Ледяная тюрьма - Кунц Дин Рей. Страница 32

— Да и моя голова может с плеч скатиться, — тупо проговорил Жуков, подвигая распечатку к Горову.

— Головы будут целы, уверяю вас.

Первый помощник вовсе не был уверен в этом. Его озабоченность нарастала.

— Не все же они там дураки, в Министерстве, — сказал ему Горов.

Жуков только плечами повел.

— Когда они бросят на обе чаши весов возможные варианты, — доверительно продолжил Горов, — разрешение они нам дадут. То самое, которое я у них попрошу. Ясно, что Россия, отправив нас на Север и поручив нам выполнение задания по спасению жизней человеческих, больше выиграет, чем проиграет. В конце концов, что уж такого особенного в нашем походе? Заурядная серия радионаблюдений, вот и все.

Эмиль Жуков все еще испытывал колебания.

Поднявшись со стула и скатав распечатку в трубку, Горов приказал:

— Соберите команду в боевом отсеке, лейтенант. Через пять минут подойду.

— Есть ли в том необходимость?

Если не предполагалось выполнение каких-то особенно сложных или опасных маневров, все операции по подъему или погружению выполняла вахта. Дежурные моряки прекрасно справлялись с подобными заданиями.

— Коль уж мы собрались на свой страх и риск и под свою ответственность преступить правила и распоряжения Министерства, следует позаботиться хотя бы о всех надлежащих предосторожностях, — сказал Горов.

Мгновение они пристально смотрели друг другу в глаза, пытаясь проникнуть в мысли друг друга. Взгляд первого помощника был много проницательнее, чем обычно.

Наконец Жуков, не сводя глаз с капитана, поднялся.

«Решился, — подумал Горов. — Надеюсь, что его решение — правильное».

Вытянувшийся в струнку Жуков помешкал... Потом отдал честь.

— Слушаюсь, капитан. Через пять минут все будут в сборе.

— Мы поднимемся сразу же после погружения на лодку и помещения на хранение универсальной выносной антенны.

— Слушаюсь.

Горов почувствовал, что в душе его развязываются сотни тугих, мучавших его до сих пор узелков. Никак победа.

— Действуйте, лейтенант. Вперед!

Жуков вышел из рубки.

Поднимаясь по винтовой лестнице с ограждением, что вела прочь из рубки управления, Горов думал про маленького Нику и знал, что все делает правильно. Ради умершего сына своего, в честь навеки потерянного малыша — а совсем не из-за выгод, которые якобы получит или не получит Россия, — он выручит попавших в беду людей. Ради чего им умирать во льдах? На этот раз есть силы, власть и возможности потягаться со смертью, и так просто он ей не уступит.

15 ч. 46 мин.

Как только второй взрывпакет удалось извлечь изо льда, Роджер, Брайан, Клод, Лин и Фишер поспешили к следующей запечатанной скважине.

Харри задержался за спиной Пита Джонсона, готовящегося разрядить вторую бомбу. Они стояли бок о бок, в спины дул беспощадный ветер. Смертоносный цилиндр лежал у ног — упаковка зловещего вида: сто пятьдесят два сантиметра в длину, пятьдесят два миллиметра в диаметре, весь черный, только боковая поверхность пугает огромными желтыми буквами: опасно!

Сверху цилиндр покрывала тонкая, прозрачная ледяная шуба.

— Незачем тебе убивать время в моем обществе, — сказал Пит, старательно очищая очки от снега. Ничто не должно мешать зрению, если собираешься обезвредить взрыватель.

— Я думал, что твой народ боится темноты и не гуляет по ночам в одиночку, — сказал Харри.

— Мой народ? Ты про кого, бледнолицый? Полагаю, тебе лучше считать моим народом инженеров-электронщиков, белый.

Харри заулыбался.

— А, интересно, что еще мог бы иметь я в виду?

Сильный порыв ветра наваливался на них сзади, лавина холодного воздуха буквально сбивала с ног. В какую-то минуту ветер с такой силой пригнул их к земле, что они остались стоять, согбенные.

Когда внезапно налетевший ветер поутих, упав до каких-то восемнадцати метров в секунду, Пит возобновил мероприятия по очистке стекол своих очков, а покончив с этим делом, стал потирать перчатки друг о друга, а потом захлопал в ладоши, чтобы стряхнуть снег и лед с перчаток.

— Я знаю, почему ты не увязался за остальными. Ты меня не проведешь. Это у тебя твой геройский комплекс работает.

— Правильно. Я — самый что ни на есть настоящий Индиана Джонс.

— Тебе всегда надо попереться туда, где опасно.

— Так оно и есть, со мной Матерь Божия. — Харри печально покачал головой. — Мне очень жаль, что вы все поняли неверно, доктор Фрейд. Я бы предпочел оказываться там, где безопасно. Но мне вдруг пришло в голову, что бомба может хлопнуть прямо тебе в физиономию.

— А ты, значит, окажешь мне первую помощь тогда?

— Ну, что-то в этом роде.

— Слушай, ежели она бабахнет, да еще мне в рожу, но не прикончит меня однажды и навсегда... Мне кажется, что в первой помощи я уже нуждаться не буду. Ради бога, не смей спешить с первой помощью. Лучше прикончи меня тогда.

Харри поморщился и хотел было заспорить.

— Все, о чем я прошу, это милосердие, — грубо сказал Пит.

За последние несколько месяцев Харри проникся симпатией и уважением к этому здоровенному широколицему мужику. Под слоями фундаментального образования и специального обучения, под высочайшим профессионализмом и блестящей дееспособностью внутри Пита Джонсона прятался агнец, и это невинное дитя обожало науки, технику и приключения. Харри узнавал во многих чертах Пита самого себя.

— Слушай, а в самом деле, неужто и правда взрывоопасность почти отсутствует?

— Вероятность взрыва почти нулевая, — заверил его Пит.

— Корпус ведь бился о стенки скважины, когда мы его волокли наверх.

— Спокойно, Харри. Вот этот последний, он же выскочил, как миленький, ты что, не видел сам?

Они встали на колени рядом со стальным цилиндром. Пока Пит открывал маленький футляр с высокоточным инструментом, Харри светил фонариком.

— Обезвреживание этих чертовых бомб — штука плевая, если по правде, — сказал Пит. — Не тут загвоздка. У нас голова о другом болеть должна: надо подналечь и вытащить хотя бы восемь таких же молодцов, пока часики тикают. А то, когда будильник зазвонит, в полночь, то вся тележка полетит в тартарары.

— Мы вытаскиваем штуку за час.

— Но у нас все будет замедляться, — предостерег Джонсон. Малюсенькой отверткой он стал вывинчивать колпачок цилиндра с приваренным колечком. — На первый у нас ушло сорок пять минут. Второй мы откапывали пятьдесят пять минут. Дело в том, что и усталость сказывается. Мы уже медленнее работаем. Это все ветер.

Ветер действительно дул убийственный, он так колотил и давил, и бухал в спину Харри, что возникло чувство, которое бывает у человека, угодившего на середину стремительной горной реки, бешеные воды которой к тому же очень холодные. В самом деле, потоки плотного воздуха воспринимались чуть ли не как струи воды, вылетающие из пожарного шланга под хорошим давлением. Поземка, стелившаяся по льду, перекачивала воздушные массы со скоростью восемнадцать-двадцать метров в секунду с порывами до тридцати метров в секунду, и ветер неумолимо и стремительно перерастал в бурю. Еще немного, и он, этот ветер, станет смертоносным.

— Твоя правда, — согласился Харри. В горле першило, потому что все время приходилось орать, перекрикивая бурю, хотя они были совсем рядом друг с другом, голова к голове склонясь над цилиндрическим тубусом со взрывчаткой. — Не очень-то здорово погреться всего минут десять в кабине, а потом целый час на морозе, да в такую погодку еще выползать.

Пит вывинтил последний болт и отделил пятнадцатисантиметровый верхний колпак от тела цилиндра.

— А насколько по-настоящему упала температура? Прикинуть хотя бы можешь?

— Двадцать градусов ниже нуля. По Цельсию.

— А с поправкой на коэффициент испарения из-за холодного ветра?

— Градусов двадцать восемь ниже нуля. Опять же, по Цельсию.

— Минус тридцать четыре.

— Похоже. — Даже тяжелый термокостюм не защищал. Холодное лезвие ветра все время било в его спину, кололо, пронзая штормовку, терзало позвоночник. — Я вообще-то и не рассчитывал, что мы сумеем выковырять эти десять штук. Я понимал, что со временем все у нас будет получаться медленнее. Но пускай мы разрядим хотя бы пять или шесть штук, тогда-то уж можно надеяться, что переживем взрыв, и хватит места, чтобы жить дальше. Я имею в виду — после полуночи.