Дахут, дочь короля - Андерсон Пол Уильям. Страница 19

Она взяла чашу травяного напитка и села на стул напротив него.

— Ты говоришь необычно.

Он покачал головой.

— Нет. Я оставлю свои топорные суждения и спрошу твоего мнения. — Боль от барьера, который он волей-неволей вырастил между ними, никогда не проходила; но они могли свободно разговаривать как в старые времена, пока он не пожелает ей спокойной ночи и не найдет во дворце свою кровать.

— Тебя интересует, как нам лучше поступить со сторонниками Нагона? — ответила она. — Мы знаем, что многие будут негодовать. Большинство его рабочих верят, что, в чем бы он ни был виноват, он был на их стороне.

— Так было сочтено еще заранее, — нетерпеливо сказал он. — Не бойся мятежей. В последующие несколько дней патрули будут удвоены. Я надеюсь, что галликены помогут все умиротворить.

— Ведь ты знаешь, что мы не должны занимать чью-либо сторону. Мы служим Богине на благо каждого.

— Я имею в виду помощь в восстановлении союза. Если бы Девять были советниками или надзирали бы надо всем, разве кто-нибудь тогда сомневался бы, что работа сделана как нельзя лучше?.. Но это основание мы уже покрыли. Я сделаю все возможное с теми инструментами, которые у меня есть.

— Что ж, я могу предложить сестрам пересмотреть свою позицию, но вероятнее всего это будет бесполезно. В разоблачении Нагона мы зашли дальше некуда. У тебя должно быть придумано что-то еще.

— Есть, — в его интонации была тревога, почти смущение. — Как говорят некоторые люди: «О, у меня была важная мысль, но опрометчивая». Всегда нужно было много что сделать зараз, нет времени па размышление; а потом слишком поздно. Но разве я мудр, мудр не для себя, а для Иса? Ты заставила меня вспомнить уроки истории, когда я был мальчиком. Марий, спасший Рим, желал людям добра, но разрушил республику, которую Цезарь уничтожил полностью, намереваясь восстановить государство, — я делаю подкоп под Исом? А что будет с моим преемником?

— О, дорогой! — воскликнула она, наклонившись вперед и схватив его руку. — Не говори так!

— Лучше буду, — неумолимо сказал он. — После меня так много чего останется: Дахут, Тамбилис, дети, может быть, ты…

— Но у тебя еще годы впереди, — настаивала она, — непоколебимые, как ты сам. Кто после Руфиния бросил тебе вызов, несмотря на то что ты пощадил его, а это было декаду назад? И вес знаки предсказывают новую эру Иса. Это может положить конец, конец тому, что происходит в Лесу.

Его уныние не уменьшилось. Она поспешила продолжить:

— Между тем нам, действительно, придется справляться с серьезными вещами. Понимаешь — ведь ты все понимаешь, не так ли? — у тебя скоро будет новая королева.

Он колебался.

— Бедная Фенналис больна, — согласился он. — Она не участвует в Советах, не выполняет другие обязанности галликен.

Бодилис рассматривала его.

— Ты боишься этого, — пробормотала она.

— О, сейчас я обращаюсь к ней в любой момент. Она бодрится.

— Она делает вид, что все хорошо. Но как часто слуги в ее дверях просили тебя уйти, говоря, что она спит или что-нибудь в этом роде? Они так поступают по ее приказу. Грациллоний, в последнее время она мучается рвотой, черными песчаными массами. Мы знаем, что это означает. Скоро королева умрет. Мы можем лишь попытаться немного облегчить ее участь. Ты не должен прятаться от правды.

— Но что я могу сделать? — застонал он. — Которая из весталок станет следующей? Никто не предскажет.

— Можно предусмотреть. Что если Знак падет на одну из твоих дочерей?

Выражение его лица стало жестче. После затянувшегося молчания, он произнес унылым голосом:

— Со стороны ваших богов это было бы весьма немудро.

— Ну что же, — сказала она поспешнее, чем прежде, — мы с сестрами подразумевали девочек второго и третьего поколений. У них свои семейные связи, не чуждые суффетам. Какой бы из этих кланов ни добился бы высокой чести, — что ж, некоторые члены будут держаться в стороне, но кое-кто попытается извлечь выгоду. Ланарвилис лучше меня даст совет по этому поводу.

— Хм. — Он потер подбородок. Борода жесткая на ощупь. — Я разыщу ее.

— Сначала, — произнесла Бодилис, — ты воздашь почести Троице. То, что произошло сегодня, на самом деле можно назвать переворотом. Это снискает Их расположение и само собой будет способствовать тому, чтобы успокоить и суффетов, и простой люд, если ты завтра принесешь торжественную жертву.

Он покачал головой.

— Не могу.

Это ее потрясло.

— Отчего нет?

— Я дал другое обещание. Его нужно было сдержать раньше, но слово это застало меня в разгар приготовлений к делам сегодняшнего дня, и… Завтра на закате я буду проводить верховный обряд Митры. Было бы непристойно с моей стороны сначала принести обет еще кому-то.

— Но почему? — прошептала она. — Никакого священного дня…

— Умер мой отец в Британии, — сказал он ей. — Я вместе с моими посвященными должен попрощаться с его духом.

— О, дорогой, — она поднялась и подошла к нему. Он тоже встал. Они прильнули друг к другу.

Апартаменты Джорет располагались на третьем этаже той башни, которую называли Полетом Оленихи. Стены были отделаны таким образом, что на них играли морские волны, дельфины, рыбы, тюлени, водоросли, раковины. Портьеры на окнах, покрывала на кровати были зеленого цвета моря. Главную комнату украшали маленькие эротические скульптурки. В струящемся ладане не было той тяжкой сладости, присущей подобным местам, он был почти неуловим.

Когда Карса вошел, он остановился и затаил дыхание. Дневной свет вырисовал гибкую фигуру Джорет на фоне неба. Оно словно тлело в янтарной массе волос. На ней была шелковая рубашка, обтягивающая грудь и бедра, с ниспадающими рукавами и полами, которая просвечивала в тех местах, где ложными надеждами дразнили, закручиваясь, вышитые виноградные лозы.

— Добро пожаловать, — промурлыкала она и потекла вперед, чтобы заключить его руки в свои. — Очень тебе рада, какой же ты привлекательный юноша.

Он сглотнул сушь во рту. Сердце стучало. С тонкого личика глядели громадные голубые глаза.

— Олус Метелл Карса, не так ли? — произнесла она с улыбкой наподобие рассвета. — Римлянин из Бурдигалы, обитающий среди нас в Исе. О, должно быть, тебе есть о каких приключениях рассказать.

Он смутно припомнил, как ее помощница два дня назад принимала его в комнате наверху. Перед тем как взять с него деньги и назначить час, она вовлекла его в любезную беседу. Было не секретом, что Джорет не принимает не приглянувшихся ей людей; у нее не было в этом необходимости. Сейчас Карса осознал, что сведения о нем были изучены, несомненно включая то, что он был здоров, с вьющимися темно-каштановыми волосами, с чертами широкими, грубоватыми, но правильными. Что ж, подумал он, знание только помогало ей очаровывать своих посетителей.

Хотя достаточно было лишь посмотреть па нее. Увидев ее мельком на улице, наслышавшись восторженных рассказов друзей, он не мог больше устоять. Цена едва не превышала его возможности, но…

Но она была так похожа на Дахут.

Женщина отвела его к ложу, усадила, налила им обоим хорошего вина, сама уселась рядом.

— Давай познакомимся — предложила она. — Отомкни свой язык.

— Ты прекрасна! — выпалил юноша, протянул руку вокруг ее талии и попытался поцеловать.

Она остановила его движением всего корпуса, оно было не отказом, а обещанием.

— Подожди, пожалуйста, — засмеялась она. — Ты утолишь свое желание, но я с радостью доставлю тебе величайшее наслаждение. Это тебе не дешевая таверна, где ты слопаешь свою девицу так же быстро, как еду. У тебя впереди есть время. Пусть твой… аппетит… нарастает не спеша.

— Глядя на тебя, — пробормотал он, — я едва управляю собой. Я надеялся — дважды, до того как истечет мое время на водных часах.

— Ну что же, посмотрим. Молодые люди быстро готовы снова. Но Карса, я вновь тебе говорю, это не бордель. Своих любовников я хочу познать не только плотски, но и духовно. Иначе мы с ними были бы просто животными в течке. Это неверно.