A Different Curse (ЛП) - "ChloeWinchester". Страница 38

— Это не имеет значения, — тихо сказала она. — Я знаю, кто ты. Я знаю, что ты ищешь способ, чтобы выходить на свет. Вот.

Он позволил Киллиану снова упасть, и приблизился к ней, протянув к пузырьку руку. Она отвела руку, подальше от него.

— Заключим сделку? — спросила Мила, уверенно смотря на него. Его улыбка стала шире. — Можем ли мы уйти своей дорогой? — в ее голосе было отчаяние, потребность добраться до Киллиана, который бормотал проклятия в сторону вампира, пока пытался сесть. Его грудь кровоточила и пропитывала кровью его рубашку.

— Ты имеешь в виду, простить тебя? — прорычал Румпель, делая широкий жест, тем самым пряча себя под маской.

Был ли он раньше таким же ужасным? Он любил ее и позволял ей делать то, что она хотела с ним и Бэйлфаером, который так ее любил..

— Смогу ли я двигаться дальше? — усмехнулся он. — Возможно, — он ходил перед ней, как кошка, перед добычей. — Я так вижу, что вы по-настоящему влюблены друг в друга.

— Спасибо, — вздохнула она с облегчением, и Киллиан подарил ей одобряющую улыбку, сумев подняться на ноги и опереться на стену. Но это не удовлетворило Темного.

— Только один вопрос! — выплюнул он, повернувшись на каблуках, обращаясь к ним двоим.

— Что ты хочешь знать? — спросила Мила дрожащим голосом.

Румпель облизнул клыки, его улыбка исчезла, его насмешливость исчезла в один миг.

— Как ты могла оставить Бэя?

Она вздохнула, теряясь от того, как его ярость становилась ощутимее, его голос, как черный деготь, медленно отравлял ее, душил ее словами.

— Ты знаешь, на что это было похоже? По дороге домой в тот вечер? — зарычал он.

— Румпель…

— Зная, что я должен был сказать нашему сыну, что его мать умерла! — он приблизился к ней, его пальцы, чесались разорвать ее горло и дать ее сердцу истинную причину трепетать от его свирепости. Сердце Киллиана билось в груди, запах страха витал в воздухе, и он любил ее. Он наслаждался этим и отчаянного хотел этого.

— Я была не права, солгав тебе. Я струсила, я знаю, что…

— Ты оставила его! — он схватил ее за горло, толкнув к стене. — Ты бросила его!

— И ни дня не проходит с того момента, чтобы я не жалела об этом! — взмолилась она, прижимаясь к стене.

— ИЗВИНЕНИЙ НЕ ДОСТАТОЧНО! — заорал он, трясясь от гнева, наслаждаясь ее страхом и отчаянием Киллиана, едва сдерживая себя от желания разорвать ее на части.

Она все еще была матерью Бэйлфаера.

— Ты позволила ему уйти.

И она оставила его.

— Я позволила своему горю затмить свой разум, — она обращалась к нему так, будто он мог понять, почему она чувствовала, что ее жизнь была настолько ужасна, почему его трусость была ей обузой, когда он был один, избитый и подвергнутый издевательствам за это.

— Почему ты была так несчастна? — зарычал он по-настоящему смущенный тем, что желал понять, что он сделал такого, что было неправильно.

— Потому что я никогда не любила тебя…

То, как она смотрела на него. То, как она выплюнула эти слова, без угрызения совести, просто так, беззастенчиво и с отвращением.

-Ты должен был умереть!

-Просто убей себя!

— Беги домой, Румпельштильцхен, это то, что ты умеешь лучше всего.

— Я никогда не любила тебя.

Цветы. Венки, что он оставлял для нее. То, как она улыбнулась ему, когда обнаружила, что они были от него. То, как она надеялась на них.

Прогулки вместе, танцы, разговоры от рассвета до заката, то, как они радовались, будучи просто вместе. Их свадьба. В первую их ночь он прошептал ей, что любит ее больше, чем что-либо в мире, и она повторила его слова.

Это была ложь.

Все это сразу потускнело от ее слов сказанных с ненавистью, это больше ничего не значило. Испорчено. Сломано. Все в синяках. Его сердце было разбито, словно яичная скорлупа.

Было справедливо вернуть ей должок.

С сильнейшей яростью, чем когда-либо он испытывал, Румпельштильцхен с силой ударил кулаком в ее грудь, обхватывая когтистыми пальцами ее сердце и вырывая его из груди, прежде чем она смогла вымолвить хоть одно слово пирату, который пытался добраться до нее. Но это было сделано.

Сердце прекратило биться в его ладони, и он с довольной улыбкой наблюдал за тем, как Киллиан подбежал к ней и опустился на колени.

Он даже не хотел ее крови. Сердце Милы выскользнуло из его руки с громким шлепком и он смотрел, как из него вытекала кровь. Даже запах от него вызвал тошноту.

— Нет! — отчаянно взвыл Киллиан, поднимая ее на руки, глядя на безжизненное лицо, а он злорадствовал, глядя на них сверху вниз.

Взглянув на него, Киллиан нахмурился. Потеря сделала его опустошенным.

— Ты стал более сильным, демон, но ты не перестал быть трусом! — закричал он, ожидая своего часа. Гнев этого ужасного зверя не должен оставить его в живых, не должен оставить его с этим.

Румпель раскрыл руку, усмехаясь.

— А сейчас у меня будет это, — сказал он, кивнув на лежащий на земле пузырек. Киллиан нахмурился, схватив его и сильнее сжав в руках, встал, покачиваясь на ногах.

— Сперва, тебе придется меня убить! — заорал он, ожидая своей участи, готовый присоединиться к ней, чтобы быть с Милой, а не в богом забытом переулке с этим монстром.

— Ах, ах, ах! Я боюсь, что удача не на твоей стороне, сынок, — усмехнулся он, поднимая сапогом с земли свой меч, и отрезая руку, в которой Киллиан зажимал пузырек.

Киллиан закричал, согнувшись, но сумел удержаться на ногах. Он раздавил пузырек, выпавший из руки, позволяя крови растечься по земле

Крокодил зарычал и прижал меч к его горлу.

— Большая ошибка, дорогуша! — закричал он, улыбаясь и радостно смеясь. Он сможет обойтись без этого, он сможет найти другой способ, но это…

— Я хочу, чтобы ты жил, — мурлыкнул он, когда в его темных глазах мелькнула идея. — Потому что я хочу, чтобы ты так же страдал, как и я, — хихикнул он и, прежде чем Киллиан смог ответить ему, вонзил в его горло клыки.

Он закричал, извиваясь и борясь, желая уйти от него, в то время как его тело покидала жизнь. Нет, Крокодил не собирался делать этого…

В глазах потемнело, его разум затуманился, и он на мгновение подумал, что дать ему кровь было бы разумнее. Пират хмыкнул, когда Румпель отпустил его, глядя на него и на кровь на его губах.

— Видишь, дорогуша, я собираюсь сделать тебя таким же, как я, — усмехнулся он. — И когда я это сделаю? — он вскрыл свое запястье, с рычанием подставляя его к его губам. — И когда я это сделаю? Ты не сможешь причинить мне вред, — Киллиан издал протестующий звук, пытаясь отклониться от него, думая о том, что лучше умереть, чем попробовать на вкус труса.

Но вместо этого, он выпил. Его жизнь зависела от него и его инстинкты не позволили ему отказаться.

— Я собираюсь заставить тебя жить вечно, без жены, — тихо сказал он, оскалившись. — Я не уверен, есть ли худшая пытка, чем вечная жизнь без истинной любви, потерять возможность снова плавать на своем драгоценном корабле и вынужденным заботиться о человеке, который сделал все это с тобой.

В глазах Киллиана потемнело и он упал на землю. Румпель рассмеялся, волоча его за шиворот за собой, к лесистой местности, где их никто не побеспокоит.

На своем пути, он встретил парусное оборудование и сорвал из кучи крюк.

— Я думаю, пригодиться в ближайшее время, не так ли? — хихикнул он, обращаясь к своему бессознательному компаньону, довольный собой.

Мила была мертва, так же как и его сердце. После того, как он бросил пирата, отнявшего у него так много, загнавшего их обоих в могилу, он не чувствовал больше ничего. Шокированный, нелюбимый. Лучше было вовсе не чувствовать ничего, чем пытаться вернуть то, чего никогда не было.

- Я никогда не был предназначен для того, чтобы быть отцом, — последние слова, сказанные ему человеком, которому он доверял, отцом, который должен был заботиться о нем, не отказываться от него в течении всей жизни и заботиться о нем. А теперь… Теперь Мила никогда не заботилась о нем. Может быть… Может быть, он был не достоин этого.