Синто. Героев нет - Пушкарева Любовь Михайловна. Страница 36

Я подошла к его коттеджу, очень скромному, надо сказать. Свет в окнах не горел, лорд лечь спать не мог, не ложится он раньше полуночи, значит, его нет дома. Я плюхнулась прямо на траву возле тропинки и попыталась прогнать все мысли из головы. Меня опять сморил сон. Проснулась я от тихих шагов. Лорд Синоби приближался и видел лишь смутный силуэт на земле возле своего дома.

— Добрый вечер, вернее, доброй ночи, — произнесла я первой, а то вдруг он решит, что ему что-то угрожает, валяться мне тогда в регенераторе неделю.

— Что вы здесь делаете, некст Викен? — Ишь как… То, что я Синоби, уже и не вспоминает.

— Вас жду.

— Зачем?

— Нам надо кое-что обсудить.

— Что нам обсуждать? Все обсуждено на Совете.

— Тем не менее, прошу, уделите мне несколько минут, я не отниму у вас много времени.

— Ну, идемте, — проворчал он.

Мы зашли в дом. С чего начинать разговор, я понятия не имела. Мысли, предательницы, дезертировали из моей головы. Прошли в кабинет.

— Ну? Что вы хотели мне сказать?

— Я хотела спросить… Почему нет других кандидатур? — нашлась я в последний момент.

— Бросьте. Я не в настроении петь вам дифирамбы. — О, не только Ронан увлекается анахронизмами. Я разозлилась, это придало мне сил.

— Никто от вас этого и не ждет. Шур и Синоби каждый год выпускают по пять высококлассных агентов, они не могут быть засвечены все. Почему же я?

— Ты что же думаешь, что я буду тебе отчитываться и излагать все предпосылки данного решения? Я сделал это в Совете, а ты — обойдешься!

— Ладно, обойдусь. Только скажите мне: когда я вернусь, не найдется ли еще одно такое же убийственное задание, а потом еще и еще, с которым только я смогу справиться, а?

На Синоби было страшно смотреть. Не знаю каков в гневе Грюнд, но при виде Синоби в бешенстве захотелось просто исчезнуть и оказаться на другой планете.

— Дура! Что ты себе возомнила? — он схватил меня за плечо и встряхивал при каждом слове. Мне это надоело, и я вырвалась, армкамзол разошелся, незастегнутая блуза вместе с ним, одежда осталась в руках Синоби, а я оказалась наполовину оголенной. Мы застыли друг против друга. Мне стало по-настоящему страшно. Синоби смотрел на меня, на мою грудь, на его лице было написано смертельное горе. Я поняла, что допустила какую-то ужасную ошибку. Его рука потянулась ко мне, к малюсенькой отметинке от удаленной родинки, если не знать, где она, и не найдешь. Рука не дотянулась и опустилась, а я полетела на пол. Когда подняла голову, Синоби уже стоял ко мне спиной, отвернувшись к окну. Я встала, оделась, застегнулась. Что дальше?

— Возвращайся! — это был приказ, полный ярости, он вполоборота глянул на меня и опять отвернулся. Я кивнула его спине и выскочила вон.

Я шла, и меня всю трусило. Очнулась уже сидящей перед домиком мамы Яны. Дура, звали младшей женой, надо было соглашаться, с твоими мозгами только туда и можно — эта мысль в гордом одиночестве металась у меня в голове. Ко мне неслышно подошла мама Яна и подала стакан с чем-то резко пахнущим.

— Что это?

— Валерьянка.

Я выпила.

— Ты ходила к Первому?

Я молча кивнула, а потом решилась:

— Мама Яна, хоть вы мне что-нибудь расскажите.

Она задумалась. В шестьдесят пять ей никто бы не дал больше пятидесяти; несмотря на худобу, от нее веяло покоем и уютом, мне вдруг стало легко, поверилось, что все будет хорошо.

— Они были, как ты с Ронаном, только наоборот: ты восхищалась братом, а он сестрой. Я тогда только стажировалась и многого не знаю, но что-то упустили, а может, не смогли исправить, Лин-Ара стала для него всем. Конечно, он скрывал это, насколько мог, но то, что они не могли иметь детей, его просто убивало. Будь совместный ребенок, пусть и инорожденный, у него бы была своя частичка твоей мамы. Он ведь не готовился в нексты, предыдущие два кандидата погибли при исполнении, и он неожиданно оказался во главе рода. Зная все это, я очень расстроилась, когда узнала, что ты целуешься с братом… — мое лицо залилось краской, уши загорелись. — Я решила не допустить повторения подобного и поговорила с твоим отцом…

Когда мы только-только начинали взрослеть, я восхищалась Ронаном. Мой брат был самым умным и красивым, и действительно я как-то подбила его на поцелуи, под видом тренировки, кажется, но помню, что целоваться с ним мне ужасно понравилось. Память услужливо припрятала этот эпизод детства, тем более что потом на меня свалилась смерть мамы, обучение у Ланы и много что другое.

— О,Судьба, вы рассказали отцу?

— Нет, что ты, девочка, зачем… Я никому не рассказывала этого, и никто кроме меня не знал. — У меня отлегло от сердца.

— Твоему отцу я сказала, что ты нуждаешься в том же образовании, что и твоя мать, что тебя обязательно надо отдать в школу гейш.

Я задумалась, во чтобы превратилась моя жизнь, если бы я не попала к Лане? Вполне возможно, я бы превратилась в нечто ущербное, сгорающее от страсти к брату. Это крайний вариант, но все равно жизнь моя была бы не такой полной и радостной, это точно. Я взяла мягкие старческие руки в свои и поцеловала.

— Мне спокойно за дочку, раз она с вами.

Мама Яна смутилась.

— Пойдем в дом, стара я уже ночью на лавочке сидеть. Я ведь уже бабушка Яна, — сказала она с гордостью.

На следующий день я отказалась встретиться с дочерью — вдруг не вернусь, а девочка запомнит меня, будет ждать, грустить, зачем? Мама Яна с моими доводами, в общем, согласилась, но взяла с меня обещание, что когда вернусь, то обязательно с ней увижусь. Зато я встретилась со своим братом Синоби-Бел и отдала ему свою «душу» на хранение. Он хотел, как положено, сказать: «Возвращайся», но я накрыла пальцами рот и поцеловала в лоб. Такое надо желать лишь единожды, мне уже пожелал Первый. День был наполнен хлопотами, в основном медицинскими — прививки и прочие малоприятные процедуры. Поздно вечером мы с Назаровым стартовали на моей космояхте, нам предстояло, петляя и заметая следы, добраться до его пиратского корабля.

Космос. Пиратский сектор

Прошло десять дней с нашего отлета с Синто, и мы уже третий день находились на пиратском корабле Назарова. Вчера мы изменили план.

— Не смогу я тебя ему отдать. — Рад, теперь я зову его только так, ударил кулаком по столу. — Чем я думал, спрашивается… — он был очень зол на себя.

— Очень хорошо, я тоже считаю, что роль жертвы — не для меня.

Он удивленно посмотрел на меня.

— Да? А какая — для тебя? Да ты жертва настолько, что мне тебя жалко стало, понимаешь?

Его можно было понять, все эти дни я не напрягалась и была сама собой — то есть просто молодой девушкой, бесхитростной и милой, он несколько растаял от этого.

— Рад, ты меня еще не знаешь, а заранее превращаться я не хочу. Не беспокойся, за сутки до начала операции я предъявлю тебе монстра.

Он не поверил, но спорить не стал. Следующие дни он на меня крысился по поводу и без, я молча терпела. Когда начались последние бортовые сутки до входа в пиратский сектор, я, как и обещала, занялась собой. Первый вопрос — волосы, по-хорошему их надо срезать, укоротить до минимума, но в последний момент я решила, что не пойду на такую жертву. Просто заплела в высокую косу, а укороченный хвостик спрятала внутрь, теперь, если кто стукнет по затылку, будет амортизатор, подумалось с улыбкой. Достала заготовленную одежду — кольчугу-самоделку из скафандра, сапоги, опять же срезанные с легкого скафандра, разместила оружие и наконец занялась главным — головой, а точнее, мыслями. Я поставила «зеркало» и все же добавила агрессии, не поставила «крысодлака», как на Дезерте, но любые ограничения на применение силы убрала напрочь. Когда все было сделано, я подошла к зеркалу. То, что я видела в отражении, больше всего напоминало какого-то модификанта неопределенного пола. Застывшее лицо, худая шея, мускулистые руки и плечи. Я наложила тени вокруг глаз, чтобы усилить сходство с модификантом, хорошим здоровьем они, как правило, похвастаться не могут. Еще раз глянула на себя и отправилась к Раду. Он завтракал, я вошла дергано-плавной походкой и застыла напротив него, он не донес ложку ко рту.