Милая заложница - Мейсон Конни. Страница 37

Элспет была уверена, что еще немного, и она умрет от желания.

И она оказалась права.

Разрядка была такой сильной, что все ее тело содрогалось от мощных спазмов. Роб накрыл ее рот своими губами, и девушка ощутила собственный соленый вкус. Горец скользнул в нее пальцем, усиливая наслаждение, и она продолжала пульсировать вокруг этого пальца, стискивая его внутренними мышцами. Элспет казалось, что это не прекратится никогда. Она не хотела, чтобы это прекращалось. И боялась, что это прекратится.

Она полностью утратила контроль над своим телом, позволив Робу вести ее сквозь неведомое темное и жаркое пространство. А потом это безумие окончилось и Элспет затихла. Она совершенно неподвижно лежала на постели, изредка вздрагивая.

Девушка чувствовала себя на вершине блаженства. Даже боль в бедре почти исчезла.

Рот Роба по-прежнему был рядом, что давало Элспет возможность покусывать и посасывать его нижнюю губу. Она вцепилась пятерней в его волосы и привлекла к себе для долгого и глубокого поцелуя. Его язык заскользил по ее губам и зубам. Одновременно девушка ощущала его твердый прут, плотно прижатый к ее бедру.

Ей надоело задаваться вопросом, что он сделает, если она потрогает его под килтом. Ее рука нащупала его орган, и Роб застонал, не отрываясь от ее губ. Она провела ладонью по всей длине, стиснула основание и погладила бархатистую кожу. Затем начала перебирать пальцами его мошонку.

Неожиданно Элспет уперлась ладонями ему в грудь.

— Я хочу тебя увидеть, — прошептала она.

Рот горца изогнулся в насмешливой улыбке, и он перекатился на спину, сцепив пальцы за головой.

— Смотри, сколько твоей душе угодно, девушка.

— Лежи спокойно.

Она забросила ему на грудь край килта. На плоском животе Роба лежал окутанный мягким светом единственной свечи длинный и толстый прут, символ его мужественности. А пониже, в гнезде темных кудрей, покоилась подтянутая в тугой комок мошонка.

Он был бесподобен.

Элспет потянулась к нему, и его член приподнялся навстречу ее ладони. Элспет изумленно отпрянула.

— Ты нарочно это сделал?

— И да, и нет. — Роб усмехнулся. Член повторил движение его живота. — Видишь ли, иногда он действует по собственному разумению.

— Да ну? — Она пробежала пальцами вверх и вниз по всей длине члена и была вознаграждена подергиванием мускула на щеке Роба. — Так он у тебя самостоятельный? А у него есть имя?

— У него много имен, и ни одно из них нельзя произносить в приличном обществе.

Элспет снова его погладила, наслаждаясь прикосновением к гладкой теплой коже, туго обтянувшей каменную твердь члена.

— Если он такой самостоятельный, то заслуживает собственного имени.

— Я бы назвал его прямолинейным. Обычно у него только одна мысль и весьма ограниченный набор средств для ее выражения.

— Значит, мы подберем ему простое имя. — Кончиками пальцев Элспет погладила мошонку, а затем скользнула по темной линии в самом ее центре. — Роб — это уменьшительное имя?

— Да, полностью меня зовут Робин, — сквозь зубы процедил горец.

Она обнаружила уплотнение у самого конца члена и осторожно его потеребила, отчего из отверстия немедленно выделилась капля жемчужно-прозрачной жидкости.

— Значит, мы назовем его Робин.

— Он не будет откликаться на это имя.

— Может, его необходимо к нему приучить?

Девушка крепко сжала член ладонью, и Роб со свистом втянул воздух сквозь стиснутые зубы.

— Он невероятно упрям. Существует только один способ сломить его упрямство.

— И какой же?

Роб стиснул ее запястье, вынудив поднять глаза на его лицо.

— Ты не знаешь, с чем играешь. Он только и думает о том, чтобы овладеть женщиной. Больше ему ничего не нужно.

Элспет склонилась над Робом, целуя его губы, щеки и закрытые глаза.

— Значит, именно это мы ему и предоставим.

Глава двадцать вторая

Роб сел на постели и сгреб девушку в объятия.

— Элспет, leannan, я доставил тебе удовольствие, потому что мне хотелось тебя порадовать. Тем более что тебе это никак не повредило. Но того, о чем говоришь ты, уже нельзя будет изменить. Последствия могут быть катастрофическими. Ты это знаешь?

Она прижала ладонь к его щеке и заглянула в его темно-синие глаза, силясь разглядеть душу. Элспет любила этого мужчину, она в этом не сомневалась. Девушка не понимала, почему не может предложить ему насладиться ее телом.

— Да, Роб, — ответила она. — Я знаю, что делаю.

— Тебе это только кажется.

Его голос прозвучал неуверенно, напряженно и сипло. В нем чувствовалась внутренняя борьба. Элспет охватило торжество. Кто бы мог подумать, что она обретет такую власть над своим похитителем?

— Ты не можешь сказать, что ты меня не хочешь.

Она провела ладонью по его паху.

— Я не собираюсь этого говорить.

Роб пристально смотрел на нее. Его глаза потемнели и сияли. Девушка еще раз присмотрелась к мерцающей на дне этого синего колодца душе и осталась довольна тем, что там увидела. Он не хотел ее опозорить. Она могла доверить ему все, что угодно. Даже себя.

— Роб, я хочу тебя так же сильно, как ты хочешь меня.

— О Элспет…

Его голос сорвался, и он привлек ее к себе для поцелуя.

Элспет поняла, что во время предыдущих поцелуев он сдерживался. От страстности этого лобзания у нее перехватило дыхание. Глубокая грусть, которую она ощутила в нем, когда он поцеловал ее в первый раз, вернулась, угрожая захлестнуть ее мощной волной. В прошлый раз Элспет мельком увидела образ Фионы Мак-Ларен.

Неужели, покрывая поцелуями ее губы, Роб думал о своей прелестной рыжеволосой супруге?

Элспет попыталась открыться дару, как советовала ей Хепзиба, чтобы понять, хранит ли Роб в своем сердце память о Фионе Мак-Ларен. Но все ее существо было в смятении. Роб переполнял ее, вытесняя остальные чувства и мысли.

Элспет жаждала сделать то же самое для него. Ей хотелось настолько заполнить его душу, чтобы в ней больше не было места для печали.

Но как это сделать? Элспет отвечала поцелуями на его поцелуи, и ему, похоже, были приятны ее ласки, но на самом деле она понятия не имела, как доставить мужчине удовольствие.

Впервые взглянув на Робина, девушка тут же вспомнила жеребца своего отца. Теперь она задавалась вопросом, не схожи ли мужчины с жеребцами и во всех остальных отношениях? Однажды ночью Элспет пробралась в конюшню, где отец и его конюхи наблюдали за тем, как упомянутый жеребец покрывал кобылу.

Спрятавшаяся в стогу сена Элспет пришла в ужас, увидев, как перестала болтаться здоровенная штуковина под животом коня. Она росла и твердела по мере того, как ее хозяин, бешено вращая глазами, обнюхивал свою подругу. Затем жеребец взобрался на кобылу, и та тихонько ржала, выражая удовольствие от того, как он орудовал этой огромной штуковиной и покусывал ее шею, пока по ней не заструились блестящие ручейки крови. Элспет совершенно не хотелось, чтобы ее искусали до крови, но в остальном она знала, что ей делать, чтобы подготовиться к слиянию с Робом, не дожидаясь его указаний. Она отстранилась от его поцелуев и встала на колени, опершись руками на кровать и отчаянно надеясь, что ее не подведет раненое бедро.

— Что ты делаешь, девушка?

Она покосилась на него через плечо.

— Готовлюсь принять тебя. Я же видела, как это делают лошади.

Роб едва не расхохотался при виде такой наивности. Но мысль о возможности поднять ее юбку и въехать в ее блестящую щелку сзади лишила его дара речи. О, как ему хотелось схватить ее за бедра и приняться за работу, с размаху хлопая мошонкой по ее бедрам!

Но подобное обращение с девственницей было совершенно недопустимо. Не говоря уже о том, что прежде всего он хотел продемонстрировать Элспет свою нежность.

Роб лег на бок рядом с ней.

— Я бы не сказал, что, стоя в этой позе, ты мне не нравишься, но, видишь ли, люди не лошади.

Элспет опустилась на живот, подперев ладонью подбородок.