Преследование праведного грешника - Джордж Элизабет. Страница 22

После их возвращения из свадебного путешествия Хелен хранила разумную сдержанность в отношении профессиональной деятельности Линли и лишь позволила себе заметить: «Томми, этому должно быть какое-то объяснение», — когда он вернулся домой после первого и единственного визита к Барбаре Хейверс и рассказал о фактах, вызвавших ее временное отстранение от должности. С тех пор Хелен ничего с ним не обсуждала и хотя сама разговаривала по телефону с Хейверс и другими заинтересованными лицами, но неизменно показывала, что ее преданность мужу остается вне сомнения. По крайней мере, так представлял себе Линли.

Вернувшись сегодня днем из лаборатории Сент-Джеймса, жена вывела его из этого заблуждения. Хелен вошла в комнату, когда он укладывал вещи перед поездкой в Дербишир и, запихнув в чемодан пару рубашек, искал старую непромокаемую куртку и туристские ботинки для походов по лесным тропам. Отступив от привычных для нее обходных путей приближения к деликатной теме, Хелен с ходу взяла быка за рога.

— Томми, почему ты предпочел взять с собой в командировку не Барбару Хейверс, а Уинстона Нкату?

Он сказал:

— Ага. Насколько я понимаю, ты поговорила с Барбарой, — на что Хелен ответила:

— Да, и она практически встала на твою защиту, хотя сердце у бедняжки совершенно разбито.

— Ты хочешь, чтобы мне тоже пришлось защищаться? — мягко спросил он. — Барбаре лучше тихо пересидеть какое-то время в Ярде. А поездка со мной в Дербишир не позволила бы ей сделать этого. И в отсутствие Барбары я, естественно, выбрал Уинстона.

— Но, Томми, она преклоняется перед тобой. Ой, только не смотри на меня так. Ты понимаешь, что я имею в виду. В ее глазах ты не можешь сделать ничего дурного.

Линли уложил последнюю рубашку, сунул между носками бритвенный прибор, закрыл чемодан и бросил на него куртку.

— Значит, ты теперь выступаешь как ее посредник? — небрежно уточнил он, поворачиваясь к жене.

— Будь добр, Томми, оставь свой снисходительный тон. Я терпеть его не могу.

Он вздохнул. Ему не хотелось спорить с Хелен, и у него промелькнула мысль о компромиссах, связанных с мирной семейной жизнью. Мы встречаемся с женщиной, сказал он себе, мы желаем ее, мы добиваемся ее и получаем ее. Но размышлял ли хоть один мужчина, охваченный жаром страсти и намеренный сделать матримониальное предложение, сможет ли он впоследствии ужиться с объектом своей страсти? Линли сомневался в этом.

— Хелен, — начал он, — учитывая выдвинутое против Барбары обвинение, просто чудо, что она вообще не потеряла работу. Уэбберли стеной встал на ее защиту, и бог знает что ему пришлось пообещать или на что согласиться ради того, чтобы ее оставили в Отделе уголовного розыска. В данный момент ей следует тихо благодарить свою счастливую судьбу за то, что ее не уволили. А вот чего ей не следует делать, так это лелеять обиду на меня и искать сочувствующих сторонников. И уж точно ей не следует настраивать против меня мою же собственную жену.

— Ничего подобного она не делала!

— Неужели?

— Она зашла повидать Саймона, а не меня. Она даже не знала, что я окажусь там. Увидев меня, она хотела развернуться и броситься наутек. Что наверняка и сделала бы, если бы я не помешала. Ей необходимо было с кем-то поговорить. Она чувствовала себя отвратительно и нуждалась в дружеском понимании, с каким ты обычно относился к ней. И мне очень хотелось бы узнать, почему ты перестал быть ее другом.

— Хелен, дружба тут ни при чем. О какой дружбе можно говорить, когда речь идет о невыполнении законных приказов? Барбара не выполнила приказ. И что еще хуже, нарушив его, едва не совершила убийство.

— Но ты ведь знаешь, что там случилось. Как же ты не понимаешь…

— Зато я очень хорошо понимаю пользу субординации.

— Она спасла жизнь человека!

— Не по чину ей было решать, грозит ли опасность чьей-то жизни.

Подойдя к нему, жена обхватила руками столбик в изножье их кровати.

— Мне непонятно, — сказала она. — Как ты можешь быть таким неумолимо суровым? Она была бы первым человеком, который простил бы тебе все, что угодно.

— В данных обстоятельствах я не стал бы рассчитывать на ее прощение. И ей не следовало рассчитывать на меня.

— Тебе ведь тоже приходилось обходить законы. Ты сам рассказывал мне.

— Ну, Хелен, не думаешь же ты, что можно закрыть глаза на попытку убийства? Это преступное дело. За которое, кстати, большинство людей отправляются в тюрьму.

— И по которому в данном случае ты решил выступить судьей, присяжными и палачом. Да, я понимаю.

— Неужели? — Линли начал злиться, и, конечно, ему следовало придержать язык. Странно, подумал он, что Хелен, как никто другой, умеет вывести его из себя. — Тогда пойми, пожалуйста, и еще кое-что. Дела Барбары Хейверс тебя абсолютно не касаются. Ее поведение в Эссексе, последующее расследование и любые пилюли, назначенные ей в результате анализа этого поведения, совершенно тебя не касаются. Если тебе не хватает в жизни проблем и ты ищешь выхода своей энергии, встав на путь поборницы справедливости, то подумай лучше о том, чтобы присоединиться ко мне. Честно говоря, я был бы признателен, если бы дома меня ждала поддержка, а не порицание.

Хелен заводилась так же быстро, как он, и так же умела выразить свое возмущение.

— Я не отношусь к такому типу женщин. И к такому типу жен. Если ты хотел жениться на подобострастной и льстивой…

— Это тавтология, — сказал он.

И вот этим кратким утверждением закончился их спор.

— Ты свинья! — выпалила Хелен и удалилась.

Закончив сборы, Линли пошел искать ее, чтобы проститься, но так и не нашел. Он мысленно помянул недобрым словом ее, себя и Барбару Хейверс за то, что она оказалась причиной его ссоры с Хелен. Но дорога в Дербишир дала ему время остыть и подумать, как часто он наносил противникам удар ниже пояса. И ему пришлось признать, что именно такой удар осложнил его отношения с Хелен.

Сейчас, стоя на тротуаре перед полицейским участком Бакстона вместе с Уинстоном Нкатой, Линли осознал, что у него есть шанс загладить вину перед женой. Нката наверняка рассчитывал, что инспектор назначит ему в помощь второго сотрудника для разъездов по Лондону, и оба они понимали, каким должен быть логичный выбор. Однако Линли вдруг обнаружил, что тянет время, обсуждая со своим подчиненным условия передачи ему «бентли» во временное пользование. Он пояснил Нкате, что они не вправе просить у полиции Бакстона дополнительную машину для поездки констебля до самого Лондона, и единственной имеющейся альтернативой, кроме «бентли», было возвращение в Лондон из Манчестера самолетом или поездом. Но, добравшись до аэропорта, надо еще удачно попасть на ближайший рейс, а ожидание и поездка на поезде чреваты многочисленными пересадками с одной линии на другую в бог знает скольких городках между Бакстоном и Лондоном, поэтому автомобиль, безусловно, достигнет цели быстрее.

Линли надеялся, что Нката более ловкий и аккуратный водитель, чем Барбара Хейверс, которая, последний раз пользуясь его машиной, благополучно врезалась в старый верстовой столб и покорежила переднюю подвеску. Он сообщил молодому коллеге, что ему следует вести «бентли» с такой осторожностью, словно у него в багажнике лежит взрывчатка. Нката усмехнулся.

— Неужели вы думаете, что я не знаю, как бережно надо обращаться с таким раритетным автомобилем?

— Я лишь предпочел бы, чтобы он вышел из общения с вами целым и невредимым.

Линли отключил защитную сигнализацию и передал напарнику брелок с ключами.

Нката кивнул головой в сторону полицейского участка.

— Думаете, он будет играть на нашей стороне? Или мы будем играть по его правилам?

— Рано загадывать. Он, конечно, не обрадовался нашему появлению, но на его месте я испытывал бы те же чувства. Надо будет действовать осторожно.

Линли глянул на часы. Стрелки подошли к пяти вечера. Вскрытие начали около полудня. Было бы удачно, если бы заключение о смерти уже подготовили и патологоанатом смог поделиться с ними предварительными выводами.