Трибьют - Робертс Нора. Страница 5

— Спасибо, — у Силлы не было желания продолжать разговор. Она опустила защитные очки и взялась за кувалду, а он повернулся и пошел по дорожке; собака трусила рядом с ним. — Эй, — Силла не удержалась от искушения, — а кому пришло в голову называть ребенка в честь автомобиля?

Он обернулся.

— У моей мамы недюжинное и несколько необычное чувство юмора. Она утверждает, что я был зачат одной из холодных весенних ночей, когда они с папой согревались в его «Форде Катласе». Возможно, это правда.

— Если и нет, то очень похоже. Еще увидимся.

— Более чем вероятно.

Просто замечательно, думал Форд, сидя за чашкой свежего кофе на веранде и завершая свой прерванный утренний ритуал. Вот она — высокая, с глазами-льдинками, разносит в пух и прах старую веранду.

Наверное, кувалда чертовски тяжелая. У этой девушки сильные руки.

— Силла Макгоуэн, — обратился он к Споку, который сидел неподалеку, — поселилась через дорогу.

Хорошенькое дельце. Форд вспомнил, что его сестра боготворила Кэти Лоуренс, девчонку, которую Силла играла на протяжении пяти… шести… семи… черт знает скольких лет. Он вспоминал, как Алиса таскала с собой коробку для завтраков «Моя семья», играла с куклой Кэти и гордо носила рюкзак с ее же изображением.

Алиса не любила ничего выбрасывать, и он подозревал, что коробка для завтраков и вещи с изображением Кэти до сих пор валяются в ее доме в Огайо, где она теперь живет. Нужно отправить ей письмо по электронной почте и немного подразнить, похваставшись, какая у него теперь соседка.

В те времена бесконечное телевизионное шоу казалось ему скучным. Он предпочитал напряженных «Трансформеров» и фантастического «Рыцаря дорог». Он вспомнил, как после отчаянной ссоры с Алисой, бог знает из-за чего, он выместил свою злость на Кэти, раздев куклу, заклеив ей рот скотчем, привязав к дереву и оставив под охраной своей армии игрушечных десантников.

Ему за это здорово влетело, но он не раскаивался.

Было немного странно стоять здесь и наблюдать, как взрослая, живая версия Кэти орудует кувалдой. И представлять ее без одежды.

У него чертовски хорошее воображение.

Прошло четыре года, подумал Форд, как он поселился здесь, через дорогу от ее дома. За это время в доме сменились два смотрителя, причем последний не продержался и шести месяцев. И до сегодняшнего дня он не видел никого из семьи Дженет Харди. Если не считать двух лет, проведенных в Нью-Йорке, он жил в этих местах всю жизнь, но ни разу не встречал никого из них. Слышал, что дочь мистера Макгоуэна пару раз приезжала сюда, но не видел ее.

Теперь она ведет переговоры с водопроводчиком, разбивает веранды…

Его мысли были прерваны появившимся на дороге черным пикапом, который принадлежал его приятелю Мэтту Брюстеру, местному плотнику. Не прошло и тридцати секунд, как показалась еще одна машина, и Форд решил, что, пожалуй, сварит себе еще одну чашку кофе, приготовит тарелку каши и позавтракает на веранде, чтобы понаблюдать за происходящим.

Вообще-то нужно работать, напомнил себе Форд час спустя. Отпуск закончился, и сроки поджимают. Но там, за соседним забором, происходило столько интересного. К двум машинам присоединилась третья, и он тоже ее узнал. Брайан Морроу, в прошлом отличный жокей и крайний нападающий в лучшей американской футбольной команде, а также член давнего триумвирата Мэтта, Форда и Брайана, владел компанией, которая занималась ландшафтной архитектурой. Со своего наблюдательного пункта Форд видел, как Силла обходит участок вместе с Брайаном, как она размахивает руками и поминутно заглядывает в блокнот.

Он восхищался ее движениями. Наверное, все дело в ногах, думал он, — шаг быстрый, но создается впечатление, что она никуда не торопится. Какое энергичное лицо с синими льдинками глаз и фарфоровой кожей, скрывающей мускулы, необходимые для…

— Постой-ка, — Форд выпрямился, прищурил глаза и вновь вспомнил ее с кувалдой на плече. — Рукоятка покороче, — пробормотал он. — Обоюдоострое лезвие. Да, да. Похоже, я работаю…

Он вошел в дом, взял альбом для рисования, карандаши и, почувствовав прилив вдохновения, отыскал бинокль. Вернувшись на веранду, он навел бинокль на Силлу и настроил фокус, внимательно изучая ее лицо, линию подбородка, телосложение. У нее очаровательные, сексуальные губы, плавные и изогнутые в форме лука.

Приступая к первому наброску, он перебирал сюжеты, отбрасывая их почти сразу же, как только они приходили ему в голову.

Что-нибудь обязательно всплывет, думал он. Очень часто именно наброски подсказывали ему сюжет. Он представлял ее как… Диану, Мэгги, Надин. Нет, нет, нет. Касс. Просто и чуть-чуть по-мужски. Касс Мерфи. Умная, решительная, независимая, даже одинокая. Привлекательная. Он снова навел бинокль. «Да, привлекательная».

Грубая одежда не скрывала ее красивых форм, но несколько преуменьшала их. Он продолжал рисовать — во весь рост, лицо крупным планом, профиль. Затем прервался, чтобы заточить карандаш и подумать. Возможно, очки — это не только клише, условное обозначение умных людей, но и подходящая маска, скрывающая истинное «я».

Он нарисовал очки, пытаясь изобразить простую темную оправу и прямоугольные линзы.

— Вот ты какая, Касс. Или мне следует называть вас «доктор Мерфи»?

Он перевернул страницу и начал новый рисунок. Рубашка сафари, штаны цвета хаки, ботинки, широкополая шляпа. За стенами лаборатории, в полевых условиях. Скривив губы, он снова перевернул страницу и начал рисовать, перебирая, кем и какой может стать придуманная им Касс. Кожа, кираса[4] — с двумя очень симпатичными выпуклостями под ним. Серебристые ремешки на запястьях, длинные обнаженные ноги, буйная грива волос и диадема, символ знатности. Пояс с драгоценными камнями? Возможно. Древнее оружие — двусторонний молот. Сверкающий серебром, когда его сжимает рука прямого потомка богини-воительницы…

Ах да, ему нужно придумать ей имя.

Римляне? Греки? Викинги? Кельты?

Кельты. То, что нужно.

Форд поднял альбом и улыбнулся, глядя на рисунок.

— Привет, красавица. Нам с тобой предстоят большие дела.

Он посмотрел через дорогу. Машины уехали, и, хотя Силлы нигде не было видно, дверь деревенского дома оставалась открытой.

— Спасибо, соседка, — сказал Форд, вставая, и пошел в дом, чтобы позвонить своему агенту.

Этого не может быть — именно такое ощущение испытывала Силла, сидя на уютной террасе отцовского дома, аккуратного кирпичного строения в колониальном стиле, и потягивая чай со льдом, поданный хлопотливой мачехой. Эта сцена никак не совмещалась с предыдущим периодом ее жизни. В детстве ее поездки на восток были короткими и редкими. Работа была важнее — по крайней мере, так считала ее мать.

Иногда отец приезжал к ней, вспоминала Силла. Вез ее в зоопарк или в Диснейленд. Но их всегда — а особенно в разгар популярности ее сериала — преследовали папарацци или окружала толпа детей, родители которых щелкали фотоаппаратами. Работа заслоняет «волшебную страну детства», хочешь ты того или нет.

Кроме того, у отца и Патти была своя дочь, Энжи, свой дом и своя жизнь на другом конце страны. Что, как тогда думала Силла, равносильно другому краю света.

Она никогда не была своей в этом мире.

Может, именно это и пытался объяснить ей отец? Это так далеко, и дело не столько в расстоянии, вспомнила Силла.

— Здесь очень красиво, — вслух сказала она.

— Наше любимое место, — ответила Патти с улыбкой, которая выглядела немного натянутой. — Только еще немного прохладно.

— Нет, хорошо. — Силла лихорадочно соображала, о чем говорить с этой милой, по-матерински ласковой женщиной с приятным лицом, короткими темными волосами и беспокойным взглядом. — Не сомневаюсь, что через неделю или две, когда все начнет распускаться, сад будет великолепен.

Она обвела глазами клумбу, кусты, виноград и аккуратную лужайку, которая наверняка скроется в тени, когда распустятся листья на красном клене и плакучей вишне.

— Вы вложили в сад много труда.