Ледяная тюрьма - Кунц Дин Рей. Страница 70

Она искоса глянула на Брайана и отчаянно постаралась сосредоточиться на призрачном контуре, просвечивающем чуть подальше в том же ряду: это был Харри. Он был еле-еле виден в мутновато-темной, обрывающейся в непроницаемо-черную пустоту под его ногами, воде, до него было совсем недалеко, и все равно, он был недосягаем. Метра четыре или четыре с половиной отделяли Риту от Брайана, на самого парня надо было положить чуть меньше двух метров — метр восемьдесят, пожалуй, — и еще где-то три с половиной или четыре метра было между Брайаном и Харри. Следовательно, между нею и мужем сохранялось расстояние в девять-одиннадцать метров. А казалось — километра два. Пока она думает о Харри и о тех славных временах, которые будут у нее с ним, если только они вместе выберутся из этой передряги и с честью выдержат суд божий; и ей удается и прекратить этот вопль под маской, и продолжить свой путь вниз. Париж. Гостиница «Георг Пятый». Бутылка великолепного шампанского. Его поцелуй. Его прикосновение. Все у них будет опять, все повторится, все они снова будут делить друг с другом — но только она непременно должна победить свои страхи. Нельзя позволять им брать верх над собой.

Харри глянул назад, в сторону Риты. Она была там, где и прежде, метрах в четырех от Брайана, у фидера связи, соединявшего универсальную антенну с рубкой подлодки.

Опять обратившись вперед, он сказал про себя, что, пожалуй, слишком уж тревожится за нее. А вообще-то, женщины слывут куда более выносливыми по сравнению с мужчинами. И если это расхожее мнение верно, то особенно верно оно в отношении этой женщины.

Он улыбнулся про себя и произнес вслух:

— Держись давай, — будто она могла бы услыхать его.

В голове процессии и впереди Харри, когда они опустились где-то метров на сорок-сорок пять вдоль темного туннеля, и Роджер Брескин, похоже, тоже почувствовал усталость и решил немного передохнуть. Для этого он кувыркнулся, словно танцовщик балета на воде, и предстал близ Харри в более естественном положении: головой кверху и ногами вниз.

Не доплыв метров четырех с половиной до остановившегося Роджера, Харри тоже решил остановиться. Но только он изготовился повторить, пусть и не так ловко, то же сальто, которое проделал Роджер, как галогеновая лампа, которую держал Роджер, погасла. Два луча по-прежнему светили позади Харри, но эти лучи были очень слабыми и, прежде чем дойти до начала процессии, успевшими рассеяться. В воде было столько мути, что свет по-настоящему не освещал не то что Роджера, но даже самого Харри. Потому Харри почувствовал себя заключенным во мраке.

Миг спустя Брескин столкнулся с Харри. Столкновение было настолько мощным, что Харри выпустил из руки кабель многоканальной антенны и оба полетели в черноту внизу, причем не по прямой, а под углом, а это значило, что они через какое-то время врежутся в стенку туннеля. Харри не сразу сообразил, что, собственно, происходит. Но через мгновение он почувствовал пальцы Брескина на своем горле и понял: плохи дела. Собрав все свои силы, он пихнул было Брескина, но вода поглощала энергию, и то, что замышлялось как могучий удар, обернулось каким-то детским шлепком.

Ладонь Брескина плотно охватывала шею Харри. Харри пробовал выкрутиться, отвести голову назад, увернуться, вырваться, но ничего не выходило. Хватка у штангиста-тяжеловеса оказалась железной.

Брескин тоже попробовал ударить Харри, направив в живот жертвы мощное колено, но тут вода помешала уже ему — сила не могла сконцентрироваться, и колено не пронзило живот, а надавило на него, как бы через подушку вжимаясь в плоть Харри.

Ожидавшееся столкновение со стенкой туннеля случилось раньше, чем предполагал Харри, а удар, тоже оказавшийся куда сильнее ожидавшегося, отдался в позвоночнике искрами острой боли. Мужик, который давил, был и крупнее, и сильнее, и буквально размазывал Харри по стенке.

Две еще целые галогеновые лампы — одна у Джорджа, другая у Пита — светили, но очень уж далеко позади, да еще примерно метров на шесть поближе к центру туннеля. Туманные, призрачные огоньки, которые лишь едва-едва просвечивали через мутную воду, — этакая игра света на облачках темной взвеси. Харри, в сущности, ощущал себя слепцом — даже совсем рядом он ничего толком не видел. В том числе и того, кто на него напал.

Ладонь на горле Харри скользнула повыше, надавив снизу на подбородок. Маска порвалась.

После этого стратегического удара Харри лишился и дыхания, и даже того хилого кругозора, который у него до сих пор был, более того, Харри оказался во власти убийственно холодной воды. Беспомощный, сбитый с толку, не понимающий, что творится кругом, он уже не был опасен Брескину, и тот решил бросить его на произвол судьбы.

Холод вонзился в лицо, словно растопыренная ладонь с длинными острыми когтями, тычущая изо всей силы и норовящая разодрать кожу в кровь, а тело так стремительно теряло тепло, что, казалось, какая-то горячая жидкость выливается из туго накачанного упругого резервуара, в котором понаковыряли малюсеньких дырочек.

Объятый ужасом, на самой грани срыва, но понимая, что паника для него равносильна гибели, Харри покатился прочь, вниз, во мрак, ухватившись за болтающуюся драгоценную, пусть и разорванную маску, что держалась на конце шланга воздуховода, тянущегося из резервуара с дыхательной смесью.

Секунды не прошло с того момента, как лампа во главе спускающейся процессии аквалангистов погасла, а Рита уже сообразила, что неладно: ага, так это, значит, Брескин был тем самым незадачливым убийцей Брайана Дохерти. А еще через секунду она уже знала это наверняка. И поняла, в эту самую вторую секунду, что она должна будет сделать.

Хотя ей, сквозь этот мрак, и не были видны ни Харри, ни Брескин внизу, она была уверена, что они в это самое мгновение сражаются не на жизнь, а на смерть. Как бы ни был смел и решителен Харри, все же не настолько он крут, чтобы иметь хоть какие-то шансы побороть опытного подводного пловца. Она решила было, что надо спешить на помощь Харри, но тут же смекнула, что мысль эта — дурацкая и нечего об этом и думать. Эмоционально ее, естественно, тянуло кинуться к Харри, но она не могла позволить себе роскошь отдаться на волю чувств, — ведь эмоции могли бы погубить ее. Коль уж Харри не в силах справиться с Роджером Брескином, то где уж ей тягаться с силачом. Самое лучшее, что ей оставалось, — это вера в Харри, в его способность выжить, в его смекалку, благодаря которой он не так, так иначе, но выкрутится, спасется, а ей, тем временем, есть смысл отцепиться от фидера антенны и раствориться в темноте, чтобы в случае чего подкрасться к Брескину сзади, когда тот поплывет к Брайану.

И она выпустила кабель антенны и отплыла в сторону, подальше от янтарного пятна, разливавшегося лампой Джорджа Лина, которая светила у нее за спиной и, надо полагать, обрисовывала ее силуэт. А силуэт мог увидеть Брескин. Рита молила бога, чтобы Джордж не вздумал последовать за ней и, значит, помешал бы ей скрыться. Но она сумела очень быстро доплыть до стенки туннеля, гладко искривленной стены изо... льда.

Рокот перешел в рев, и опять отец сказал: «Мы ее обгоним!» Но на этот раз слова его прозвучали скорее как молитва, а не как присяга. Огромная белая стена опускалась ниже, ниже, ниже, ниже, а мать кричала... Вопила...

Рита поспешила стряхнуть с себя воспоминания о пережитом: надо было задавить страхи передо льдом. Что ж, ясно: эта ледяная стена не собирается обрушиться на нее. Она — прочная, толщиной во многие десятки метров, и пока те пакеты с пластиковой взрывчаткой не рванут в полночь, эта стена подвергается воздействию достаточно большого давления, чтобы ни с того, ни с сего хлопнуться, провалиться или завалить туннель.

Метаясь из стороны в сторону, прижимаясь спиной к стене, она пригляделась к колебаниям вдоль антенного кабеля. Тяжесть собственного тела и грузы на поясе тянули вниз, но она смогла противостоять этому, барахтаясь в воде и плотно прижимая ладонь к ледяной стене.