Неведомые дороги (сборник) - Кунц Дин Рей. Страница 31

Джой лишь приподнял "ремингтон". Пи-Джи так и не подошел достаточно близко.

– Боже мой, – вырвалось у Селесты.

– Нам фантастически повезло, – согласился Джой.

Но они говорили о разном.

– Повезло в чем? – спросила Селеста.

– Горячий пол.

– Не такой уж он и горячий, – возразила она.

Джой нахмурился.

– Должно быть, в том конце здания он значительно горячее. Как бы здесь не занялся пожар.

– Пол тут ни при чем.

– Ты же видела...

– Это был он.

– Он?

Лицо Селесты смертельно побледнело, цветом напоминая конденсат на церковных окнах. Она смотрела на лужу, еще дымящуюся в дальнем конце центрального прохода.

– Он не мог коснуться воды. Потому что недостоин.

– Да нет. Ерунда. Соприкосновение холодной воды с горячим полом привело к парообразованию и...

Девушка энергично замотала головой.

– Нечестивец не может прикасаться к святому.

– Селеста...

– Нечестивый, скверный, испорченный.

– Ты забыла? – озабоченно спросил Джой, опасаясь, что она сейчас забьется в истерике.

Селеста встретилась с ним взглядом, и по ее глазам Джой понял, что она полностью контролирует себя, то есть ни о какой истерике не может быть и речи. Ее пронзительный взгляд ясно говорил о том, что она ничего не забыла. Ничего. Более того, он чувствовал, что полнотой восприятия случившегося ему с ней тягаться рано.

– Воду в купель налили мы, – тем не менее напомнил он.

– И что?

– Не священник.

– И что?

– Ее налили мы, это обычная вода.

– Я видела, что она с ним сделала.

– Всего лишь пар...

– Нет, Джой. Нет, нет, – она говорила быстро, слова наползали друг на друга, так ей хотелось его убедить. – Я видела его руки, лицо. На коже вздулись пузыри ожогов, она стала красной, повисла лохмотьями, на деревянном полу пар не мог стать таким горячим.

– Психосоматическая рана.

– Нет.

– Самогипноз.

– Времени у нас в обрез, – Селеста оглянулась на распятие, свечи, чтобы убедиться, что их маленький алтарь все еще в целости и сохранности.

– Не думаю, что Пи-Джи вернется.

– Обязательно вернется.

– Но, сыграв на его поле, войдя в его фантазию, мы испугали его...

– Нет. Его нельзя испугать. Ничто и никто не может его испугать.

Несмотря на то, что Селеста спешила донести до Джоя свои мысли, в ней чувствовалась какая-то отстраненность, словно она пребывала в состоянии легкого шока. Но Джой интуитивно понял, что никакого шока нет в помине, просто в тот момент она воспринимала информацию на другом, недоступном ему уровне сознания.

Селеста перекрестилась.

– ...in nomine Patris, Et Filii, et Spiritus Sancti... [12]

Чем напугала Джоя почище Пи-Джи.

– Психически больной маньяк-убийца, – нервно начал Джой, – пусть и ослепленный яростью, тем не менее подвержен страху, как и любой нормальный человек. Многие из них...

– Нет. Он – отец страха...

– ...многие из них живут в постоянном ужасе...

– ...отец лжи, такая нечеловеческая ярость...

– даже когда они пребывают в своих фантазиях, как он, они живут в страхе...

– ...не отпускает его целую вечность, – глаза у девушки остекленели. – Он никогда не сдается, никогда не сдастся, ему нечего терять, ярость и ненависть переполняют его с момента Падения.

Джой посмотрел на разлитую воду, на которой поскользнулся Пи-Джи. В церкви становилось все жарче, но пар над лужей больше не поднимался. И потом, не об этом падении она говорила.

– О ком ты говоришь, Селеста? – спросил он после короткой паузы.

Она вроде бы прислушивалась к голосам, которые, кроме нее, никто не слышал.

– Он идет, – голос ее дрожал.

– Ты говоришь не о Пи-Джи, не так ли?

– Он идет.

– Кто? Что?

– Компаньон.

– Иуда? Иуды нет. Это фантазия, бред.

– Тот, кто стоит за Иудой.

– Селеста, будь серьезной, никакой дьявол в Пи-Джи не вселялся.

Напуганная его стремлением руководствоваться исключительно здравым смыслом, точно так же, как чуть раньше его пугал ее внезапный уход в мистику, Селеста схватила Джоя за лацканы куртки.

– Джой, время на исходе. Его осталось совсем ничего на то, чтобы обрести веру...

– Я верю...

– Не в то, что важно.

Она отпустила его куртку, перепрыгнула через балюстраду в нишу для хора.

– Селеста!

– Давай потрогаем пол, Джой, – крикнула она, бросившись к калитке алтарной преграды. – Потрогаем там, где разлилась вода, посмотрим, достаточно ли он горячий, чтобы превратить воду в пар. Поторопись!

В страхе за нее Джой тоже перемахнул через балюстраду.

– Подожди!

Селеста уже открывала калитку ограждения.

В барабанную дробь дождя по крыше ворвался новый звук. Не из-под земли. Снаружи.

Девушка бежала по центральному проходу.

Джой посмотрел на окна слева. На окна справа. С обеих сторон церковь окружала тьма.

– Селеста! – закричал Джой распахивая калитку. – Покажи мне свои руки!

Их разделяла половина центрального прохода. Девушка повернулась. Ее лицо покрывал пот. Как фарфоровая глазурь. Поблескивающая в свете свечей. Лицо святой. Мученицы.

Рев усиливался. Двигатель. Двигатель автомобиля, набирающего скорость.

– Твои руки! – в отчаянии выкрикнул Джой.

Она подняла руки. На хрупких ладонях зияли отвратительные раны. Черные дыры, пульсирующие кровью.

С запада, разбивая окна, руша штукатурку, стойки каркаса, крестовины, деревянные панели, в церковь вломился "Мустанг". Надсадно загудел клаксон, полопались передние колеса, наехав на острые, как гвозди, щепки, но автомобиль продолжал двигаться вперед, врубаясь в ряды скамей. Казалось, ничто не может его остановить. Скамьи отрывало от пола, они поднимались на дыбы, валились, сиденья, спинки, скамеечки для колен трескались, ломались, падали друг на друга, превращались в баррикаду, и все-таки "Мустанг", ревя двигателем, уже не на колесах – на дисках продолжал движение, круша все перед собой.

Джой повалился на пол центрального прохода, закрыл голову руками, уверенный, что умрет под этим деревянным цунами. Не сомневался он в том, что умрет и Селеста, то ли сейчас, раздавленная если не "Мустангом", то обломками, то ли позже, распятая Пи-Джи. Джой подвел ее, подвел себя. Он знал, что за ураганом разбитого стекла, за смерчем штукатурки, за лавиной дерева последует кровавый дождь. Потому что, несмотря на рев двигателя "Мустанга", несмотря на надсадный вой клаксона, несмотря на опасный треск проседающих потолочных балок, Джой услышал звук, отличный от остальных, и сразу понял, что он означает: бронзовое распятие свалилось с гвоздя и упало на пол.

Глава 17

Холодный ветер гулял по церкви, обнюхивая руины, будто свора собак.

Джой лежал лицом вниз, под грудой разбитых скамей и стенных стоек и, хотя не испытывал боли, боялся, что у него переломаны ноги. Но, когда решился двинуться, с облегчением обнаружил, что травм и повреждений нет и он не пригвожден к полу.

Джою пришлось выползать из горы мусора, словно хорьку, выискивающему крысу в глубинах лесного завала.

Кровельные плитки, обрешетка, штукатурка, щепки все еще падали на груды мусора со стены и поврежденного потолка. Завывал ветер. Но двигатель автомобиля умолк.

Протиснувшись между двумя полированными спинками скамей, Джой увидел перед собой переднее колесо "Мустанга". Шина лопнула. Покореженное крыло напоминало смятый листок бумаги.

Под днищем, словно кровь дракона, капал зеленоватый антифриз. Радиатор разорвало.

Джой протиснулся дальше вдоль борта автомобиля. У водительской дверцы между бортом и грудой мусора нашлось достаточно места, чтобы он смог встать.

Джой рассчитывал увидеть труп брата, то ли насаженный на руль, то ли выбивший головой лобовое стекло. Но нашел, что дверца водителя приоткрыта, а Пи-Джи в кабине нет.