Синто. Героев нет - Пушкарева Любовь Михайловна. Страница 35

— А вы считаете меня красавицей?

— Нет, и я первый спросил.

— Нет.

— Что нет?

— Я не считаю вас уродом. И вообще, в вас можно запросто влюбиться.

— Вот как? Из тебя бы вышла хорошая гейша, они влюбляются, во что ни попадя.

Меня покоробила эта фраза, стало обидно за нас всех: Лану, себя, девчонок.

— Если вы «западаете» на красивых дур, это только ваши проблемы. Нормальная умная женщина предпочтет умного человека красивому. И не надо оскорблять гейш — наша семья такое воспринимает очень тяжело.

— Нормальная равно умная?

— А что? Все бабы дуры?

— Ага, а кто не дуры, те стервы.

— М-да… Ваше право. — Я отвернулась и стала рассматривать пейзажи под нами.

— Нет, скажите, если бы вы выбирали между мной и тем же Соболевым, кого бы вы выбрали? А? — Ужас, чего он так завелся? У него что, потоптались на сердце недавно?

— Неправильные условия задачи, ведь вы оба умные. А вот если между вами и каким-нибудь пустышкой-донжаном, то выбор был бы в вашу пользу, — я говорила, глядя на полосатые поля.

— Вот, значит, как, спасибо. А ведь он, Соболев, пытался вас защитить… Почему?

Я пожала плечами.

— Лорд некст Грюндер, вам не кажется, что беседа приняла какой-то не тот оборот.

— А что? Скоро вы улетите…

Меня накрыло удушливой волной ярости, мир стал черно-белым.

— Я улечу и вернусь, лорд некст Грюндер, а вы тупица, и в будущем не раз пожалеете о своей тупости.

Грюндер сгруппировался, приготовившись защищаться.

— Тише, тише девочка. Я просто заигрался. Мне надо было тебя прощупать, уж очень противоречивая информация о тебе. Ну же…

Это было похоже на то, как успокаивают коня.

— Я не сбросил тебя со счетов, как Соболев, — продолжил он. — Ласточка моя, я очень хочу, чтобы ты вернулась, никто мне еще так не нравился с первого взгляда…

Я вышла из боевого транса и отвернулась к окну, у меня не осталось сил, было все противно, я не могла понять, когда он врал, раньше или сейчас. Я сыта по горло лордами-безопасниками, однозначно.

— По одним данным выходило, что ты дурочка, влюбленная в донжана, потом информация о твоей дуэли и тройном убийстве… — Меня передернуло от этих слов. А он продолжал: — Потом ты сама вела расследование, а потом опять этот донжан и твой «завис» в Доме Красоты на последние деньги. Вот и скажи, что о тебе думать?

Если Грюндер хотел меня как-то расположить к себе этим спичем, ему это не удалось. Я молчала, меня тошнило то ли от голода, то ли от ситуации. Я закрыла глаза и неожиданно провалилась в сон. Проснулась уже в поместье Грюндеров. У некста Грюндера хватило ума сначала меня накормить, а потом уже вести знакомиться с партнером по операции. После еды я повеселела и была готова к новым поединкам.

Господин Назаров и Первый Грюндер о чем-то неспешно беседовали, когда некст привел меня к ним.

— Знакомьтесь, леди некст Викен-Синоби, господин Назаров, лорд Грюндер. — Мажордом из Грюнда — никакой.

Мы обменялись кивками, и Назаров пристально на меня уставился, я ответила тем же.

— Что у вас за мания — детей к пиратам посылать? — произнес гость. Лорд Грюндер, высокий тощий старик с остатками рыжей шевелюры, размеренно произнес:

— Леди некст Викен исполнилось восемнадцать, и она далеко не ребенок. Не так ли, леди?

Вместо того чтобы отвечать лорду, я посмотрела в глаза Назарову.

— Господин Назаров, нам все равно друг от друга никуда не деться, примите меня такой, какая я есть, — предложила я.

— А какая вы?

— Такая, какая надо.

Это вызвало улыбку у мужчин.

— Ну надо же, покладистая женщина — такая редкость, — саркастически заметил рус.

— Жаль, что вы видите во мне женщину, а не партнера по операции, — заметила я.

— Да нет, на женщину вы пока не тянете.

Если б я за этот день не нахлебалась всякого, наверное бы взбрыкнула, а так лишь устало вздохнула.

— Господин Назаров, либо мы начинаем вместе работать, либо идите все в задницу, а я полечу обратно на Дезерт.

У лорда Грюндера отвисла челюсть, Грюнд еле слышно хрюкнул за спиной, а Назаров заинтересовался.

— А что вы делаете на Дезерте?

— Слежу за подготовкой летчиков и курирую их летную практику.

— И как? Вам там нравится?

— Мне нравится, что там уже не осталось дураков, которые бы позволяли себе оскорбления в мой адрес, — я действительно снова чувствовала усталость и нежелание что-либо предпринимать, оценивать, доказывать.

Назаров посмотрел на меня, подумал и сказал:

— Мы сработаемся.

О, Судьба, что там говорят о загадочных женщинах и женской логике, да нам до мужчин далеко, как до Земли Изначальной. Мне очень хотелось спросить, на основании чего он сделал такой вывод, но я воздержалась.

Грюндеры нас оставили вдвоем, и я стала расспрашивать Назарова обо всем. Фактически я выспрашивала, как он видит предстоящее дело. Высказавшись, он спросил, а что же думаю я сама. Я честно ответила, что не имею ни малейшего опыта и во всем полагаюсь на него. Ему это не понравилось.

— Мне не нужно, чтобы на меня полагались, я никого носить на себе не собираюсь.

— Не носите. Чего вы ждете от меня?

Он призадумался и выдал ряд требований; оказалось, что все они мне по силам.

Постепенно картина стала вырисовываться. Глава пиратского клана, при котором Хорес состоял рабом-фаворитом, был психом, повернутым на садистском сексе со всем, что движется, и если он меня увидит, то скорей всего захочет просто потому, что я буду для него чем-то новым. Это само по себе неплохо, потому что позволит попасть во внутренние отсеки и поискать там «наш объект», но, с другой стороны, это плохо, потому что, как уже сказано, пират — садист. В голове пронеслось, что если бы предыдущий Хорес не помер, его следовало бы убить, от пацана остались в лучшем случае психологические руины, а в худшем, он законченный психопат с мазохистским или садистским уклоном. На этом этапе нам предстояло сделать выбор, буду ли я в роли жертвы или же смогу выставить себя настолько крутой, что окажусь ему не по зубам. Пока остановились на роли жертвы. С этого момента шли только вопросительные знаки. Находим Хореса (как?), склоняем его к побегу (как?), уходим. С последним пунктом все более-менее ясно, у Назарова заготовлен план отвлекающей диверсии. Ничего более конкретного придумать не получалось, что толку гадать, не имея исходных данных.

Мы закончили обсуждение поздним вечером; меня пригласили на ужин, но я отказалась, ждало еще одно очень важное дело. Верней, не дело, а разговор, от результатов которого зависело все. Я попросила скоростной флаер и отправилась в поместье Синоби. Там я нашла свою воспитательницу маму Яну, которая сейчас воспитывала мою дочь, и попросилась на ночевку, вдобавок выпросила шелковую рубаху, в своей я провела весь этот трудный день, и она была, мягко говоря, несвежая. Мама Яна, добрейшая душа, была рада помочь мне во всем. Я переоделась и отправилась к дому Первого Синоби. Пока я шла, опять поднялся сумбур в голове. Дело в том, что из разных обрывочных фактов и полунамеков я довольно давно пришла к выводу, что лорд Синоби был неравнодушен к моей матери, но генетически они были очень схожи, почти одна кровь. Когда я попыталась что-то выспросить у Ланы, она замыкалась и отказывалась вообще обсуждать Синоби, это меня очень настораживало, ведь если Лана молчит, значит, ничего хорошего сказать не может, а плохого я не слышала от нее никогда и ни о ком. Лорд Синоби был против маминого замужества, это факт, он невзлюбил моего отца, и это тоже факт. А вот был ли он психопатичным негодяем, который пытается меня устранить, чтобы причинить отцу боль и ослабить нашу семью, я не знала. Я отдавала себе отчет, что подозреваю в ужасном деянии одного из самых влиятельных лордов Синто, лучшего из лучших. Но, тем не менее, за последний день я узнала столько, что уже ничему не удивлюсь и готова допустить все что угодно. Вот я и иду к нему на личную встречу без предупреждения, чтобы выяснить, что он за человек и как ко мне относится. Дурацкая затея, которая ничем хорошим не кончится, однозначно.