Карабинер (СИ) - Форс Элен. Страница 14

- Марина, в чём проблема? Скажи, прямо. – Я выросла с такими как Марина в детдоме и чувствовала, что девушка просто пытается устроить ссору, выместить на мне раздражение. Она открыто провоцировала меня. – Я честно не понимаю, что тебя так злит.

- Бесишь своей довольной рожей. – говорит девушка, скрестив руки. – Ходишь, светишься, блядь, как будто не в тюрьме, а на курорте. Так хорошо сириец трахается, да?

Она падает на мою кровать и отбирает у меня конфету, разворачивает её и запихивает в рот.

- Вот как? КАК? Как ты умудрилась подцепить такого мужика, а? – Марина жует конфету так, будто хребет мой представляет на её месте. – Не знаю, как долго продержишься, но держись за него ручками и ножками. Второго шанса не будет.

Это я и без Марины понимала.

- Я у Карла спрашивала, кто он такой. Но Карл просто послал меня и сказал, что это не моё дело. Видимо, сириец твой очень крупная шишка в полиции…- Карабинер. Он Карабинер. Мысленно поправляю девушку. – И, судя по всему, не последняя сволочь. Тут знаешь, никто особо за шлюх не хлопочет и до утра у себя не держит. Поебались и разбежались.

Обнимаю девушку и притягиваю к себе, пытаясь успокоить.

- Блин, от тебя пахнет им. – Взывает Марина, отодвигаясь и глядя с возмущением. – И судя по дорогущему парфюму, он не старый! А я надеялась, что мерзкий и отвратительный старик, чтобы тебе хотя бы в этом не повезло, дрянь везучая!

Она толкает меня в шутку, а я не могу даже улыбнуться. Не могу выразить словами свои чувства. Меня начинает беспокоить эмоциональная привязанность к Зейду, я тянусь к нему как к единственному источнику света и тепла в этом сыром и тёмном месте.

Пугает даже как спокойно я воспринимаю свою роль. Роль его игрушки. И ещё больше пугает то, как сильно я боюсь потерять его.

***

Не желая сидеть без дела, пока все работают, я занялась итальянским. Набрала книги в библиотеке, сначала читала их, а потом по памяти писала отрывки, проверяя за собой правописание. С детства я любила учиться, считала, что так смогу выбраться из бедности и наладить жизнь.

По лицу библиотекаря было понятно, что ему не нравится, как много казенной бумаги я трачу на свою писанину, но он не решался делать замечание и как-то комментировать мои порывы.

Так прошло две недели. Зейд, то появлялся и звал меня к себе, то пропадал и не давал ничего о себе знать. Мужчина ничего не рассказывал, не делился никакой информацией, а я боялась спросить его. Карабинер был очень закрытым и немногословным.

Мы занимались сексом у него в кабинете на столе, диване, кресле, подоконнике и даже пару раз на полу. Мужчина был жёстким и требовательным, всегда чётко знал чего хочет и требовал абсолютного повиновения от меня, но не был жестоким.

Зейд всегда приносил мне что-нибудь вкусненькое, чтобы побаловать. Один раз принёс коробку с хлопковым, невероятно удобным бельём. Несмотря на простоту трусики были очень симпатичными, мужчина сразу же порвал на мне одну пару.

Карабинер был для меня загадкой, которую очень хотелось разгадать. У мужчины могла быть семья, жена и дети… Кто знает, чем он занимается за стенами этого здания?

- Твой не объявлялся? – спрашивает Марина с улыбкой на лице во время обеда. За это время я успела узнать девушку получше, она была очень эмоциональной и иногда резкой, могла завидовать мелочам, но не была способна на подлость. Обычно Марина выплёскивала открыто своё негодование и успокаивалась. Возможно, на неё так сказывалось замкнутое пространство. – А ко мне сегодня приедет адвокат, моё дело отправляют на пересмотр. Если всё сложится, то отделаюсь условным сроком и штрафом.

- Хорошая новость. – Искренне радуюсь за девушку, ковыряясь ложкой в спагетти. Макароны у нас были каждый день и я уже не могла их есть. Всегда разваренные, пресные и прилипающие к зубам. – Я рада за тебя.

Марина напряглась и вытянулась, рассматривая что-то за моей спиной. Я обернулась, чтобы проследить за её взглядом и покрылась холодным потом за секунду. В столовую вошла группа мужчин – заключённых. Они сняли вверх комбинезонов и шли по пояс голые, пытаясь так привлечь внимание.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​- Ух. Что за день. Сказка. – Среди них был Лысый, он сразу заметил меня и подмигнул. Мужчина не собирался оставлять меня в покое. – Сколько красивых шкурок.

За эти недели я успела отвыкнуть от домогательств. Кажется, ко мне даже стали относиться уважительнее из страха к Зейду.

- Писец. – Прошептала Марина, опускаясь ниже, чтобы её было едва видно из-за стола. – Хорошим это точно не закончится.

- Девочки, скучали по мужскому вниманию? – Мужское улюлюканье нарастало.

Я почувствовала, как мой страх смешивается с всеобщим, женщины боялись просто дышать. Каждая пыталась стать невидимой, лишь бы не попасться под руку заключённым, вальяжно гуляющим по небольшой, но светлой комнате.

- А у них тут посимпатичнее, чем у нас. Несправедливо. Мы жрём как на помойке, значит, а они тут как в ресторане. – Один из них, с татуировкой в форме черепа на лице, перевернул стол с едой и приборами. Женщины, сидевшие за ним, подскочили и побежали к выходу. – Дамы, куда же Вы?

Их вернули обратно силой, лапая в несколько пар рук.

Я не видела никого из дежурных в столовой и рядом с ней, не понимала, как они могли такое допустить. Беспокойство нарастало. Я согласна была с Мариной, хорошим это не закончится.

- О. А вот и моя молчаливая сучка. – Лысый не собирался оставлять меня в покое, он кинулся ко мне как коршун на добычу. Я не сдвинулась с места, хотя мне ужасно хотелось сбежать. Понимала, что бессмысленно. На входе стояло трое его друзей, бежать было некуда. – Скучала по мне?

Я дёрнулась, скривилась от отвращения, показывая всем своим видом как он мне противен.

- Что, не так красив как Сириец? – Лысый дёрнул меня за волосы, чуть ли не срывая скальп. – Чего молчишь, сука? Языка нет?

- Оставьте её в покое. Вы переступаете уже все границы дозволенного. – высокая итальянка в возрасте поднялась на ноги. Она была за старшую и её внимания в тюрьме прислушивались. Говорили, что она зарезала мужа своей дочери, что истязал её годами. Мужчина состоял в мафии, и полиция игнорировала домашнее насилие, тогда женщина решилась на крайние меры. – Я не знаю, кто Вас пустил, но уходите по-хорошему.

- А мы получим хорошего секса и уйдём. – рассмеялся Лысый, удерживая меня рядом с собой. Мужчина провёл языком по скуле. От запаха его кислой слюны меня передёрнуло. – Ты не беспокойся, Ви, а то сиськи обвиснут. А ты не трепыхайся лучше, мы тебя сейчас так украсим, что сирийцу ровно будет на тебя.

У меня был только один вопрос: За что?

Я не провоцировала мужчину, не сказала ему ни одного плохого слова и не сделала ничего, что заставило бы его ненавидеть меня. Так, почему он хотел причинить мне боль? За что?

- Ты вообще умеешь разговаривать? – Мужчина трясёт меня как куклу из стороны в сторону. Не хочу доставлять ему удовольствие и показывать свой страх. Стоит мне попросить его сжалиться, как мужчина выйдет из себя и станет ещё жёстче. – Хочу послушать, как ты будешь кричать, когда я буду резать твоё лицо на лоскуты.

Такие, как Лысый питались болью и страхом других людей. Им было важно видеть страдания. Могу поспорить, что Лысый кончал только, если его жертва плакала под ним.

До меня долетели крики других девушек, кто-то из его друзей определился с жертвой.

- А… а… а! – характерные шлепки и стоны были как удары. Нужно было бежать. Отрезвляющие. Я встрепенулась и схватилась за тарелку с недоеденными мною макаронами. Лысый не ждал ничего от меня, поэтому не успел остановить мой выпад. Я ударила тарелкой его прямо по лицу, заставляя разжать руки.

Не знаю на что я надеялась. Мужчина лишь рассмеялся, ухватил за волосы и притянул обратно.

- Так лучше. Я люблю жёстко!

- Эй, надо закругляться, мужики. Вы что творите? Мы так не договаривались. – В столовую залетел молодой заключённый, он был в панике. – Там полиция карабинеров вызвала, штурмом брать будут. Вы что хотите, чтобы из нас фарш сделали?