Невыносимое счастье опера Волкова (СИ) - Алекс Коваль. Страница 20

Хреново, что был у меня в жизни не самый приятный эпизод, когда мы поругались с Виком и я, безмозглая семнадцатилетняя дура, чуть не пошла по стопам Игната. С его же подачи. Волков мне тогда хорошую устроил пропесочку. За шкирняк выдернул из всей этой мрачной истории, а Игнату популярно “объяснил”, чтобы ко мне больше ни на шаг. С тех пор Игнат перестал ошиваться рядом со мной и с бабушкой, которая старшего внука тоже не жаловала. Братец попросту боялся Виктора.

Интересно, он в курсе, что Вик все еще в Сочи? Что теперь он бабушкин сосед и не последний человек по эту сторону закона? Ой, не знаю. Но сейчас смотрю на помятое, потрепанное жизнью лицо братца – сердце сжимается. Они с Волковым одногодки, а Игнат Кулагин выглядит, как минимум, на два десятка лет старше. Худосочный, вытянутый, как жердь. Глаза красные, щеки впалые. Еще и этот стремный шрам, рассекающий бровь. В молодости его не было. Очевидно, парень все так же не вылазит из бесконечных передряг.

– Привет, Игнат, – наконец-то отвечаю, блокируя и убирая телефон. – Не ждала тебя здесь увидеть, честно говоря.

Я бы меньше удивилась, если бы ты где-нибудь отбывал срок. Думаю. Но, разумеется, не говорю. Родня, как никак.

– То же самое могу и про тебя сказать, сестренка, – улыбается братец. – Как ты? Как жизнь? Слышал, хорошо в Москве устроилась? Фирма своя, квартира, машина…

– Надо же, какая потрясающая осведомленность.

– Ну, так Земля круглая.

– Как теть Люба поживает? – меняю тему.

– Хорошо, – пожимает плечами. – Все как обычно, – взгляд прячет.

Сдается мне, ни черта хорошего. И тетка от него отвернулась.

Мать Игната, жену старшего папиного брата, с которым они развелись, когда ребенку едва стукнуло три, я знала так, весьма поверхностно. Женщиной она была склочной и стервозной. Во многом из-за ее “политики воспитания” Игнат и пошел по наклонной. В первую очередь, от того, что, когда дядя Игорь был жив, ему просто не давали возможности общаться с сыном. Как итог – Любовь с сыном от четы Кулагиных отдалились и нынче все мы “родственниками” были только условно.

– Надолго приехала, Тони?

– Пока не знаю. Время покажет.

– В доме у бабки остановилась?

– Да. В нем. Ну, а ты? Как твоя жизнь, Игнат? Где ты сейчас и чем занимаешься?

– Немного тут, немного там, ничего конкретного.

Короче, все по той же тропинке шагает. Ставки, игры, воровство.

– Ясно.

Больше сказать мне нечего. А выдаивать из себя разговор ради вежливости – не моя история.

– Ладно, – поднимаюсь из-за стола, подхватывая ремешок сумочки, – рада была повидаться, братишка, – аж саму передергивает от того, сколько в тоне вышло фальши. Но лебезить я тоже не умею. – Может, еще где п…

– Тони, подожди.

– М?

– Я, по правде говоря, к тебе по делу.

Начинается. Даже боюсь узнать, какие у Игната могут быть ко мне “дела”. Попытку втянуть меня в какую-нибудь дичь пресекаю сразу резким:

– Ни в какие твои криминальные делишки я не полезу, Игнат. Прости, но нет. И денег тоже не дам. Пора бы тебе уже взяться за ум и найти нормальную работу. Уверена, тебе это по силам.

– Ну, что ты сразу о плохом? – реально обижается парень, я аж стервозиной бессердечной себя чувствую. – У меня к тебе вполне адекватное предложение. Может, выслушаешь, прежде чем отказываться так категорично?

– Предложение, говоришь? – скрещиваю руки на груди, выжидательно уставившись на братца. Нервно веду плечами. Киваю:

– Ладно, слушаю, Игнат.

– Я слышал, что ты занимаешься пиаром, что у тебя свое крупное агентство в столице, это же так?

– Допустим.

– Так вот, есть одни ребята… хорошие, – добавляет поспешно. – Застройкой на побережье занимаются. Фирма крупная, на рынке давно. Там мой знакомый работает. Ну, я как-то вскользь упомянул, что у меня сестренка – крутой столичный пиарщик. Они бы хотели с тобой поработать, Тони.

Слушаю, наблюдаю за заискивающим выражением на лице Игната и не могу отделаться от скверного предчувствия. Не надо оно мне. Друзья его, как показала жизнь, не самые “хорошие” и честные люди. Да и в принципе не нахожу ни одного разумного довода, который мог бы меня заинтересовать в этом предложении. У меня своих клиентов вагон, да не один.

Качаю головой, подхватывая пакет с покупками:

– Прости, но нет, Игнат. Я предпочитаю не путать личную жизнь с бизнесом. Да и к тому же пиарщик я в Москве. Здесь я в отпуске.

– Они хорошо заплатят. А твоя фирма получит новых клиентов. Одного из самых крупных застройщиков не только в Сочи, но и по всей стране. Подумай, Тони.

– Подумала. Все равно нет. Если они настолько круты, им не составит труда найти другое агентство. Помимо моего, классных пиарщиков по всей стране завались. Поэтому еще раз, прости, но нет, Игнат. Все, ладно. Мне пора. Увидимся!

Не даю даже возможности вставить словечко Игнату. Долго не прощаясь, покидаю кафе. Неприятный осадок остался от этой встречи, и настроение испорчено. Два дня в городе, а уже встретила всех, кого только было можно и нельзя. Сдается, мне надо меньше по центральным районам шататься и лицом светить. Надо ехать домой и, заперевшись с книжкой, вспомнить, что такое день человека обыкновенного. Клининговая служба уже как раз должна была покончить с уборкой. А то катастрофически не люблю, когда у меня перед глазами мельтешат чужие люди.

Останавливаюсь у магазинчика, чтобы сделать очередную попытку вызвать такси, на глаза попадется знакомая вывеска элитного бутика нижнего белья. В Москве я частенько захаживаю в их салон, чтобы свою внутреннюю “девочку-девочку” порадовать красивыми и дорогими штучками. Шелк, бархат, кружева, эротичные подвязочки, ленточки, спущенные пара десятков тысяч на красивое белье – всегда верный способ поднять себе настроение и женское либидо. Даже если в ближайшее время круг тех, кто увидит это белье, ограничивается мной и моим отражение в зеркале. Уж не знаю, каким таким чудесным образом, но дорогие трусы и лифчик даже под самым обыкновенным спортивным костюмом заставляют меня чувствовать себя едва ли не сексуальным божеством. Мне сегодня такое чувство не помешает.

Не раздумывая, заворачиваю в магазин. В голове вновь проскакивает мысль о подарке Волкову. Может, ему розовые стринги купить? Или наручники с пушком подогнать? Такой отдел тут тоже есть. Представляю себе лицо Волкова, когда я вручу ему такой “подарок” и не могу сдержать издевательски-довольный смешок. Пожалуй, заскочу в интим-шоп на обратном пути. А тут я, разумеется, что-нибудь прикуплю и точно никак не для Вика, а для себя любимой. Ибо слишком много чести этому пингвину…

Глава 8

Глава 8

Нина

У дома выхожу из такси в середине дня, набрав полные руки покупок. Новенький секси комплект покоится в элегантном фирменном пакете, а совсем не брутальный презент Вику – в брутальной черной подарочной коробке. Да, я не устояла. Осталось придумать, как беспалевно его “презентовать”. Ну, так, чтобы откатом злости сразу не сшибло. Хотя я уверена, Волков над таким подарком, скорее, поржет и шутку оценит.

Ворота у дома открыты, рядом фирменный грузовик клининга – значит, еще убираются. Закидываю сумку на плечо и, отпустив машину, перехватываю пакеты одной рукой. Делаю движение в сторону дома, и тут слышу детский голосок:

– О, приветик, снова!

Оглядываюсь. Малышка Ру топает в мою сторону с другого конца улицы. Машет рукой и улыбается, сама непосредственность. В школьном сером сарафане, кедах, легкой курточке. За спиной рюкзак, в руке охапка веревок от воздушных шаров. Их там штук десять, не меньше. Здоровых, красивых шаров. Какое счастье, что нет ветра, а то точно улетела бы эта мелкая Мэри Поппинс. Отцу подарок готовит, интересно?

– Привет, – улыбаюсь. – Ру, правильно? – теряюсь немного.