Прекрасная, как река - Перрон Мелисса. Страница 32

– Твои отношения с Фридрихом давно закончились, но я все еще чувствую его рядом с тобой. Ваши пути скоро разойдутся, и теперь уже навсегда. Сейчас между вами напряжение, но это ненадолго. Тебе придется принять решение насчет работы, я вижу, как ты мечешься между несколькими вариантами. Не волнуйся, ты выберешь наилучший путь. У тебя есть планы на лето?

– Да! Я устраиваю выставку в лесу, совсем рядом, приходи!

– У тебя не получится.

– Да ну, не может быть…

– Это к лучшему.

Из ее сумочки заиграла «Dancing Queen», так что я подпрыгнула. Она ответила на звонок, и я воспользовалась моментом, чтобы насыпать Ван Гогу сухого корма на обед.

– Что ж! Моя дорогая Фабьена, должна тебя покинуть: мою встречу только что перенесли на пораньше. Но сначала мне надо поговорить с тобой о Марселе.

– О нет…

– Мама никогда с тобой о нем не говорила, правда?

– Как же… Гуру Марсель.

– Я имею в виду, о нашей молодости.

– Нет! Вы уже тогда его знали?

– Марсель Шаррон учился с нами в школе. Когда начались эти вечера с уиджа, он их не пропускал и со временем стал играть все более заметную роль. Наша мама больше не могла слышать, как он на всех кричит, и пришлось перенести сеансы из кухни в гараж.

– Это я помню, но про Марселя я не знала.

– В двадцать с лишним лет у твоей мамы даже случился роман с ним.

Прислонившись к стене, я поднесла руку к сердцу.

– Ты же не собираешься сказать мне, что я его дочь?

Она расхохоталась и похлопала меня по плечу.

– Да нет, глупышка! Но много лет спустя он вернулся и предложил твоей матери стать членом его группы «Лунный круг». Она спросила, хочу ли я присоединиться к ней.

– И?

– И тогда мы с твоей мамой отдалились друг от друга. Я и в молодости терпеть не могла Марселя и почувствовала то же самое, когда увидела его снова. Эти поросячьи глазки… Он всегда был влюблен в твою мать и так и не оправился от разрыва. Я говорю все это, потому что мне кажется, что тебе скоро предстоит с ним пообщаться. Будь осторожна, хорошо? Ни в коем случае не поддайся его обаянию. Ладно, признаюсь, мужчина видный, но та еще змея.

Кивнув, я проводила ее до двери. Мне не хотелось рассказывать, что знакомство с Марселем уже случилось и, вероятно, я его больше не увижу. Она взяла меня за руки. На несколько секунд я затаила дыхание. Ей было необязательно прикасаться ко мне – я и так стояла прямо перед ней.

– Насчет твоего дара… Даже если ты выбросила ключ, как ты говоришь, у меня есть копия. Если хочешь, могу помочь тебе направить все это в нужное русло, чтобы тебе было не так страшно. Но ты можешь отказаться и имеешь на это полное право. Кстати, сделаешь мне одолжение?

– Все, что захочешь!

– Перестань сомневаться насчет своего высокого брюнета – действуй!

Я сощурилась.

– Ты это в картах увидела?

– Чтобы это увидеть, карты не нужны…

Ногами в космосе

Я знала, что означает это выражение лица: мама обескуражена. Тетушка Клэр попыталась разрядить атмосферу:

– Фабьена, ты красавица. Если это твой стиль, то все в порядке.

Был конец лета, и сверчки пели с утра до вечера. Полтора месяца спустя после аварии я уже могла ходить без палочки.

Мои волосы все еще были очень короткими, но я укладывала их набок с помощью воска. Алиса говорила, что с короткими волосами я выгляжу сексуальнее. Когда я спрашивала, что это значит, она не могла объяснить. В любом случае по ее тону было ясно, что это комплимент.

Мама вскочила с дивана как ужаленная, кинулась к себе в комнату и спустя несколько секунд вернулась с помадой.

– Пожалуйста, хотя бы губы накрась.

Она протянула мне помаду с таким видом, будто стояла на краю пропасти.

– Мам, серьезно, мне это не надо. Что не так? Это всего лишь темно-синие штаны и белая рубашка.

– А галстук-бабочка? Хочешь сказать, все девушки такое носят?

Я со смехом взглянула на себя в зеркало.

– Тебе не нравится?

– Могла бы сделать над собой усилие ради кузена.

Я посмотрела на тетю Клэр, ожидая реакции, но она лишь пожала плечами в знак того, что ничем не может мне помочь.

– Что значит «сделать над собой усилие»? Я опрятно и хорошо одета, просто я не в платье!

Мама редко говорила громко, но тут она взорвалась.

– Ты как ящик с сюрпризами! Сегодня бреешь себе голову, завтра заставляешь покупать тебе мужскую одежду! Я даже видела, как ты брызгаешься мужским дезодорантом. Что же это такое, Фабьена?

Я смотрела на нее опустив руки и не понимая, в чем проблема.

– Ну и что? Мне нравится, пахнет елью.

Тетушка рассмеялась при виде маминого выражения лица. Вернувшись в свою комнату, я сняла бабочку, рубашку, штаны и посмотрела на себя в зеркало. Я сама была как доска – ни изгибов, ни выпуклостей. Не говоря уже о груди. По сравнению с Алисой я выглядела ребенком, но меня это не смущало – скорее огорчило бы обратное.

Мне было непонятно, зачем раздувать проблему лишь из-за того, что я решила надеть штаны на свадьбу. Покопавшись в ящиках, я нашла три платья, купленные мамой и ни разу не надетые. Выбрала черное в розовый горошек. Декольте было слишком глубоким, но я взяла маленькую булавку и заколола его повыше. Нашла туфли без каблуков, похожие на балетные, и нанесла на щеки румяна. Когда мама крикнула, что пора идти, я еще возилась, сидя на полу. Поспешно убрав коробку, я пошла в гостиную.

Этьен, который должен был нас сопровождать, уже прибыл и пытался завязать галстук. Увидев меня, мама воскликнула:

– Ну вот! Теперь то что надо!

– В штанах тоже было то что надо.

Этьен со смехом обернулся:

– Девушки, я что-то пропустил?

Не дожидаясь маминого ответа, я вышла из дома. Мы сели в машину и поехали на свадьбу, устроенную где-то в поле, за несколько километров от Дэмона. По мере того как мы приближались к белому шатру, мой желудок начал выделывать сальто. Хоть большинство людей и приходились мне родственниками, я плохо их знала, а мне предстояло отвечать на бесконечные нудные вопросы об учебе и будущем. В обоих случаях сказать было особо нечего – учеба трудная, будущее туманное.

Прежде чем смешаться с толпой, я остановилась и сказала Этьену:

– Если увидишь, что кто-то слишком долго со мной говорит, спасай, ладно?

Он рассмеялся, и это не очень меня обнадежило.

Я обошла всех своих дядей и тетей и наплела, будто на следующий учебный год у меня куча проектов. Когда ведущий пригласил нас сесть за стол, я на мгновение запаниковала, увидев, что мама и тетушка будут сидеть на другом конце шатра. Но листок с моим именем оказался рядом с листком Этьена, я успокоилась и улыбаясь посмотрела на него:

– Ты застрял со мной на весь вечер!

Мы познакомились с семью другими парнями и девушками за нашим столом и подняли бокалы белого вина в честь молодоженов. Бумажки с именами очень удачно оказались стикерами, и мы просто наклеили их на себя, чтобы облегчить общение. Справа от меня сидела девушка по имени Синтия – она спросила, не болела ли я. Я в недоумении смотрела на Этьена, пока она не указала на мою голову.

– А! Нет-нет, я просто хотела узнать, каково это – ходить с бритой головой.

У нее расширились глаза.

– Ты не боялась стать некрасивой?

Широко улыбаясь, я ответила:

– Да я и раньше такой была.

Я думала, все засмеются, но, кажется, Синтии стало неловко. Официант принес нам паштеты и хлеб перекусить в ожидании ужина. Ведущий переходил от одного столика к другому, подшучивая над гостями:

– А вот Люси, похоже, ей трудно пережевывать кусок хлеба! Надеюсь, вы хорошо прицепили вставную челюсть перед выходом! Привет, Гаэтан! Вы смотрите на меня или на Гиацинту рядом? Хотите, я отправлю вашему правому глазу факс и прикажу ему глядеть туда же, куда и левый?

Я смотрела, как люди смеются. Понятно было, что это шутки, но, по-моему, он скорее смеялся над людьми, чем вместе с ними. Во время ужина мы несколько раз постукивали по бокалам столовыми приборами, чтобы молодожены поцеловались. Звон стоял пронзительный. В этот момент я поклялась себе, что, если однажды буду выходить замуж, у нас будут картонные стаканчики.