Наследницы - Мареева Марина Евгеньевна. Страница 34

На светофоре зажегся зеленый свет, но Вера неотрывно смотрела на мужчину. Сзади нервно посигналили. Она медленно тронулась с места и взглянула на мужчину в профиль. Сомнений не осталось: это был Олег, похудевший и непривычно коротко стриженный. Вера перестроилась в правый ряд и, найдя место для парковки, остановилась. Обернувшись, увидела, как Олег, отойдя от афиши, направился к подземному переходу. Она рванула с места, доехала до разворота и затормозила у выхода из подземного перехода с другой стороны улицы. Не раздумывая ни секунды, вышла из машины и стала спускаться по лестнице навстречу Олегу.

Он шел, глядя под ноги. Вера остановилась перед ним. Олег поднял глаза. На его лице она не прочла ни удивления, ни радости. Сбитая с толку его реакцией, а вернее — ее отсутствием, Вера, забыв поздороваться, как-то по-детски залепетала:

— Вот… проезжала мимо… увидела тебя… решила поздороваться… Вот так..

— Ну давай будем здороваться…

Некоторое время они стояли молча, глядя в глаза друг другу изучающе и напряженно.

— А ты изменилась, — глухим голосом сказал Олег.

— Постарела? Да? — с готовностью согласиться, спросила Вера.

— Нет… подросла.

— Может быть… — с облегчением выдохнула она. — Ой! — вскрикнула Вера, взглянув на небо и вытирая с щеки каплю дождя. — На меня капнуло! — Она вдруг просветлела лицом. — Как там Винни-Пух говорил?

— А не Пятачок?

— Может, и он.

— Кажется, дождь собирается. — Олег наконец улыбнулся.

— Пойдем в машину, а то промокнем.

Они сидели в машине. Какое-то время молчали, не решаясь заговорить вновь. Каждый боялся начать с неверной ноты. Крупные капли дождя падали на ветровое стекло. Вера включила дворники:

— Тик-так, тик-так… Никогда не замечала, что щетки похожи на метроном. А ты?

— Как твоя галерея? — вместо ответа осторожно спросил Олег.

— Нормально… но без меня. Сейчас ею Галина занимается.

— Ты отказалась от нее? — Он не решался спросить о причине, побудившей Веру так поступить — знал: если захочет, сама расскажет.

— Даже не захожу… то есть бываю каждый день… в смысле живу я там… уже почти месяц…

— Признаться, я такого поворота не ожидал. Не жалеешь?

— Нисколечко. Знаешь, ты был прав. Я упустила что-то главное. Так много ею занималась, непонятно зачем. Смотри, — Вера приникла к ветровому стеклу, — радуга! И така-а-я боль-ша-а-я…

Олег последовал ее примеру, украдкой поглядывая на бывшую жену.

— Теперь ты, конечно, наверстываешь упущенное, — полувопросительно-полуутвердительно сказал Олег.

— Ага… — пробурчала Вера.

У Олега похолодело внутри.

— Знаешь, прихожу с работы, смотрю телевизор, валяюсь на диване и… обнаружила, что есть еще много-много всего интересного: друзья, театр, кино… Ты будешь смеяться, но я даже сериалы по телевизору смотрю.

— Вот в это я поверить не могу. — Он вновь повернул разговор на интересующую его тему: — Женихов, наверное, навалом? — с вызовом спросил Олег, поймав себя на мысли, что не хотел бы видеть рядом с Верой какого-либо мужчину, кроме себя. — Или ты замуж вышла?

— Не сориентировалась в женихах, — отшутилась она.

— Перебираешь?

— Просто сейчас уже со свободой жалко расставаться.

— Да, — со знанием дела подтвердил Олег, подумав о своем, — свободу начинаешь ценить, когда ее теряешь.

Ему доставляло какое-то странное удовольствие, что Вера не замужем, что нет рядом с ней другого мужчины: «Какие же мы, мужики, в сущности, собственники! — подумал он. — Нет чтобы посочувствовать женщине, а я…»

— Ладно, что это мы все обо мне, да обо мне, — как можно непринужденнее заговорила Вера, приготовившись задать главный вопрос. — Как сам-то?.. У тебя кто-то есть?

— Да, — тихо ответил Олег и запустил руку во внутренний карман куртки.

Вера была почти уверена, что услышит именно это «да», но в ней вопреки всякому здравому смыслу жила уверенность, что они с Олегом — половинки одного целого, и, стало быть, если она одна, то и он, по определению, должен быть один. Она посмотрела на него как на предателя. Тем временем Олег достал портмоне, извлек из него небольшую фотографию. Со снимка на Веру смотрела симпатичная мордашка девочки лет трех.

— Как зовут?

— Василиса. — Олег с любовью посмотрел на фото дочери и протянул Вере. — Здесь три года, а вообще на днях исполнится четыре.

Девочка была похожа на отца: светлые волосы, серо-голубые глаза, круглое личико, носик едва заметно вздернут.

— Похожа на меня? — будто прочтя Верины мысли, спросил Олег.

— Похожа… особенно улыбкой. Ты так же улыбаешься, когда… — она не договорила, увидев посуровевшее лицо Олега.

— Простить себе не могу! — взорвался он, стукнув кулаком по колену. — Выпил-то немного…

— Ты? Выпил? О чем ты? — удивилась Вера.

— Ехали со дня рождения. И вдруг мужик откуда ни возьмись… и под колеса… Я в сторону — и прямо в железобетонный столб! У меня ни царапины… а жена… она погибла на месте… Потом оказалось, что мужик тот в стельку пьяный был. В общем, суд да дело — дали четыре года… Освободили досрочно за примерное поведение.

Вера едва сдерживала себя, чтобы не броситься в объятия Олега, прижать его к себе и утешать, утешать, утешать… взять на себя часть его боли, обиды, злости…

— Ты ее очень любил? — переборов себя, почти шепотом спросила Вера.

— Она подарила мне дочку. Была очень хорошим человеком. Правда.

— Не сомневаюсь, — Вера встряхнула головой, будто освобождаясь от грустных мыслей. — Слушай, а хочешь чаю? А? С бутербродами? Хочешь? — И, не дожидаясь ответа, включила зажигание. — Поехали!

Анна Федоровна и Георгий сидели друг против друга. Стол, их разделявший, был заставлен многочисленными закусками и разносолами. Пламя свечи яркой звездой отражалось на хрустально-рифленой поверхности кувшина с вишневым соком: «Не сок, а натурально венозная кровь», — внутренне содрогнувшись, подумала Анна Федоровна.

— Дорогая моя, что так плохо кушаешь? — благодушно спросил Георгий, разведя руками. — Это все нам нужно ням-ням. Или тебе не нравится?

— Спасибо, Георгий, все очень вкусно, — сдержанно поблагодарила Анна Федоровна и, загасив сигарету, сразу же прикурила другую.

Зазвонил телефон. Извлекая трубку из внутреннего кармана пиджака, Георгий укоризненно покачал головой.

— Аннушка, ты много куришь. Алло… Да, слышу… Да, я занят, — сказал он в трубку сухо и резко. — Нет, не знаю… Жди!..

Закончив разговор, он положил мобильник на стол и, как бы извиняясь, пустился в объяснения:

— Это мой финансовый директор… — бодро начал он, но, увидев скептическое выражение на лице Анны Федоровны, сдался: — Ну хорошо, это старшая жена Али-Бабы…

— Старшая вдова Али-Бабы, — поправила она его.

— Послушай, ты не ладишь с младшими вдовами, это понятно. Но с родной дочерью, надеюсь, мир?

— Георгий, я не хочу говорить об этом, — мгновенно помрачнев, отрубила Анна Федоровна. — Это большая и больная тема… — Она замолчала, но через мгновение все же призналась: — Мы не разговариваем уже полгода.

Предварительно постучавшись, в кабинет вошел официант с очень красивой бутылкой. Он собрался было наполнить бокалы, но Георгий остановил его:

— Я сам, дорогой. Спасибо, иди.

Георгий медленно, будто совершая некий ритуал, разлил напиток по бокалам и, любуясь им на просвет, начал рассказывать:

— Это особый арманьяк. Он выпускается в самые удачные годы. Смотри, сначала его надо согреть в бокале… а потом поплескать на стенки… А ну повтори!

Анна Федоровна в точности повторила движения Георгия. Наблюдая за ней, он одобрительно кивал.

— Молодец! А вот когда арманьяк начнет плакать — вот только тогда его и нужно пить, — просвещал он Анну Федоровну. — Один старичок-француз, лучший сомелье Франции, между прочим, сказал мне, что настоящий арманьяк напоминает ему женщину…

Пока Георгий вдохновенно и поэтично рассказывал об особенностях употребления арманьяка, у него несколько раз звонил мобильный телефон, но он даже бровью не повел. Анна Федоровна, которую вся эта история стала утомлять, резко оборвала его велеречивый монолог: