Демон острова Скаттери - Андерсон Пол Уильям. Страница 7

Он подумал, что сказал слишком много, и резко замолчал. Они уже достигли южной оконечности острова. Между ними и берегом реки простиралась гладь воды. Она что-то шептала, нежась в лучах заходящего солнца. Воздух уже становился свежим и сырым.

Бриджит перекрестилась и прошептала молитву. Затем она с вызовом спросила его:

— Если быть грабителем так выгодно, так почему же ты не станешь им? Почему ты стремишься торговать?

Он удивился, но ответил:

— Почему? Можно, конечно, отправиться в набег, если нужда погонит. Но что за удовольствие причинять горе людям, которые не сделали тебе ничего плохого? Мне нравится бывать в разных странах, беседовать с людьми. Грабителю это недоступно.

Бриджит бросила на него любопытный взгляд:

— Почему бы тебе не перейти в христианство?

— Нет. Я не предам Тора. Мы всегда заодно — я и Рыжебородый.

— Твой демон может гордиться тобой, — вспыхнула она и тихо добавила:

— Но я буду молиться за твоего сына.

Халдор пожал плечами:

— Да. Так ты можешь заслужить свободу. Если умилостивишь твоего бога.

— Рот его искривился. — Но не забывай, что ты должна есть. А может, ты ведьма, Бриджит? Я хотел расспросить тебя, а вместо этого выложил свою историю. Теперь твой черед. Скажи, кто ты, и я подумаю, что предложить тебе.

Успокоившись, она кивнула. Солнце превратило ее волосы в расплавленную бронзу. Она смотрела на воду, цветом напоминавшую янтарь. Помолчав, она заговорила мягко и медленно:

— Моя жизнь мало отличалась от твоей. Отец мой, Конейль Мак-Нейл, правил селением, которое вы сожгли. Мать моя была рабыней, но он хорошо относился к нам обеим. Когда мне исполнилось шесть лет, мать умерла в родах. На следующий год отец послал меня к тетке, аббатисе.

— Зачем? — удивился Халдор. — В Норвегии мы отдаем незаконнорожденных в обучение ремеслам, чтобы они были полезными семье. А здесь какая выгода?

Бриджит не отвечала. Лосось выпрыгнул из воды и, описав дугу, с плеском шлепнулся обратно. Наконец она сказала:

— Жена отца не могла простить моей матери того, что та не забывала старых богов. Мать, конечно, приняла христианство, но все же приносила жертвы им… — Девушка помолчала. — Отец разрешал ей. Боюсь, он тоже не был истинным христианином, и я молюсь за его душу и душу моей бедной матери. Она была темная женщина и не осмеливалась забыть старых богов… — Она несколько раз перекрестилась. — О Святая Мария и Святая Бригитта, благодарю вас за мое спасение…

— Так тебе нравится быть… монахиней? — тихо спросил Халдор.

— Да! — прошипела Бриджит. Она смотрела перед собой невидящими глазами. — Моя мать прислуживала отцу и его жене, а потом садилась в самом дальнем закутке, подальше от огня. И это та, которая любила его! А потом она умирала в холодной постели, а отец даже не пришел проведать ее — это ведь не пристало мужчине! Так стоит ли служить мужчинам?

— Но мужчина и женщина могут пройти по жизни, будучи друзьями… — Халдор с трудом произносил непривычные слова. Он хотел приручить девушку ради Ранульфа, а в глубине души понимал, что это нужно и ему самому. — Ты же умная девушка, — сказал он. — Неужели ты найдешь удовлетворение в бедности, покорности и восхвалении своего бога?

Она резко повернулась к нему. Взгляд ее стал осмысленным.

— Неужели ты, темный, заблудший человек, думаешь, что мы только молимся? Молитва для нас отдых, радость. Мы не бездельничаем. Мы трудимся, работаем в поле, на фермах, лечим больных… Как ты думаешь, где я обучилась искусству врачевания? Я изучала жития святых, мудрость древних… Но тебе это ничего не говорит, ведь ты же темный язычник. А когда наша аббатиса болела, я заменяла ее и управляла всем монастырем…

А потом пришли вы, убийцы, грабители, волки… вы убили всех… всех, кроме меня. О Боже, лучше бы я погибла с ними! Вы грабили, жгли, не оставляли камня на камне!.. Будьте вы прокляты! — Она вскинула руки к небу. Рот ее широко раскрылся, сверкнули белые зубы. — Верни его, чтобы оно пожрало этих зверей!

Бриджит была одержима ненавистью — Халдор видел это. Она не владела собой. Его соплеменницы в такой ярости мстили своим врагам, а потом гибли, как Брюнхильда или Гудрун. Но христианка Бриджит не могла творить зло, не дерзала покончить с собой.

Нет, Халдор не мог оставить ее в таком состоянии. Ранульф нуждается в ней. Он ударил ее по щеке, затем по другой. И еще раз. Пощечины звучали очень звонко. Голова ее моталась из стороны в сторону. Наконец крики прекратились, и она посмотрела на него огромными глазами.

— Ну, хватит! — приказал он. — Мы можем поговорить потом. А сейчас вернемся.

Бриджит молча поплелась за ним. Солнце уже почти скрылось.

В лагере Бриджит быстро отошла, как и ожидал Халдор. Она даже отдала через него распоряжение друзьям Ранульфа, которые должны были сидеть возле больного всю ночь.

— Если понадобится, сразу же зовите ее, — велел Халдор. — Она будет в моем шатре.

Один из юнцов ухмыльнулся:

— А если она понадобится лично мне, я могу вызвать ее?

Халдор рявкнул:

— Нет! Она заслужила почтение.

Никто из юношей больше не осмеливался отпускать шутки, по крайней мере, при Халдоре.

Шатер поддерживали шесты, украшенные вороньими головами. Он был достаточно высок, чтобы человек мог встать во весь рост. Там пахло кожей, жиром, дымом. По стенам плясали тени, которые отбрасывала лампа. На постель была брошена медвежья шкура, куда более теплая, чем шерстяные одеяла.

Халдор окинул долгим взглядом Бриджит.

— Если ты излечишь Ранульфа, — сказал он наконец, — я доставлю тебя домой к отцу и помогу ему заключить мир с норвежцами, чтобы он мог больше не бояться их.

— Это было бы хорошо, — прошептала она.

«Какая она сильная и красивая!» — подумал он и сказал грустно, чему и сам удивился:

— Если у тебя будет ребенок, я сделаю для него все.

Она не улыбнулась его словам, а только вздрогнула:

— Ты не оставишь меня в покое?

— Нет, — сознался он, желая быть честным. — Ты слишком красива. Я буду ласков с тобой, Бриджит.

Она отвернулась, но, несмотря на это, Халдор привлек ее к себе.

6

Серые сумерки опускались на Шеннон. Викинги должны были скоро вернуться. Бриджит сидела возле дверей в комнату Ранульфа, наслаждаясь последними мгновениями одиночества. Вдали дымились сожженные дома. Всего за несколько дней округа словно вымерла. Тех, кто пытался сопротивляться, безжалостно уничтожили. «Будьте вы прокляты навеки, подлые убийцы!» Вдали на реке девушка увидела корабли и вошла в комнату.

Несмотря на все ее усилия, здесь было сыро и холодно. Затхлый запах не удалось забить ароматом трав. Ранульф лежал спокойно в чистой постели. Глаза его были пусты.

— Они возвращаются, — сказала Бриджит. Теперь она уже знала несколько норвежских слов. Вскоре послышался скрежет днищ кораблей о прибрежные камни, хриплые крики. Ранульф отвернулся. — Война и грабежи — это еще не все, — добавила Бриджит. Юноша не ответил.

В дверях появился Халдор. Он смотрел на сына. Свет лампы золотил волосы Ранульфа и его бородку. Сейчас он казался совсем юным. Одежда Халдора пропахла дымом, сапоги заляпаны грязью. Он некоторое время стоял молча.

— Поправляется?

Бриджит кивнула:

— Сегодня он уже шевелил пальцами правой руки. Силы возвращаются к нему.

Плечи Халдора опустились, он помялся и полез в карман.

— Ты хорошо лечишь, женщина. — Что-то сверкнуло в руке. — Это тебе подарок от меня.

Бриджит отдернула руку. Золотой обруч! Она отвернулась, как будто его блеск жег глаза.

— Вы ограбили курган! — Она спрятала руки под передник. — Это золото древних богов Сидха, оно приносит несчастье!

— Чепуха! Всего лишь чья-то могила, — усмехнулся Халдор. — И никаких привидений там не было. В нашей стране такие же могилы. Возьми, это тебе за лечение.

Бриджит отскочила.

— Нет! Оно проклято древними богами. Я даже боюсь прикасаться к нему. Оно несет смерть и безумие.