Бумажная клетка - Дягилева Ирина. Страница 48

– Да, – кивнула она.

– Это интересно. Есть результаты?

– Есть.

– Может, вы нам поведаете о них?

– С удовольствием. Но я заранее хочу предупредить, что придется говорить о том, о чем много лет в вашей семье предпочитали молчать.

– Вы намекаете на мою связь с Павлом? – слегка повысив голос, спросил Гранидин.

– Да. Только у вас, Александр Николаевич, к сожалению, проблемы с контролем эмоций, поэтому держите себя, пожалуйста, в руках. Этот разговор можно свести к обычному базару на коммунальной кухне, но в таком случае мы затратим на выяснение истины слишком много энергии и времени. Мне бы этого не хотелось. Да, и еще одно… – Пульхерия немного помедлила, набрала в грудь побольше воздуха и с вызовом взглянула в глаза Гранидина-старшего. – Давно хотела вам сказать, но боюсь, что больше возможности у меня не будет: ваши офорты Рембрандта – примитивная подделка. Все свои работы, в том числе и офорты, художник подписывал, а на ваших его подписи даже с электронным микроскопом не найдешь. Правда, это к нашему делу не относится, это я так… Вклад в ваше общее развитие. Кроме меня, вам никто это сказать не осмелится.

Папаша Гранде со злостью сверкнул глазами в ее сторону, но ничего не сказал, только сильно сжал кулаки. Когда он через несколько секунд разжал их, то выглядел уже более спокойным.

Все, кроме нее и Штыкина, почти со страхом наблюдали за ним. Поняв, что грома и молний не будет, она продолжила:

– Начну с банальных вещей. Правда, иногда для того, чтобы сказать банальность, требуется мужество. Основная цель, которую я преследую, – это восстановить справедливость. Никита Назаров, как вы все знаете, до сих пор находится в следственном изоляторе. Думаю, после этого вечера его освободят. Многие считают, что все дело в алиби, которого он лишился благодаря моей лжи. Но так только кажется. Теперь достоверно известно, что алиби нет ни у одного из подозреваемых. Тогда я решила, что начинать нужно не с алиби, а с мотива. Здесь все намного сложнее. Не когда, а за что убили Вику. Если мы узнаем это, то вопрос алиби решится сам собой. Итак, за что? Чем больше я влезала в это дело, тем яснее становилось, что девушка кого-то шантажировала, за что и поплатилась. Но какую тайну она узнала? В нашей стране в настоящее время журналисты пишут статьи, как разгромные, так и хвалебные, исключительно по заказу. Трудно встретить человека, репутация которого была подорвана независимыми журналистами. Всем кажется, что сенсация целиком и полностью принадлежит прессе, а на самом деле прессу всего лишь наняли для раздувания этой сенсации. И все потому, что независимое журналистское расследование у нас нельзя вести просто по определению: в стране, в которой отсутствует демократия, нет независимости.

Пульхерия окинула взглядом присутствующих. Все сидели и с напряженным вниманием слушали. Даже отступление от основной темы никто не воспринимал, как лишнее, не относящееся к делу.

– Купить журналиста Вике было не по карману. Можно было бы продать сенсацию, но кому? Сами понимаете – только лицу заинтересованному. Сначала я решила, она поплатилась за то, что узнала о сексуальной связи Александра Николаевича и Павла Медведева.

– С кем я провожу свободное время, никого не касается, – надменно произнес папаша Гранде. – Если вы собираетесь осуждать меня за то, что я люблю мужчин, то прошу покинуть мой дом. Я никаких законов не нарушаю и судить меня не за что.

– Ваши слова, Александр Николаевич, являются защитной реакцией, но извините, обсудить эту тему все же придется. Вас я не осуждаю, наоборот, очень хорошо понимаю, ведь я сама люблю мужчин. И не собираюсь давать вашей связи морально-этическую оценку, так как не вижу в ней ничего аморального. Но вот Вика так не считала. Побывав у Паши и Даши в гостях, она обратила внимание на роскошь, которой они себя окружили. У нее достало ума не связываться с вами. Зачем? Она и так сумела подольститься и угодить вам. Вы даже решили, что она подходящая партия для Гришеньки. Вы и понятия не имели, что она обожала выпить, покурить травку, не отказывалась от всякой другой дури, которой сейчас увлекается молодежь. Нет, вы для нее проблемы не составляли.

– А все потому, что вы с Германом скрыли от меня это, – почти спокойно сказал Гранидин, он старался сдерживать свои эмоции.

– Тогда Вика решила потрясти Пашу, – продолжала Пульхерия. – Где она раздобыла эту фотографию?

Продемонстрировав присутствующим фотографию, которую ей дала Лариса, Пуля в упор посмотрела на Дашу, но та старательно отводила глаза в сторону.

– Даша, не слышу ответа.

Даша подняла к потолку свои фиалковые глаза, словно собираясь с мыслями, потом с тяжелым вздохом сказала:

– Украла у нас. Как-то они с Гришенькой заявились к нам. Мы поужинали, потом играли в карты. Вика пошла в туалет и «случайно» забрела в нашу спальню.

– Почему же ты мне ничего не сказала? – удивленно спросил Паша у жены.

– Ты сам постоянно твердишь мне, чтобы я держала язык за зубами. Конспиратор хренов! – со злостью выкрикнула Даша, вскакивая со стула и потрясая маленькими кулачками. – Достал меня со своим жадным папашей Гранде! Вот уже больше шести лет только и твердишь о том, какой он умный, несокрушимый, выдающийся бизнесмен, нечто среднее между Наполеоном и Божеством. Печешься только о том, чтобы не пострадала его репутация. А мне плевать на его репутацию! Мои биологические часы тикают с устрашающей быстротой, а я даже ребенка себе завести не могу! И вообще, меня уже тошнит от тебя и от этой патологически самонадеянной эгоистичной семейки!

Выкрикнув все это, Даша вновь опустилась на стул с выражением неподдельного ужаса и отчаяния от своей неожиданной смелости.

– Но Вика шантажировала Пашу не только этим, – спокойно сказала Пульхерия. – Я уже не раз повторяла, что сейчас никого подобной связью не удивишь. Даша жаловалась ей на вашу, Александр Николаевич, прижимистость. Тогда она побывала в салоне, расспросила менеджеров и пришла к выводу, что роскошь Медведевых основана на доходах от продаж автомобилей. Павлик оказался банальным вором. Вика поняла, что сможет на этом неплохо заработать.

– Это неправда! – крикнул Паша.

– Правда, – возразила Пульхерия. – У меня есть доказательства. – Она положила на стол листок из тетради.

– Случайно я узнала истинную сумму сделки с неким Ашотом Кареновичем Измаэляном. Здесь же твоей рукой записана сумма в два раза меньшая. К тому же у тебя нет алиби, дорогой Паша. В тот вечер, когда убили Вику, Даша со своей парикмахершей заперлась у себя в ванной на целых четыре часа, что очень легко проверить, достаточно найти парикмахершу Олю. Все это время ты был предоставлен сам себе.

От легкомысленной улыбки Паши не осталось и следа, он побелел как мел.

– Пульхерия, ты хочешь сказать, что это я… убил? – с неподдельным ужасом спросил он дрожащими губами.

– До сегодняшнего дня я именно так и считала…

– Не понимаю, – растерянно пробормотал он.

– Но сейчас думаю иначе…

– И что же стало причиной? – с интересом спросил Александр Николаевич.

– Сегодня днем на меня было совершено покушение, – ответила Пуля.

– Господи! Какой ужас! – воскликнула Даша. – В тебя стреляли?

– Нет, попытались сбить машиной. Я осталась жива только благодаря одной девушке. Она спасла мне жизнь, а сама пострадала. Это помогло мне по-иному взглянуть на все это дело.

Пульхерия окинула присутствующих пристальным взглядом. У папаши Гранде лицо было неподвижное, неживое, будто высеченное из камня и ни капли сочувствия в бесцветных глазах. У Гришеньки во взгляде читалось откровенное любопытство, словно он смотрел детективный фильм с захватывающим сюжетом. У Паши и Даши, к удивлению Пули, на лицах было почти одинаковое выражение удивления, смешанного с ужасом. Штыкин был бесстрастно спокоен, и только Герман не глядел в ее сторону. Он неподвижно уставился в одну точку перед собой и сосредоточенно перемешивал в вазочке растаявшее мороженое.