Не дыши! - Найяд Диана. Страница 11

Что касается меня, то я не переживала из-за своих сексуальных предпочтений. Я не пыталась бороться с тем, кто я есть. Гораздо большее беспокойство вызывали у меня мысли о признании близким. Когда мне исполнился 21 год, я окончательно приняла тот факт, что мальчики мне не нравятся. Я не считала, что должна заявить об этом официально. Я жила в гармонии с собой. Со временем мои коллеги на канале ABC Sports начали убеждать меня, что карьера телеведущей сложится гораздо успешнее, если я буду придерживаться традиционной ориентации. Меня это не волновало. Забыв, кто я есть, я бы стала несчастной. Из второго серьезного разговора с мамой я наконец узнала, что у нее было два мужа и Арис не является моим биологическим отцом. Тем вечером мы смотрели тысячу раз знакомый эпизод сериала «Перри Мейсон» [12]. Мы сидели в пижамах, каждая на своем месте, на диване. Наше сердцебиение учащалось, когда на черно-белом экране мелькали виды Лос-Анджелеса и слышались звуки колес автомобиля, летевшего по посыпанной гравием дороге. Мы во все глаза смотрели на Пола Дрейка в его идеально подогнанных пиджаках. Нас интересовала каждая деталь каждой интриги, проворачиваемой Перри в зале суда. Именно в тот момент мама открыла правду, которую так долго скрывала от меня.

Я родилась Дианой Уинслоу Снид. Можете представить? Арис, конечно, был мерзким лгуном, жуликом и подлецом, но он наградил меня по-настоящему крутой фамилией! (В любых списках людей-феноменов, чьи имена и фамилии полностью описывают образ их жизни, всегда можно встретить Диану Найяд. Такие говорящие фамилии называются аптонимами.)

Фамилия Nyad – наяда, нимфа воды, чемпионка по плаванию – не была моей с рождения. Но эта по-настоящему прекрасная фамилия все-таки принадлежит мне.

Но забудем обо мне и представим, при каких обстоятельствах происходили последние встречи Люси с каждым из ее мужей. Один из них быстро собрал вещи и был выставлен вон. Другой, уходя, прихватил с собой все серебро и драгоценности.

Получается, что ни один из моих отцов не стал ни достойным мужем для моей мамы, ни чемпионом в родительской любви. При этом Люси была настоящим сокровищем. Шикарная, интеллектуально развитая, воспитанная, женственная, искренняя. Она могла выслушать и поддержать. Люси невероятно тонко чувствовала окружающий мир. Она ни минуты не сидела на месте, всегда хотела узнавать новое. Безразличие и лень были ей чужды.

В старости Люси настиг стремительно прогрессирующий синдром Альцгеймера. На наших глазах она превращалась в маленького ребенка. Видеть это было невыносимо. Последние восемь лет мама прожила в нашем доме в Калифорнии. Мы с Лизой помогали ей и поддерживали ее. За этот период мы с сестрой забыли все обиды, упреки и еле сдерживаемый гнев. Мы по-настоящему полюбили друг друга. Стали родными людьми.

В последние годы жизни, в моменты просветления от приобретенного слабоумия, Люси часто спрашивала нас: «Правда ли, что я была худшей матерью на свете?» На что получала всегда один и тот же ответ: «Нет, ты была самой лучшей в мире, мамочка!» Мы понимали, почему она спрашивала нас снова и снова. Ее постепенно исчезающий рассудок возвращался в то время, когда ее дети находились в опасности, а она бездействовала. Люси много говорила о себе, своей жизни и проблемах с Джанет. Узнав ее историю, что ей пришлось пережить ребенком, мне стало легче простить ее. Я отпустила обиду.

Глава 5

Жажда свершений

Прошло не так много времени с момента, когда Арис открыл мне значение нашей фамилии в словаре. В начальной школе наш учитель географии, в прошлом член Олимпийской сборной, пообещал всем, кто пойдет в секцию плавания, поставить пятерку. На следующий день мы пришли в бассейн. Учитель сказал нам просто проплыть по дорожке туда и обратно, чтобы он смог понять, с чем он имеет дело. Подплыв к бортику, я подняла голову и обнаружила его стоящим прямо у моей дорожки.

– Привет, малышка! Как ты говоришь тебя зовут?

– НАЙЯД! – прокричала я.

– Найяд, ты станешь сильнейшим пловцом в мире!

Своей эмоциональностью и воодушевлением тренер напоминал мне Ариса. Это, пожалуй, был второй после моего отца человек, обладавший такой харизмой и силой гипнотического влияния. Вряд ли в тот момент он разглядел во мне уникальный талант. Но он почувствовал, что маленький человек, которым я являлась, готов к борьбе и жаждет сражений. С самого первого дня в бассейне до окончания средней школы у меня в комнате на двери висел плакат с надписью: «Бриллианты – это всего лишь кусочки угля, которые хорошо поработали над собой». Превыше всего я всю жизнь ценила настойчивость.

В десять лет я впервые почувствовала, как тикают часы, отсчитывая отпущенное мне время жизни. В школе мы написали эссе на тему «Кем я буду, когда вырасту». Спустя годы, когда я начала становиться знаменитой как пловец на дальние дистанции, миссис Фарр, наша учительница, прислала мне мое детское сочинение, которое она бережно хранила все это время. В большей степени я описывала свои переживания по поводу того, как мало нам суждено прожить. Я упорно доказывала это в своем эссе, приводя в пример своих бабушку и дедушку, которые не дожили до 80 лет. Я в отчаянии рассуждала о том, что мне в лучшем случае отведено 70 лет, а в худшем – 60 лет жизни. А ведь большинство десятилетних ребят не могут вообразить себе, что им скоро исполнится 11! Я была полностью поглощена ощущением того, что время движется с невероятной скоростью. И это время – мое. Я требовала от себя больших достижений, стремилась показать, кто я есть, и уложиться в отпущенный мне временной отрезок. Подозреваю, что меланхоличные нервные рассуждения о скоротечности жизни в возрасте десяти лет обусловлены моими предрассветными тренировками в бассейне. Каждое утро я просыпалась, когда остальной мир еще крепко спал. Я тренировалась, как фанатик. Никаких праздников, выходных и поблажек. 365 дней в году я просыпалась в 4.30 утра. Без будильника. Моя зарядка включала в себя тысячу приседаний, тысячу подтягиваний. Не 999 и не 49. Ровно тысяча. С таким подходом мне не потребовалось много времени, чтобы стать лучшим пловцом (среди юниоров) в штате Флорида. Я стала принимать участие в национальных соревнованиях. Если честно, я не обладала какими-то невероятными способностями, особенно в скоростном плавании на короткие дистанции. Только к 20 годам я пойму, что действительно принесет мне успех, сделает меня чемпионкой. Умение плавать на дальние дистанции было заложено в моих генах. Я всегда представляла, как с улыбкой склоняю голову, на которую вешают золотую медаль на Олимпийских играх. Принести «золото» команде Соединенных Штатов было моей главной целью. Это помогало мне расти над собой, подниматься над проблемами, в которых прошли мое трудное детство и переходный возраст.

Бассейн стал моим убежищем. Я покидала дом на рассвете, тренировалась четыре часа, затем шла на занятия, и после следовали еще четыре часа тренировок в бассейне и в спортзале… Дома я всегда появлялась, опаздывая к ужину ровно на час. Я не жаловалась. В бассейне я была в безопасности.

Тренер… Он был мне вторым отцом. Он интересовался моей жизнью, приятно и заботливо улыбаясь мне. Он тратил свое время, обсуждая мою успеваемость, узнавал, какие предметы мне интересны. Каждый месяц в школе нам отдавали табель наших оценок. В этот день мы садились на тренерскую трибуну и говорили о моих школьных делах. Тренер уверял, что у меня получится абсолютно все, чего бы я ни задумала. Но особенно он подчеркивал мои неординарные лидерские качества. Ни одному взрослому я не доверяла так же, как тренеру.

12 лет. Вернувшись домой, я застаю Ариса нервно расхаживающим по комнате взад-вперед. Никогда не видела его таким взвинченным.