Сломленная Джульетта (ЛП) - Рэйвен Лиса. Страница 11

Он натягивает на себя джинсы и застегивает ремень, после чего отправляется на поиски своей рубашки.

— Ну, я могла бы пойти с тобой. К тебе в квартиру, в смысле. После того, как ты соберешь вещи, мы могли бы позавтракать. Мой рейс домой только после обеда…

— Нет.

Он исчезает в коридоре и тошнотворные узлы натягиваются в моем желудке. Я сажусь и прикрываюсь простыней, когда он возвращается, застегивая свою рубашку.

— Ты не хочешь, чтобы я поехала с тобой?

Он садится на кровать и хватает свои ботинки с носками, и даже не удостаивает меня взглядом, пока натягивает их и завязывает шнурки. Его движения резки́. Он выглядит злым, но я не понимаю в чем причина. Он что не помнит прошлую ночь?

— Итан… поговори со мной.

Он закачивает завязывать шнурки и смотрит на пол. Его челюсть напрягается, когда он делает глубокий вдох.

— Кэсси… — Он выдыхает. — Я не могу… мы не можем делать это. Я подумал, что возможно… — Он плотно закрывает глаза. — Мы просто не можем.

— Нет, — говорю я, паника нарастает во мне. — Не начинай снова нести эту чушь. Мы можем. Мы делали это прошлой ночью. Ты вообще помнишь, как восхитительно это было? Как невероятны мы вместе?

Его дыхание учащается, когда он поворачивается ко мне.

— Прошлая ночь была ошибкой.

Я замираю. Его слова зависают в воздухе подобно токсичному облаку. Что-то внутри меня надтрескивается и разрывается.

Он не сказал это. Он не способен на такое.

Он был со мной. Он чувствовал это. Как может быть иначе? Это был не просто секс. Мы занимались любовью. Много раз.

— Ошибкой?

На мгновение, я вижу, как боль пересекает его лицо, но затем она исчезает.

— Прошлая ночь была… — Он качает головой. — Вчера я завалил актерское мастерство, потому что не смог открыться. Но это не должно было быть сюрпризом для тебя, потому что ты просила меня открыться тебе несколько гребаных месяцев, и я не справился и с этим. — Он оглядывается на меня через плечо, но не смотрит мне в глаза. — Я не способен быть идеальным парнем. Мы оба это знаем. Прошлая ночь ничего не меняет.

Мои щеки вспыхивают от гнева.

— Как ты вообще можешь такое говорить? Ты всю ночь напролет доказывал мне свои чувства. Ради всего святого, мы признались друг другу в любви!Это меняет все!

Он поворачивается ко мне, его глаза полны слез.

— Да, но иногда любовь не может как по волшебству все исправить. Я не должен был допустить, чтобы все зашло так далеко. Как и ты, впрочем.

Я чувствовала, что все шло к этому, но я все равно не могу поверить в то, что он делает.

— Это просто нелепо! Ты думаешь, что у нас ничего не получится и на этом все? Конец игры?

Он соскакивает с постели и резко поворачивается ко мне.

— Да! Потому что знаю, что слишком тронут на голову, чтобы быть сейчас в отношениях. Любых. Я сделаю тебе больно, Кэсси! Я сделал больно другим, и сделаю тебе. Ты что забыла, что благодаря мне в чертовой больнице лежит девушка? А я вот, не забыл! И каждый раз, когда я представляю полумертвую Оливию, лежащую на больничной койке, я могу думать лишь о том, что на ее месте могла бы оказаться ты. И ты там окажешься, если я не свалю из этих отношений ко всем чертям.

— Итан, нет.

— Да, Кэсси. Я не подхожу тебе. Никогда не подходил. Я требователен и угрюм, а еще и чертовски ревнив, и как бы я ни ненавидел в себе это, это то, кем я являюсь. Думаешь, я не пытался быть другим?Прошлые несколько недель я только этим и занимался. Я боролся со всеми своими естественными реакциями, чтобы быть парнем, которого ты заслуживаешь, но все это было ложью. Даже не притворяйся, что ты не заметила, потому что я точно знаю, что заметила.

— Конечно, заметила, но я не знала, что делать, потому что ты никогда не разговариваешь со мной!

Он вскидывает руки.

— Потому мои чувства – это всегда что-то жалкое и чертовски нелогичное! Я вижу, как ты танцуешь с Эйвери, и не могу перестать рассуждать о том, как много пройдет времени, прежде чем ты трахнешь его. Ты на десять минут опаздываешь, и мне кажется, что ты наконец-то поняла, что я недостаточно хорош для тебя и решила бросить меня.

— Это какое-то сумасшествие.

— Я знаю! В этом-то и проблема! И все же, я не могу перестать думать об этом. Я не могу доверять тебе, хоть ты не сделала ничего, чтобы заставить меня сомневаться в тебе. — Он выдыхает. Когда он начинает говорить снова, его голос смягчается. — Я сделал многое в жизни, о чем сожалею. Плохо обращался с людьми. Выплескивал свои проблемы на других. Я чувствую, как делаю это и с тобой, и не могу допустить этого. Ты не заслуживаешь такого как я, и я чертовски уверен, что я не заслуживаю тебя. Просто прими это и продолжай жить. Это я и буду стараться делать.

Моя горячая кровь вскипает под моей кожей.

Я хватаюсь за простыни так сильно, что мне больно.

— Ты вообще слышишь, что говоришь?

— Кэсси…

Я раздраженно бью по кровати, ненавидя горячие слезы, что льются по моим щекам.

— Я люблю тебя, придурок! Каким образом, ты хочешь защитить меня, когда разбиваешь мне сердце?!

Несколько секунд он неотрывно смотрит на меня с выражением боли на лице, и я задерживаю дыхание, надеясь, что он возьмет меня в охапку и успокоит. Но он этого не делает и нож, пронзающий мои ребра, проникает еще глубже.

Вместо этого, он засовывает руки в карманы и смотрит на пол. Каждая его частичка кричит об отвращении к себе и непролитых слезах.

— Кэсси, — говорит он. — если я не сделаю этого сейчас, я знаю, что через три месяца сломлю нас обоих, и ты навсегда возненавидишь меня. Или и того хуже... Если же я положу конец этому сейчас, то по крайней мере… может есть шанс, что мы могли бы остаться… друзьями.

— Друзьями? — Мое дыхание сбивается, и мне ненавистно это. — Друзьями? — Огромные уродливые слезы хлещут из моих глаз, я ненавижу их еще больше. Он и в самом деле делает это. Несмотря на то, что мы значим друг для друга; несмотря на все, что мы разделили… он делает это.

— Я что просто должна забыть о том, что чувствую к тебе? — говорю я тихо с горечью в голосе. — Или о том, что ты чувствуешь ко мне? Мы оба знаем, что никогда не будем друзьями, Итан. Никогда.

Невероятность происходящего раскаляет мое лицо, пока мы смотрим друг на друга. Моя грудь сжимается, и горло начинает болеть. И все же, я не могу удержаться и не податься вперед, чтобы прикоснуться к нему.

— Пожалуйста… не делай этого.

Я знаю, что умоляю, но мне все равно. Он любит меня. Что бы он ни сказал или сделал, это ничего не изменит.

— Все уже сделано. — Он отходит от меня, и его дыхание становится прерывистым, пока он смотрит на пол. — Мне надо идти.

Он поворачивается ко мне спиной и пересекает комнату, и в этот момент что-то внутри меня разрывается. Все мои швы расходятся, наполняя болью изнутри. Я обнимаю себя, и пытаюсь сдержаться.

— Я люблю тебя, — шепчу я, с трудом выталкивая из себя слова.

Он замирает, его плечи напрягаются. Тишина душит комнату, отдаваясь громоподобным криком в ушах. Мое сердце сжимается, когда я понимаю… знаю… что он не собирается говорить этого в ответ.

Его руки сжимаются в кулак и разжимаются, но ноги его по-прежнему направлены в сторону выхода.

Я так много хочу сказать, но знаю, что все это не имеет значения. Он решил покончить с нами, и я ничего не могу с этим сделать.

Он поворачивается ко мне.

— Пока, Кэсси. — Его голос тихий, но слова звучат все равно что крик. — Увидимся в новом году.

Он выходит из моей комнаты в коридор, и, клянусь, мне слышен стон его отчаяния, когда он открывает дверь.

Следует длинная пауза – достаточно длинная, чтобы мне показалось, что он может передумать, но затем входная дверь захлопывается за ним, и все надежды, что я таила в себе, разлетаются на миллион кусочков.

Первый всхлип причиняет мне такую боль словно я поранила себя. Второй – ничем не лучше. Затем во мне остаются только боль, слезы и неправильность, а когда я утыкаюсь лицом в подушку, я чувствую лишь запах мужчины, который ответственен за это.