Мистер убийца - Кунц Дин Рей. Страница 95

Другой вырвал пистолет из рук Пейдж, отбросил его в сторону, схватил ее и повалил на спину.

Казалось, что местность вокруг звонницы была больше освещена фосфоресцировавшим снегом, чем светом быстро угасавшего дня. Марти увидел, что Другой страшно обезображен полученными ранениями и сильно изменился – он продолжал и сейчас меняться, хотя серые сумерки и скрывали основные детали метаморфозы.

Пейдж упала на пол колокольни. Другой вцепился в нее, как хищник в свою добычу, разрывая на ней лыжную куртку и издавая хриплые возгласы возбуждения, скрипя зубами со свирепостью дикого зверя, спустившегося с горных лесов.

Сейчас это был уже не человек. С ним происходило что-то ужасное, если не сказать нечто непостижимое.

Движимый отчаянием, Марти собрал последние остатки сил. Он преодолел головокружение, граничившее с полной потерей ориентации, и нанес удар ненавистному врагу, который хотел их смерти. Он попал ему прямо в голову. Хотя на ногах у него были кроссовки, удар оказался сильным, при этом весь лед, образовавшийся на обуви, разлетелся по сторонам.

Взвыв, Другой свалился с Пейдж, откатился к южной стене, но тут же встал на колени, потом на ноги, оставаясь по-кошачьи ловким и непредсказуемым. Едва он отпустил Пейдж, она бросилась к детям и заслонила их собой.

Марти ринулся за отброшенным пистолетом, валявшимся на площадке в нескольких дюймах от другой стороны открытой двери. Он нагнулся и здоровой рукой схватил "моссберг" за рукоятку.

Одним движением Марти встал и развернулся, издав дикий крик, который, тем не менее, не шел ни в какое сравнение с воплями его противника, и замахнулся пистолетом.

Удар пришелся в левый бок Другого, но не был достаточно сильным, чтобы перебить ему ребра. Марти вынужден был наносить удар одной рукой, поскольку левая совсем его не слушалась. От толчка у него разболелась грудь, так что было непонятно, кто кому причинил больший вред.

Вырвав из руки Марти "моссберг", двойник не стал использовать его по прямому назначению, как будто оружие у него ассоциировалось теперь только с дубинкой. Размахнувшись, он отбросил "моссберг", который, перелетев через перила колокольни, исчез в снежной ночи.

Слово "двойник" уже не подходило к нему. Марти все еще узнавал себя в его деформированной внешности, но даже в темноте никто бы больше не принял их за братьев. Причем дело было не только в ранах. Его бледное лицо было каким-то тонким и заостренным, кости выпирали из-под кожи, глаза глубоко впали в глазницы: это был живой труп.

"Моссберг" еще не долетел до земли, когда существо набросилось на Марти и потащило к северной стене. Цементный бордюр пришелся ему в печень, удар был сильным и выбил из него те малые силы, которые он смог собрать.

Другой схватил его за горло. Реванш за то, что случилось вчера в холле в доме Марти. Прижал его спиной на перила, как сам был прижат на перила галереи. Только на этот раз падать было гораздо дальше, в ночную мглу, в холодное бездонное пространство.

Марти почувствовал, что руки, сжимавшие его горло, принадлежали не человеку. Они были твердыми, как металлические челюсти капкана для медведя. Они были очень горячими, несмотря на ледяную ночь, такими горячими, что почти жгли ему горло.

Существо не просто душило его, оно старалось укусить его, как недавно пыталось укусить Пейдж. Из горла вырвалось рычание. Зубы щелкнули в дюйме от лица Марти. Дыхание его было хриплым и зловонным. Это был запах разложения. Марти казалось, что он готов был сожрать его, если бы смог это сделать, разорвать зубами ему горло и выпить его кровь.

Происходившее не укладывалось в голове. Такое не могло присниться в самом жутком сне. Кошмары стали реальностью. Монстры ожили. Здоровой рукой он ухватился за волосы Другого и сильно потянул назад, отчаянно пытаясь оттолкнуть от себя эти ужасные зубы.

Глаза существа сверкнули и закатились. Когда Другой закричал, изо рта у него потекла пенистая слюна.

Его тело выделяло тепло, оно было таким горячим, как виниловые сиденья в машине, простоявшей долгое время на солнцепеке.

Отпустив горло Марти, но все еще прижимая его к парапету, Другой потянулся назад и схватил руку, державшую его волосы. Костлявые пальцы, нечеловеческие. Острые когти. Казалось, что они остались без плоти, были тонкими, но исключительно сильными и цепкими. Он едва не сломал ему руку, прежде чем Марти успел выпустить его волосы из своей руки. Затем Другой наклонил голову и вцепился зубами в руку Марти, прокусив рукав его куртки, но не саму руку. Существо снова схватило его, пытаясь скинуть вниз за парапет, но Марти удалось увернуться. Зубы снова щелкнули у его лица, на этот раз меньше чем в дюйме от щеки, и из губ Другого вышел какой-то дребезжащий звук, напоминавший одно слово: "Нужно". И снова защелкали его зубы.

– Будь спокоен Алфи. Марти услышал эти слова, но сначала не мог сообразить ни того, что они означали, ни того, что никогда раньше не слышал голоса, от которого они исходили.

Другой закинул голову назад, словно готовясь в последний раз впиться ему в лицо. Но так и застыл в таком положении, дико вращая глазами. Его лицо, напоминавшее лицо скелета, светилось, как снег, зубы обнажились, он стал крутить головой из стороны в сторону, заскулив, словно не понимая, почему колеблется.

Марти понимал, что должен был использовать – этот момент, чтобы нанести коленом удар в пах этому существу, попытаться оттолкнуть его подальше от себя, к противоположному парапету, а потом навалиться на него и скинуть вниз. Как писатель, он прекрасно знал, что нужно было делать, случись это в его книге или в кино, но сейчас у него не было на это сил. От боли в руке и горле у него началось головокружение и приступ тошноты. Он понимал, что вот-вот потеряет сознание.

– Будь спокоен, Алфи, – повторил голос, но уже более твердо.

Все еще продолжая удерживать Марти, который беспомощно лежал на парапете, Другой повернул голову в сторону говорившего.

Вспыхнул фонарь, осветивший лицо существа. Моргая от света, Марти увидел бородатого человека, высокого и широкоплечего, и человека поменьше в черном лыжном костюме. Они были ему незнакомы.

Они удивились тому, что увидели, но Марти не заметил ни шока, ни ужаса в их глазах, как можно было того ожидать.

– Господи! – произнес человек поменьше ростом. – Что с ним происходит?

– Метаболическое уменьшение – ответил крупный мужчина.

– Господи!

Марти взглянул на западную часть звонницы, где Пейдж склонилась над детьми, укрывая их, прижимая их головы к своей груди, чтобы они не видели, что происходило с Другим.

– Будь спокоен, Алфи, – снова повторил коротышка.

Терзаемый яростью, болью и растерянностью, Другой произнес:

– Отец. Отец. Отец!

Он все еще крепко держал Марти в своих руках, и Марти вынужден был снова смотреть в лицо, которое совсем недавно было в точности как у него.

Освещенное фонарем, оно было еще более страшным, чем казалось в темноте. В некоторых местах из него вырывались струйки пара, подтверждая его ощущение, что Другой был сильно перегрет. Следы пулевых ранений обезобразили одну сторону головы, но уже не кровоточили и фактически выглядели почти зажившими. Продолжая смотреть на него, Марти увидел, как черная свинцовая пуля вышла из его виска и оттуда тонкой струйкой потекла жидкость желтоватого цвета.

Но раны вызывали наименьшее отвращение. Несмотря на физическую силу, которой все еще обладал Другой, на нем практически не осталось плоти, он напоминал труп, вылезший из гроба после пребывания в могиле больше года. Кожа туго обтягивала – кости. От усохших ушей остались одни хрящи, которые плотно прилегали к его голове. Рассеченные губы стали тонкими и обнажили десна, отчего зубы стали выпирать вперед, делая лицо похожим на звериную морду со злобным оскалом хищника.