Ключи к полуночи - Кунц Дин Рей. Страница 25

Алекс быстро оделся. Он сунул пистолет под рубашку и застегнул ее. Если он наденет пиджак, то также застегнет и его. Оружие было слишком громоздким, чтобы носить его заткнутым за пояс весь день, и хотя не так-то легко было держать его под рубашкой, по крайней мере, теперь он мог садиться и пистолет не тыкался ему в пах.

Он не знал ни одной страны, где можно было бы носить украденный пистолет, снабженный глушителем, без разрешения.

Алекс сделал свой выбор, быть ли ему живым преступником или добропорядочным, но мертвым гражданином.

Он ждал в гостиной.

В восемь минут первого раздался резкий стук в дверь. Алекс вышел в прихожую, вытащил из-под рубашки пистолет и спросил:

– Кто там?

– Посыльный, мистер Хантер.

В данных условиях эти три слова были ни чем иным, как правдой.

Не снимая цепочки, Алекс приоткрыл дверь. Цепочка была совершенно бесполезной: она не выдержала бы напора того, кто посильнее ударил бы в дверь. Но, возможно, она даст ему преимущество, ту секунду или две, которые сохранят ему жизнь.

Человек в коридоре был одним из двух посыльных, которые несли наверх багаж Алекса, когда он въезжал в гостиницу. Он был совершенно расстроен и очень нервничал.

– Извините, что я потревожил вас, мистер Хантер, но я должен спросить, знаете ли вы человека по имени Кеннеди.

Неожиданный вопрос на мгновение привел Алекса в замешательство. Он моргнул и произнес:

– Да, конечно. Он работает у меня.

– С ним произошел несчастный случай.

– Когда?

– Пятнадцать минут назад. Не более того, – ответил посыльный. – Машина. Прямо перед отелем.

Блейкеншип не упомянул в каблограмме имя курьера. Этим человеком был Кеннеди.

Посыльный сказал:

– Бригада скорой помощи хочет забрать мистера Кеннеди в больницу, но каждый раз, как только они приближаются к нему, он дерется, отталкивает их и кусается.

Алекс подумал, что он неправильно понял: они говорили по-японски, и посыльный говорил очень быстро.

– Вы сказали, он дерется и отталкивает их?

– Да, сэр. И кусается. Он никому не дает прикоснуться к нему и забрать его, пока не поговорит с вами. Полиция не хочет с ним связываться: они боятся усугубить его повреждения.

– Момент, и я иду с вами.

До этого Алекс держал пистолет так, чтобы посыльный его не видел. Теперь он закрыл дверь, спрятал пистолет под рубашку, застегнул и рубашку и пиджак, снял цепочку и снова открыл дверь.

Они побежали к лифту. Второй посыльный держал для них лифт на этаже.

Когда они ехали вниз, Алекс спросил:

– Вы видели, как это произошло?

– Да, – ответил первый посыльный. – Мистер Кеннеди вышел из такси, а красная "Тойота", резко свернув из потока машин, выехала на тротуар и ударила его.

– Водителя задержали?

– Он скрылся.

– Он не остановился?

– Нет, сэр.

– В каком состоянии мистер Кеннеди?

– У него нога, – сказал первый посыльный. Он старался избегать взгляда Алекса.

– Сломана? – спросил Алекс.

Первый посыльный не хотел говорить об этом.

– Там много крови, – сказал второй посыльный.

В вестибюле отеля почти никого не было. Все, кроме портье, были на месте происшествия, на улице.

Алекс проталкивался через толпу, пока не увидел Уэйна Кеннеди. Тот сидел на тротуаре, привалившись спиной к стене здания. С трех сторон от Уэйна было открытое пространство, как будто он был диким зверем, никого не подпускающим к себе. По бокам от него стояли два чемодана, оба они были запятнаны кровью и сильно помяты. Кеннеди держал руку на одном из них и при этом яростно кричал на санитара скорой помощи, который осмелился приблизиться к нему на пять шагов, но не решался подойти ближе.

Кеннеди представлял собой впечатляющее зрелище. Это был привлекательный чернокожий мужчина лет тридцати с модной стрижкой и склонный носить такую же элегантную и почти такую же дорогую одежду, как та, что носил Алекс. Но не внешность Кеннеди, не его цвет кожи, не его шикарный гардероб удерживали медиков на расстоянии. Они оробели перед его величиной и разъяренностью, как сделал бы на их месте любой благоразумный человек. Кеннеди был ростом шесть футов четыре дюйма и весил, по крайней мере, двести сорок фунтов, этакий мускулистый силач. Дико вращающий глазами, ругающийся срывающимся голосом, потрясающий огромным кулаком в сторону медиков, казалось, он был сделан из больших каменных глыб, два на четыре, железнодорожных шпал и шлагбаумов. Не как смертный человек. Настоящий Гаргантюа.

Когда Алекс взглянул на повреждения Кеннеди, он был ошеломлен и вдвойне поражен его бравадой, наполненной криком и размахиванием кулаком. Нога была не только сломана, она была раздавлена. Осколок кости пронзал плоть и брюки, которые были насквозь пропитаны кровью.

Алекс протолкался через внутренний круг зевак и направился к Кеннеди.

Тот боковым зрением уловил это движение и повернулся к нему, ругаясь, но затем увидел, кто это был.

– Слава Богу, вы здесь, – сказал он.

Алекс опустился на колено около Уэйна.

Кеннеди откинулся назад, как будто кто-то обрезал веревочки, поддерживавшие его. Теперь он казался меньше; буйство, нечеловеческая сила, наполнявшие его, исчезли. Он покрылся потом и затрясся от озноба. Его лицо было искажено – графическая иллюстрация боли. Глаза были навыкате. Он был в предшоковом состоянии. Удивительно, как ему удалось собрать достаточно адреналина, чтобы всякого удерживать на расстоянии целых пятнадцать минут.

– Ты действительно отталкивал медиков, как они сказали?

– Ни один из этих сволочей не говорит по-английски! – произнес Кеннеди, как настоящий уроженец Чикаго, и наперекор ситуации продолжал дальше на беглом английском. – Вы не знаете, через что мне пришлось пройти… чтобы найти хоть кого-нибудь, кто бы говорил по-английски. Я не мог… позволить им увезти меня… пока я не доставлю вам досье. – Он указал на один из чемоданов.

– Господи, парень, досье не такое уж важное!

– Нет, оно должно быть таким, – произнес Кеннеди. – Кто-то пытался… убить меня из-за него. Это не… несчастный случай.

– Откуда ты это знаешь?

– Я видел того сукина сына, – поморщившись от боли, сказал Кеннеди. – Красная "Тойота". Я отошел… с его пути… но он повернул прямо на меня.

Алекс подал сигнал медикам, и они подбежали с носилками.

– Двое мужчин… в "Тойоте", – произнес Кеннеди.

– Береги силы, – сказал Алекс, – ты сможешь рассказать мне об этом и позже.

– Мне бы хотелось… рассказать сейчас. В голове все мешается… от боли. "Тойота" ударила меня… отбросила меня к стене… и прижала к ней… затем отъехала назад… Парень рядом с водителем… вылез и схватил чемодан. Мы поиграли… кто кого перетянет… какое-то время. Л затем я укусил его за руку… Почтя оттяпал большой палец этому ублюдку. Он и отвязался.

Алекс понял, что послание от хозяев Ловкача прибыло.

Со значительным усилием санитары подняли Кеннеди на носилки.

Уэйн застонал, когда его поднимали. Слезы брызнули из глаз и потоками потекли по лицу.

Алекс подхватил чемодан, в котором было дело Шелгрин, и последовал за Кеннеди. Никто не препятствовал ему. В кузове скорой помощи он сел в ногах пациента на откидывающееся сиденье.

Захлопнули задние дверцы.

Один из медиков остался с Кеннеди и начал готовиться к внутривенному плазменному переливанию.

Скорая тронулась с места. Завыла сирена.

Не поднимая головы от носилок, Кеннеди произнес:

– Вы все еще здесь?

– Да, здесь, – ответил Алекс.

Голос Кеннеди исказился от боли, но не умолк.

– Вы думаете, что я дурак?

– Что ты имеешь в виду?

– Что ждал вас.

Алекс задумчиво смотрел на жутко раздробленную ногу, все еще завернутую, как в саван, в брючину.

– Уэйн, ради Бога, ты сидел там, истекая кровью…

– Если бы вы были… в моей шкуре… вы бы сделали то же самое…

– Никогда в жизни, мой друг.

– О, нет. Вы бы сделали. Я знаю вас, – настаивал Кеннеди. – Вы не любите терять.