Мне не хватает на льду тебя.

Юри опустил взгляд.

— Я не могу обещать тебе быть там часто. Но я буду, обязательно. Я хочу кататься с тобой, — встал, улыбаясь. — Накормишь голодного бойфренда?

— «Бойфренд» звучит ужасно на самом деле… но накормлю, — Юрка метнулся к зоне кухни, осторожно отложил подарок на кресло по дороге, и принялся накрывать на стол. Тарелки, приборы, бокалы, салфетки. Запеченное мясо он учуял в духовке, и было оно как раз приготовившимся. Такое впечатление что Витька предусмотрел все, а обслуга свалила из квартиры аккурат перед самым их приездом.

Свечи поджигать не стал. Солнце заливало апартаменты яркими лучами во все окна. Слишком красиво.

— Присаживайся за стол, бойфренд!.. — пригласил его Юра. — Это прикольное чувство, когда в один день внезапно становишься домовладельцем.

Юри с улыбкой наблюдал за его хлопотами, а когда он закончил, шагнул вперед, ловя в объятия:

— Я больше не буду. Извини. У меня не очень хорошо с иронией.

— Пофигу, — Юра обнял его за талию, уткнулся лицом в плечо и засопел. — Ты не бойфренд. Ты мой любимый человек и мой друг. Это лучше, чем парень. Мне так кажется.

— Определенно, — выдохнул Юри, касаясь губами его плеча. Чуть потянул за волосы, вынуждая откинуть голову, и накрыл ртом венку под тонкой кожей. Языком проследил ее путь, оставил влажный вслед поцелуя рядом с ухом. И жарко выдохнул: — Кажется, так я проголодался гораздо сильнее.

Юрка захлебнулся вздохом, и обеими руками вцепился в его плечи.

— Я тренировался… так что знаю, как это в общем делается…

— Тренировался? — Юри на миг замер, а потом залился смехом, уткнувшись в его плечо. — Это… Я даже не знаю, что сказать… Понравилось? — смех и короткий выдох опалил шею, а потом Юри еще добавил, пальцами пробежавшись по шее и зарывшись в волосы.

— Сначала нихера не понял, потом так себе, потом… м-м-м… и вообще, сам-то вообще в курсе как это делается? Или все это время ты съезжал с темы потому что не умеешь? — щекотка стекла по коже вдоль стены, и Юра задрожал. Тряхнул головой, быстро облизнул губы.

— Наверное, мне жаль, но ты не первый мужчина в моей жизни, — в голосе Юри на миг запело настоящее сожаление. Он немного отстранил Юру от себя, заглядывая в глаза. Подушечкой пальца провел по губам, смял нижнюю и соскользнул по скуле на шею. — Я тебя хочу, Юра. Я очень тебя хочу. Но тебе решать, как это будет.

— Когда научишь, тогда и решу, — шепнул Юрка ему на ухо, выскользнул из объятий и шагнул вперед. — Постель там, в том конце. И она монументальна. Не развалишь даже если станешь прыгать как на батуте…

Юри закусил губу, чуть хмурясь. Он хорошо говорил по-английски, хорошо воспринимал этот язык, но было, похоже, что-то, чего он понять не мог. По крайней мере, сейчас.

— Я, наверное, что-то не то сказал? Ты, — на щеки плеснуло краской, — не хочешь?

— Да я до истерики хочу тебя, только вообще-то, если не считать моей правой руки, девушки у меня не было, а порнуха, прости, не лучший учебник невинному мне, — Юрка пересек всю квартиру, остановился перед кроватью и потянул через голову футболку. Тонкий трикотаж смялся, скомкался и был отправлен точной рукой в полет до ближайшего кресла у окна. — Так и будешь стоять? Потому что я хочу получить самый главный свой подарок.

Юри облегченно выдохнул. Скользнул взглядом по обнаженному торсу Юры и шагнул к нему, раздеваясь на ходу. Тренировки с катаной, фигурное катание — он держал себя в форме и выглядел великолепно. У небольшого декоративного столика он остановился, оставив там очки, мгновенно превращаясь из строгого и чуть прохладного якудзы в простого молодого человека, немного беззащитного, потерявшегося в пространстве без очков.

Юрка замер, потрясенно рассматривая его. Без одежды. Первый раз. На тренировках Юри носил футболку с длинными рукавами, так что вьющихся по его рукам драконов он не видел. До сих пор. Алый и серебряный. И волны, и облака, и рвущиеся к небу по груди зеленые побеги и цветы. Он только читал о том, что якудза набивают татуировки по всему телу. И чем больше и затейливей рисунок — тем выше статус того, кто их носит.

Тело Юри было покрыто узорами. И с каждым шагом рисунок менялся, перетекал вместе с мускулами под кожей. Красиво и опасно. Чертовски опасно. Очень красиво.

Тем временем, Юри, подслеповато щурясь, добрался до кровати и протянул руку вперед, чтобы дотронуться, коснуться наконец так, как давно хотелось, но было нельзя.

— Иди сюда… — притянул Юру к себе, накрывая губы поцелуем и опрокидывая его на постель. Первый раз, если задуматься. Так близко, плотно, сильно и жарко. Все, что было у них до — это кабинка в туалете и бортик на катке. Объятия, поцелуи, взрыв чувств в кофейне. Сейчас все было по-другому. Так откровенно и непристойно, по-настоящему, по-взрослому.

— Все есть под подушкой. Я… проверял… — пожалуй, последние внятные слова господина Плисецкого на ближайшее время. Он раздвинул ноги, выдохнул, когда колено мягко толкнулось в пах, поджимая, возбуждая, взвинчивая его еще сильнее. Ради этого стоило помаяться. Правда, теперь из ушей за малым пар не валил, а внутри заходилось беспокойным безумным «ту-дум» сердце. О-фи-ген-но!.. И так сложно отвести взгляд от переплетающихся на коже драконьих тел. Кольца обвивали корпус, чешуйки наползали одна на другую, танцевали при каждом движении совершенного тренированного тела, драконы жарко дышали, силясь и его тоже взять в плен, задушить, сдавить в объятиях и никогда-никогда не выпускать.

— Кому-то стоит сказать за это спасибо? — Юри целовал его долго, вдумчиво, с тщательно контролируемым нетерпением. Словно дразня, заводя еще больше, заставляя требовать большего. Пустившись в изучение распростертого под ним тела, он то оставлял яркие болезненные следы, но еле отмечал свой путь губами. К соску он прикоснулся легко, почти невесомо. Тронул вершинку кончиком языка и направился дальше, ниже, пока не зарылся в светлые волоски в паху.