Незнакомцы - Кунц Дин Рей. Страница 2

День выдался необычно теплым для начала ноября, и он решил подкрепиться на свежем воздухе. Легкий ветерок с океана шуршал листьями пальм, воздух благоухал цветами, Лагуна-Бич грациозно спускалась к тихоокеанским пляжам, ласкаемым ленивыми волнами, которые искрились на солнце.

— И никакого падающего рояля или сейфа на голову, — рассмеялся Доминик, допив кока-колу и откинувшись на спинку плетеного кресла. — Никакого дамоклова меча.

Было 7 ноября.

2

Бостон, Массачусетс

Доктор Джинджер Мэри Вайс менее всего ожидала неприятностей в кулинарии «Деликатесы от Бернстайна». Однако именно там они и начались — с недоразумения с черными перчатками.

Обычно Джинджер справлялась с любой неожиданной напастью, с восторгом и наслаждением встречала вызов судьбы: она умерла бы от скуки, будь ее жизненный путь гладким, без шипов и терний. Но ей ни разу еще не пришло в голову, что однажды она таки попадет в такой переплет, из которого ей уже не выпутаться.

Жизнь не только часто бросает нам вызов, но и дает уроки, порой легкие, порой непростые, а иной раз и просто наносит сокрушительные удары.

Джинджер была умна, хороша собой, честолюбива, трудолюбива и прекрасно готовила. Но главным ее преимуществом было то, что при первой с ней встрече ее не принимали всерьез. Грациозная, миниатюрная, хрупкая, она казалась воздушной, почти бесплотной. Проходили недели, а порой и месяцы, прежде чем имевшие с ней дело осознавали, что перед ними серьезная личность.

В Колумбийском пресвитерианском госпитале в Нью-Йорке, где Джинджер училась в ординатуре за несколько лет до неприятного происшествия в «Деликатесах от Бернстайна», ее трудоспособность стала легендой. Как и все стажеры, она нередко дежурила по шестнадцать часов в сутки изо дня в день, и после смены сил оставалось лишь на то, чтобы доползти до кровати, не упав на пороге дома. Однажды в жаркий субботний июльский вечер, а точнее, в одиннадцатом часу ночи Джинджер возвращалась после особенно утомительного дежурства и почти возле дома столкнулась нос к носу с громадным узколобым неандертальцем, неповоротливым здоровенным мужиком с огромными кулаками и длиннющими ручищами.

Он набросился на нее с неожиданной быстротой и вывернул ей за спину руку.

— Только крикни, — зловеще прошипел он сквозь гнилые зубы, — и я вышибу тебе все зубки к чертовой матери. Ты все усвоила, сучка?

Джинджер молчала, оторопев от боли и оскорбительной наглости, но тем не менее успела оглядеться, не теряя надежды на помощь случайных прохожих.

Поблизости не было ни одного пешехода, а ближайшие автомобили виднелись лишь на перекрестке перед светофором, за два дома от них. Помочь ей было некому.

Громила затолкал ее в узкий темный проулок, заваленный мусором, она упала, споткнувшись, и ударилась коленом и плечом о мусорный бачок, но тотчас вскочила на ноги, озираясь на обступившие ее многорукие тени.

Робкое хныканье и слабые протесты девушки, поначалу решившей, что насильник вооружен, лишь придали ему уверенности.

«Нужно как-то отвлечь его, — думала Джинджер, — даже рассмешить, но только не сопротивляться, иначе схлопочешь пулю».

— Шевелись! — скомандовал он сквозь зубы и толкнул в спину.

Затащив ее в безлюдный темный подъезд, освещаемый лишь отблесками света от единственного тусклого фонаря в проулке, он начал с видимым наслаждением объяснять ей, что ее ждет после того, как он заберет у нее деньги, но даже в полумраке девушке удалось разглядеть, что у него нет оружия. И тогда у нее мелькнула надежда. От его грязных угроз леденела кровь, но он так упорно, повторяясь, говорил о своих сексуальных намерениях, что слушать их было почти смешно. Здоровенный тупой неудачник — вот кто был перед ней. Да он просто привык надеяться на свои рост, вес и силу! Мужчины этого типа редко носят с собой пистолет. Да и навряд ли он вообще умеет драться, уповая лишь на одни мускулы.

Пока он рылся в ее кошельке, который она услужливо ему протянула, Джинджер собралась с духом и резко ударила его в пах. Грабитель согнулся от удара пополам. Не теряя ни секунды, она схватила его руку и заломила назад указательный палец, да так, что громила вмиг забыл о боли в опухшей от удара промежности.

Резко выкрутив указательный палец, можно обезопасить себя от посягательств любого здоровяка. Этим приемом она воздействовала на пальцевой нерв на внешней стороне его ладони, одновременно надавив и на средний и лучевой нервы на тыльной ее стороне. Острая боль тотчас пронзила его плечо и ударила в шею.

Однако свободной рукой громила все-таки дернул ее за волосы. Она вскрикнула, на мгновение потеряв его из виду, но стиснула зубы и еще сильнее выгнула ему палец. На глазах у грабителя выступили слезы, мысль о сопротивлении напрочь вылетела у него из головы, и, упав на колени, он завизжал:

— Отпусти меня! Отпусти, ты, сука!

Моргая от струящегося по лбу пота и ощущая соленый привкус в уголках рта, Джинджер что было сил сжимала обеими руками палец напавшего на нее человека. Выбрав момент, она немного отступила назад и вывела его, словно злого пса на строгом поводке, из подъезда.

Скрючившись в три погибели, сбивая себе колени и локоть, пленник мелкими шажками потихоньку продвигался вперед, пожирая ее ненавидящим взглядом. Это было даже и не человеческое лицо, а искаженная болью и яростью рожа упыря, и его пронзительные проклятия только усиливали такое впечатление, особенно когда они отдалились от фонаря и его тупая подлая физиономия стала менее различима в темноте.

В нескольких шагах от улицы они все-таки вступили в переговоры, больше смахивавшие на перебранку. К этому времени горе-насильник являл собой жалкое зрелище: обезумевший от боли в руке и в подбрюшье, он мычал нечто невразумительное, судорожно хватая перекошенным ртом воздух и время от времени извергая на себя струю блевотины.

И все же отпустить негодяя она не решалась, опасаясь, что он не просто зверски изобьет, а вообще убьет ее, и поэтому, борясь со страхом и отвращением, вынуждала его передвигаться еще проворнее.

Доведя посрамленного и наказанного противника на буксире до тротуара и не обнаружив там никого, кто мог бы вызвать полицию, она выпихнула его на середину улицы, чем ввергла весь транспорт в ступор. И, когда наконец прибыла полиция, похоже было, что грабитель обрадовался ей больше, чем его жертва.

* * *

Джинджер недооценивали отчасти по причине ее маленького роста: пять футов [1] и два дюйма при весе в сто два фунта [2], согласитесь, не способствуют формированию впечатления о физической развитости и уж определенно не пугают. При всей ее стройности ее вряд ли можно было отнести и к секс-бомбам, однако она была-таки блондинкой, серебристый оттенок ее волос притягивал взгляды мужчин независимо от того, видели они ее в первый или же в сотый раз. Даже при ярком солнце ее волосы будили воспоминания о луне, а их неземная бледность и особый блеск в сочетании с утонченными чертами лица и голубизной глаз, излучающих мягкую доброту, стройные плечи, лебединая шея, тонкие пальцы и осиная талия не могли не убедить в ее хрупкости. К тому же Джинджер по природе была скромна и осмотрительна, что легко спутать с застенчивостью и робостью. Голос же у нее был настолько тих и мелодичен, что трудно было уловить в его журчании самоуверенность и властность.

Белокурые с серебристым отливом волосы, лазурные глаза, красоту и честолюбие Джинджер унаследовала от матери-шведки по имени Анна ростом пять футов и десять дюймов.

— Ты мое золотце, — то и дело повторяла она, когда дочь окончила шестой класс, на два года опередив сверстников: ее дважды переводили «через класс» за успехи в учебе. В числе трех других выпускников, участвовавших в небольшом концерте перед церемонией вручения дипломов, Джинджер исполнила две фортепьянные пьесы — Моцарта и произведение в стиле регтайм, чем вызвала шквал аплодисментов пришедшей в полный восторг аудитории. За выдающиеся достижения в учебе ей был вручен диплом с золотым обрезом.

вернуться

1

В английской системе мер фут (треть ярда, 12 дюймов) равен 0,3048 метра. (Здесь и далее — примечания переводчика.)

вернуться

2

Основная единица массы в английской системе мер — 0,4536 килограмма.