Время жить (трилогия) (СИ) - Тарнавская Мила. Страница 268
– Наверное, долго, – согласился Мергайдинг. – Но у вас должно быть хотя бы одно утешение. Пришельцы не скоро доберутся сюда. Так что время у вас есть.
– У вас нет его, этого времени! – воскликнул Альдо Моностиу. – Уже через несколько месяцев сюда начнут прибывать первые колонисты пришельцев! Они собираются построить первые поселки здесь, рядом со своей Центральной базой. Вас не зря бомбят в последние две недели – это они уже начали расчищать почву!
– Колонисты – это хорошо, – недобро улыбнулся Урган. – Слава Единому, появится хоть какая-то реальная цель… Кажется, нам впервые предоставляется шанс взять пришельцев за жабры.
– Господин полковник! Вам здесь еще повезло! Вы плохо представляете, на что способны пришельцы. Я видел город Тамо – его больше не существует. Всего одной-единственной бомбой они полностью уничтожили весь Тогрод. Нам показывали снимки – сейчас на этом месте голая пустошь! К прилету колонистов на том берегу Масне не останется в живых ни одного человека, а Нейсе будет превращен в мертвый город! И даже если вам удастся выжить под бомбами, вы никогда не сможете добраться до поселений пришельцев. Весь район будет заключен внутрь охранного периметра, через который не в силах пробраться ни один человек!
– И вы говорите, пришельцы сами предложили нам переселиться в Лешек?
– Они не предложили. Но они и не возражают. Они готовы предоставить нам земли вокруг города для занятия сельским хозяйством. Там найдется место и для всех вас. В Лешеке сейчас живет пять миллионов человек, а будут жить десять! Там постепенно возродится промышленность, пусть даже ей частично придется обслуживать пришельцев. Там снова заработают наши школы и университеты. Это будет маленький кусочек свободной Граниды!…
– О какой свободе может идти речь, если все это будет существовать только с позволения пришельцев?! Я объявлю о вашем предложении, старший лейтенант. Те, кто захотят переселиться в Лешек, смогут уйти. Я слабо верю в то, что пришельцы откроют для них безопасный коридор, но может быть, поверят другие. Но я останусь, даже если я останусь здесь один! Это моя земля, и я буду сражаться до конца, чтобы не пустить на нее пришельцев! Вы говорите, война проиграна? Только не моя. Пока я жив, я буду бороться!
– Я доложу об этом маршалу, господин полковник. Но если вы твердо решили остаться, я передаю вам его приказ. Пока воздержитесь от открытых военных действий против пришельцев. Есть вещи более важные, чем диверсии…
– Информация! – шепотом воскликнул Мергайдинг. – Конечно! Разведка – вот оружие слабого! Если вас не устраивает пассивное ожидание подвернувшихся шансов, попробуйте организовать их сами! Вам необходимо знать как можно больше о пришельцах! Учите их язык! Ловите их передачи! Подслушивайте и подглядывайте! Пошлите разведчиков поближе к их базам! Собирайте информацию о том, что происходит в других странах! В Южном Заморье! На Круглом океане! На Западном континенте! Наводните мир своими агентами! Может быть, один из них принесет именно ту информацию, которая поможет вам победить!
– Я не зря надеялся на вас, – сказал Калансис. – Спасибо, Дан. Вы подали мне блестящую идею. Знания – вот, что станет нашей силой! Я думаю, весной мы отправим в путь наших первых эмиссаров.
– Как бы мне хотелось этим заняться, – скрипнул зубами Мергайдинг. – Проклятье! Как досадно умирать в сорок два года… Но все равно спасибо, что навестили меня, Кир. Вы уезжаете сегодня?
– Завтра. Я хочу побывать на свадьбе у мальчика, который лежит в соседней палате.
– Свадьба? У Равеля?… Наверное, это правильно. Пусть тоже почувствует, что не остался один…
– Что же, наш разговор закончен, – Урган протянул ладонь Альдо Моностиу. – Вы хотите уйти сегодня?
– Да, господин полковник. Мне нужно еще попасть в Сарне. А затем как можно быстрее вернуться обратно, чтобы мы успели организовать прием ваших людей.
– А вы бы не могли задержаться на сутки, старший лейтенант?
– Для чего, господин полковник?
– Вы не забыли, что завтра моя свадьба? Я приглашаю вас. И еще мне хотелось бы, чтобы вас увидело как можно больше людей. Тогда они, может быть, почувствуют, что не остались одни…
Когда Эрчен Хорт остановил вездеход у входа в госпиталь, Вирте подумалось, что она готова провалиться сквозь землю. Несмотря на жестокий мороз, вокруг стояли люди. Десятки людей, мужчин и женщин, молодых и старых, ее знакомых – она узнала нескольких своих однокурсниц – и совершенно неизвестных.
И все они смотрели на нее. На нее!
"Не надо! – захотелось крикнуть Вирте. – Я ведь не делаю ничего особенного! Это даже не настоящая свадьба, это игра, представление для одного зрителя!… Не принимайте всего этого всерьез!…".
Но люди смотрели. Вирте почему-то вспомнилось, как несколько лет назад, еще будучи школьницей, она стояла в точно такой же толпе, собравшейся возле гостиницы "Приморская" в ее родном Фраувенге в ожидании приезда знаменитой певицы и киноактрисы Алейн Рантис. Ее привезли прямо из аэропорта, она наверняка устала после долгого перелета из Галаны, но все равно она тепло приветствовала всех своих поклонников и поклонниц, больше часа прождавших в дождливый осенний вечер ради нее.
Сегодня все эти люди ждали на морозном ветру ради нее, и Вирта поняла, что не имеет права обмануть их ожидания. Эрчен Хорт открыл дверцу вездехода, и она легко выпорхнула наружу, сдержав волну дрожи от набросившегося на нее холода. На Вирте было белое нарядное платье, одолженное у одной из ее однокурсниц, и наброшенная поверх форменная куртка спасательной службы. На ногах – легкие летние туфельки, взятые с собой по какому-то неясному порыву и до сегодняшнего дня лежавшие где-то на дне чемодана. Голова ее была непокрыта, и длинные золотистые волосы свободно спадали на плечи. Вирта знала, что сегодня она очень красива. Словно хрупкий цветок, выросший на снегу…
Вирте хотелось пробежать по плотно утоптанному снегу двадцать метров, отделявшие ее от желанного входа, чтобы спрятаться от холода и людских взглядов, но она пересилила себя. Она шла спокойно и уверенно, с высоко поднятой головой и улыбкой на чуть дрожащих губах. Кто-то из толпы протянул ей маленький букетик скромных белых цветов, неведомо где найденных в разгар зимы, и Вирта взяла его и зажала в левой руке. Так, с цветами в руках, она поднялась по ступенькам, и Дарин Кедерис распахнул перед ней дверь, откуда ее сразу обдало волной теплого воздуха.
– Все нормально, Вирта, – шепнула ей сзади Кэрт Станис. – Мы с тобой. Не бойся.
Дарин Кедерис и доктор Кэрт были на этой свадьбе ее названными родителями. Настоящие отец и мать Вирты в начале войны находились во Фраувенге, и от них уже давно не было никаких вестей. Вирта даже не знала, живы они или нет. В северных лагерях для беженцев не было никого из Фраувенга, а связь с предгорьями Великой Южной Стены, где скрывались беженцы из южных земель, была слишком неустойчивой.
"Не думай об этом", – приказала себе Вирта. Но вместо этого она вдруг вспомнила Гредера Арнинга, который сейчас пробирается по замерзшим снегам из Галаны в Самодонес. Что скажет Гредер, когда узнает о ее замужестве? Сможет ли он понять, простить ее?…
В полном смятении и все еще сжимая в руке букет, она перешагнула порог и в восхищении остановилась. Большая больничная палата изменилась до неузнаваемости, превратившись в настоящий зал для свадебной церемонии.
Если бы Вирта выходила замуж у себя в Зеллиде, все происходило бы в храме, как это принято во всех странах, испытавших влияние культуры Тогродской империи. Но чинеты сохранили свои собственные старинные свадебные обряды. Настоящая чинетская свадьба проходит под открытым небом, на какой-либо возвышенности, как это повелось еще с тех времен, когда чинеты жили в разбросанных по бескрайней степи деревнях и поклонялись чистому небу, ясному солнцу, ветру и звездам. И если по какой-либо причине церемония проходит в помещении, потолок всегда завешивается небесно голубой тканью, на стенах крепятся разноцветные лампадки-звездочки, а яркий светильник позади алтаря символизирует восходящее солнце.