Язык до Китежа доведет (СИ) - Хорунжий Дмитрий. Страница 49

— Княжий самогон? — Удивился я, — Это ещё что за чудо-напиток? Впервые слышу.

— Его из пророщенного ячменя и ржи выгоняют, а после того годами в бочках дубовых держат. Говорят, от этого он только дороже да вкуснее становится. Короче, смешалось тогда пиво с крепким пойлом, да в родник и стекло. Местному духу ручейному новая вода так по вкусу пришлась, что повелел он ей быть такой на веки вечные. До добра это не довело: не прошло и полугода, как спился он да помер. Но стали сюда со всех сторон люди-нелюди съезжаться, чтобы водички волшебной испить.

— История интересная. Поучительная. Но причём же тут козлёнок? — ­Непонимающе округлил глаза эльф.

— Да при том, петух меня забодай! — Отозвался Ваня, пряча ложку назад в сапог, — Кто воду эту чарочкой малой пробует, тому она здоровья да веселья прибавляет. А кто ковшом али кружкой пивной черпает, тот козёл козлом становится! И поверь мне, друг Мидавэль, на рогах отсюда уходили чаще, чем на копытах.

— Потому и Тракт далеко в сторону перенесли, — подтвердила Бася. — Чтобы путники неразумные судьбу ручейного не повторили. Под камнем сим его могилка спрятана.

— В моём мире о подобной луже тоже сказка имеется. Про сестрицу Алёнушку и братца Иванушку, — я вынул из рюкзака кружку, наполнил её, понюхал… и, ощутив приступ тошноты, выплеснул. Мне всё ещё аукалось вчерашнее «заливание горя».

— Так это не сказка, — Дурак мотнул густой гривой. — Они же у нас на Брутовом Хуторе жили. Летом в лес по ягоды пошли, и в самую жару на родничок набрели. Как Алёна брата не уговаривала — не пить, он не послушался.

— Представляю, что с бедным ребёнком от выпивки сделалось, — пробормотал эльф.

— Почему это с ребёнком, петух его забодай? Иванушке тогда семнадцатый годок шёл, а сестрице — восемнадцатый. Погодки они. Испил парнишка водички чародейской, и пошёл по лесу буянить. Побушевал, с деревьями пободался, песни срамные погорланил, да под кустом спать завалился. Как проспался, так снова к ручейку пополз. Хорошо хоть, сын купеческий мимо проезжал. Связал братца неразумного, и к сестрице доставил. Седмицу его потом в хлеву запертом держали, чтобы к ручью не сбежал. Сама Алёнка ни за что бы с братом-козлом не управилась, вот сын купеческий её себе в жёны и взял. Да только зря старались. Убёг-таки Иванушка. Убёг да и упился до смерти. Так что не сказка это, а самая суровая быль…

— Ну и дурак он был, сам свою жизнь загубил, — тихо проговорил я, но тут же спохватился.

Однако Ваня совершенно не обиделся.

— Дурак, — согласился он. — Прапрадед двоюродный. Алё­нушка бате моему — прабабка родная. Эх, забодай петух! Жаль, ни бочоночка, ни кувшинчика нету. Не мешало бы водички этой с собою прихватить.

— У меня есть, — я нашёл в рюкзаке и подал ему пустую тыквенную флягу, последнюю из трёх, подаренных Ягой… Точнее, Олей… Вот ведь, никак не привыкну. — А зачем она тебе?

— Надо. Есть у водицы этой редкая особенность, — Дурак погрузил водолейку в озерцо. — У любой отравы силу её отнимает. Можешь поганки с мухоморами жевать, головками гадючьими закусывать, а хлебнёшь её, и ничего тебе не будет. Потому и хочу набрать. Сердцем чую, в пути не раз нам пригодится. Петух бодай, да когда же она наполнится⁈ — Ваня ошарашено наблюдал, как быстро мелеет озерцо.

Наконец флягу заткнули пробкой и уложили в мой рюкзак.

— Снова это странное рычание, слышите? — Насторожила вдруг ушки Бася. — И намного ближе, чем вчера.

— Точно, — подтвердил эльф. — Ох, не нравится мне это!

— Да что вы там услыхали? — Возмутился Иван, прислушиваясь. — Тихо вокруг. Ну, птички поют, деревья скрипят. Ручеёк вон журчит. И всё!

— Поверь, Ванюша, нашему слуху доверять можно, — важно проговорила кошка. — Особенно ушам Мидавэля. Эльфы слышат как лист падает, как трава растёт, за то их остроухими и зовут. — Она дёрнула Ваню за штанину. — На ручки возьми, а? Иначе на Сене поеду, и ты этого себе никогда не простишь.

— Да ладно, пускай тащит свои молотки, а ты, кошатина, иди ко мне, — я присел, и Бася, ловко цепляясь коготками за кольчугу, вскарабкалась на плечо.

Солнце скрылось за облаками, и жара не донимала. Иван уверенно вёл нас по широкой, поросшей бурьяном просеке, что осталась со времён Самого Старого Навьего Тракта. Бася пыталась что-то рассказывать, но её быстро укачало, и она задремала, едва не свалившись на дорогу. Пришлось тащить под мышкой.

Часа через два тракт слился со Столичным Большаком. После тишины леса скрип телег, мычание волов и конское ржание, что навалилось на нас, попросту оглушало. Пыль, поднятая копытами и колёсами, забивала лёгкие, на зубах хрустел мелкий песок. К счастью, ближе к вечеру дорога опустела, и мы вздохнули свободнее.

— И на кой Черз я всё это тащу? — Дурак остановился и сбросил на землю торбу с кузнечным скарбом. — Может, кувалду выбросить? Тяжёлая, петух бодай!

— Не нужно, пригодится ещё, — ответил я. — Это ты просто устал. Меня, вон, кольчуга давно уже к земле тянет, еле ноги переставляю. Хорошо Мидавэлю. Он неутомимый.

Эльф повернул к нам своё аристократическое лицо, залитое потом, и криво усмехнулся.

— Неутомимый, говоришь? Да я давно уже о привале мечтаю, а вы всё идёте и идёте, словно заведённые. Скоро свалюсь и усну прямо посреди тракта.

— Ну, так давайте останавливаться на ночь, — Бася спрыгнула с меня. — Чур, я сплю с Мидей в шатре!

— Без проблем, — отозвались мы с Иваном. — Ночь тёплая, и под звёздами неплохо.

Однако, к великому кошачьему разочарованию, усталый эльф шатёр разбивать не стал. Он просто стащил с Тавии поклажу, отпустил её пастись, а сам расстелил под деревом плащ и ушёл в нирвану с лютней в руках. Ваня развалился под кустом ежевики. Большой молот он положил рядом, а котомку привычно подмостил под голову. Мне же хватило кучки опавшей прошлогодней листвы. После многочасовой прогулки она показалась мягче перины тётушки Луносветы.

Уже засыпая, я вдруг тоже различил далёкий звук, о котором говорили эльф с кошкой. Он и впрямь напоминал непрерывное рычание. Однако усталость взяла своё, погрузив меня в глубокий сон без сновидений.

Настало утро. Несмотря на ласковые солнечные лучи и весёлый щебет птиц, пробуждение вышло не из приятных.

Оказалось, что всё это долгое время меня попросту обманывали. Водили за нос. Дурачили.

А ведь я уже поверил, что попал в другой, сказочный мир!

Тут-то и вспомнилось обещание Муромского устроить мне участие в настоящей ролевой игре. Вот, значит, как он это провернул! Хорошо же ребята постарались!

Теперь понятно, почему уши «Мидавэля» не острые, а «Иван Дурак» выглядит так гротескно!

Это же просто ролевики, бывшие студенты дяди Миши!

Стоп… А как же волшебство? Как быть со всеми чудесами?

С этим сложнее, но всё тоже объяснимо. Должно быть, мне постоянно подмешивали какие-то препараты, а то и просто гипнотизировали, чтобы сказку сделать былью…

А может… Может, это испытание нового вида виртуальной реальности? Точно! Значит, меня попросту наняли в качестве подопытного кролика. Не зря же столько ­денег отвалили!

Впрочем, какая теперь разница?

Ну, спасибо, Михаил Семёнович! Удружили…

Я осознал вдруг, как сильно разочарован.

Баба Яга, Избушка на курьих ножках, вампиры, разбойники — всё казалось таким натуральным, живым, реальным и настоящим, словно меня действительно перенесли в Навью Республику, в чудесный Мир Света…

Нет, ну ведь взрослый же мужик, даже с высшим образованием, а поверил в сказку, как сопливый дошкольник!

И продолжал бы верить, упорно проходя навязанный мне квест, если бы случайно не углядел в густом малиннике машину «скорой помощи».

Обычный серый УАЗ-«буханку», с красными полосами и синей «звездой жизни» на боку.

Глава 14

Конечно, тут всё логично: наличие машины медподдержки на сложной ролевой игре — предосторожность вполне разумная. Здесь всегда нужно быть готовым к травмам и ранениям.