Жажда справедливости. Избранный - Кунцевич Алексей. Страница 55

—Вас, сир,— произнес Ипполит, протягивая Леонарду трубку,— господин барон хочет новость сообщить.

Через секунду Леонард говорил с Гебриелом:

—Где ты?

—Около магазина «Электроника». Свинцов только что вошел внутрь. Я жду его здесь,— ответил Гебриел.

—Сейчас мы будем. Паси его, только смотри, чтобы он не заметил,— сказал граф.— И умоляю тебя: дождись нас!

Гебриел помолчал, а потом вновь заговорил:

—С ним Морозов.

—Рыбак рыбака… Жди, мы сейчас будем.— Граф повесил трубку. После обратился к Виталию,— ты подожди дома.

—Нет, отец, я хочу идти с вами,— запротестовал тот.

—С нами ты не пойдешь,— сказал твердо Леонард,— спускайся и жди звонка.

Виталий ушел.

По магазину, торгующему всякой всячиной, ходила странная парочка: маленький бледный человек с причудливым шрамом на правой щеке и злыми маленькими глазками, одетый в старенькое пальтишко, и молодой высокий парень с прямым, довольно свежим шрамом, пересекавшим правую щеку. Эта парочка ходила бесцельно по магазину. Молодой человек интересовался всякой аппаратурой, а его спутник постоянно говорил ему что-то. И некоторые, проходившие мимо, слышали, как молодой человек отвечал с дрожью в голосе: «Да». Больше никаких слов он не говорил. Через некоторое время маленького человека с бледным лицом посетило некое беспокойство. Он стал беспокойно озираться по сторонам. Потом дернул парня за рукав и произнес:

—Убирайся отсюда через левую дверь. Я пойду через другую.

—Да,— ответил его спутник и направился к выходу, тогда как Осиел (а это был не кто иной, как он) подошел к правой двери и осторожно посмотрел поверх головы торгующей мороженом около выхода женщины. Не известно, разглядели ли что-нибудь глаза Свинцова, только после этого он противно причмокнул, отпугнув покупательницу, которая хотела приобрести пломбир. У той аппетит резко сменился тошнотой, и она торопливо покинула магазин. Свинцов вышел из магазина спустя несколько минут.

Выйдя на воздух, Николай Иванович понял, что так его беспокоит. Его трюк удался; Гебриел, который, видимо, следил за ними очень давно, двинулся за Морозовым, забыв про Осиела. И этого было вполне достаточно, чтобы Свинцов заметил барона. Гебриел повернулся, глаза его встретились с колючими глазками брата. Осиел поспешно отвернулся, пересек рынок и скрылся во дворе дома. Гебриел следовал за ним.

Свинцов, как заметил Гебриел, забежал в последний подъезд ближайшего высотного дома. Барон, не раздумывая, двинулся туда же.

Как только дверь захлопнулась за спиной Гебриела, барон увидел Свинцова, который стоял на последней ступеньке первого пролета. Глаза его горели красным светом.

—Вот мы и встретились, братец,— первым произнес Николай Иванович, доставая из кармана серебряный клинок.

—Зачем ты здесь?— спросил спокойно без тени эмоций Гебриел.

—А разве ты не в курсе?— Маленький рот Осиела растянулся в противной змеиной улыбке.— Я могу сообщить.

—Сделай одолжение.

—Мне нужна земная жизнь моего старшего братца, да и твоя не помешает для разнообразия. Ну, а еще я жажду познакомиться с избранным. Говорят, что он превосходит по мастерству даже Освальда.— С этими словами Осиел стал наступать.

—Горе тебе, ибо не ведаешь ты, что творишь.

Гебриел ничего не ответил, он просто вынул из своего кармана нож из платины с золотой рукояткой. Осиел как-то брезгливо окинул взглядом соперника, плюнул тому под ноги и сделал выпад, но не рассчитал своих возможностей. Гебриел кулаком врезал ему по челюсти, от чего та слетела с замков, а обладатель ее больно ударился правым боком о перила. Осиел отступил, Гебриел последовал за ним. Вдруг вся фигура Свинцова засветилась как бы изнутри, запахло озоном, между прутьями арматуры перил засверкали молнии, посыпались на пол искры. Барон вырвал ближайший прут и, размахнувшись, выбил из руки Свинцова раскалившийся до бела кинжал. Тот громко прогремел вниз и остался лежать на полу за спиною Гебриела. Свинцов понял, что приходит его второй конец. Он предпринял попытку проскочить под рукой Гебриела. Но барон был намного быстрее него. Он резко наклонился, и платиновое лезвие ножа, пропоров ветхую ткань пальто Свинцова, вошло в сердце. Пораженное тело дернулось. Свинцов из последних сил подпрыгнул, его руки вцепились в горло Гебриела. Барон выпустил нож, тот звякнул об пол. После обеими руками ухватился за концы прута и обернул его вокруг шеи Николая Ивановича. Свинцов слишком поздно среагировал, чтобы освободиться. Вместо этого он, видимо, решил за собою унести в могилу и барона, надавив тому на горло сильнее. Барон стал хрипеть. Но у него все же хватило сил завязать концы арматуры. Заскрежетал металл. Гебриел, сделав последнее усилие, затянул узел. Тело Свинцова обмякло. Руки беспомощно повисли.

Лицо посинело.

Гебриел вздохнул. Стояла тишина, как будто никого, кроме них здесь не было. Барон, наклонившись, подобрал свой нож, испачканный темной кровью Осиела, и шагнул к трупу маленького человека. Опустившись перед телом на колени, барон кончиком своего ножа, обмокнув его в кровь Свинцова, нарисовал на мертвом челе перевернутую пятиконечную звезду. И вдруг застыл, почувствовав около своего сердца холод. Холод превратился в жгучее пламя. Лицо барона исказила мука. Он повернулся и увидел за собой Морозова. Глаза того равнодушно смотрели в лицо Гебриела. Михаил напоминал человека, который читает книгу, думая о чем-то своем, и не вникает в смысл читаемого. Барон протянул руку к Морозову, но тот вогнал серебряный клинок Осиела по самую рукоять, пронзив сердце. Гебриел прислонился плечом к арматуре перил и выдохнул последний раз в этой жизни. Морозов не стал вынимать кинжал, а развернулся, но не ушел, услыхав голос Свинцова:

—Помоги.

Морозов с трудом мог понять слово; рот Осиела не закрывался.

Кинувшись к своему господину, Морозов ухватился за концы прута, пытаясь развязать узел. Осиел открыл глаза, в которых еле теплилась жизнь.

—Оставь,— приказал он Михаилу.— Наклонись поближе, я тебе хочу сказать…— Из-за вывихнутой Гебриелом челюсти лицо его дергалось, гримасы боли одна за другой пробегали по нему.

Морозов повиновался. Николай Иванович с не присущей покойникам силой, сжав ладонями его затылок, впился своими губами в рот парня. Михаил дернулся и широко раскрыл глаза. Он попытался отбиться, но Осиел был сильнее. Едкая жидкость, опалив горло Морозова, ворвалась в желудок. Сознание Михаила померкло. Лицо стало меняться и приобретать черты Свинцова. Пропал прямой шрам со щеки, превратившись в трезубец. Наконец живой и здоровый Осиел оторвался от уст тела, которое минуту назад принадлежало ему. Теперь на полу оказался лежать окровавленный труп молодого парня. Из раны в груди всё еще струилась кровь, горло было сдавлено завязанным в узел стальным прутом. Свинцов наклонился к телу Гебриела и, выдернув кинжал, легким, но точным, движением руки отсек голову. Потом спрятал кинжал в карман, повернулся и вышел.

Через полчаса, когда день уже померк и первый этаж предпоследнего подъезда погрузился во тьму, где-то наверху стукнула дверь квартиры, и кто-то стал спускаться вниз. Наконец женщина лет сорока ступила на площадку первого этажа. Она уже хотела ступить на первую ступень последнего пролета, как ее глаза, уже почти привыкшие к темноте, заметили тело, лежащее на пути.

—Вот пьянь!— нашаривая рукой на стене выключатель, произнесла женщина.

Щелкнуло, и площадка озарилась тусклым светом. Женщина сразу же забыла о цели своего выхода из квартиры, как только увидела всю картину. Она бледная прислонилась к стене, и из ее горла вырвался нечеловеческий, похожий на современную милицейскую сирену, вопль. Защелкали замки квартир на ближайших трех этажах,— вниз сбегались жители подъезда. Многие, закрыв рты, тут же покидали место драмы, спеша избавить свои желудки от ужина или остатков обеда. А первая свидетельница, уже покрасневшая от прилива крови к голове, низко наклонилась над бетонным полом. Ее тут же вырвало.