Пожиратели миров 6 (СИ) - Кири Кирико. Страница 46

Грог хмуро уставился себя под ноги, будто пытался пробуравить землю. Шагающий рядом с ним Зигфрид внимательно взглянул на него.

— Ты ведь с Альфы-три, верно?

— Да. Что там произошло?

— Я не знаю, — покачал он головой. — Это надо спрашивать самого Элиадираса.

Грог вздохнул и покачал головой.

— Ладно, не имеет значения.

— Грог? — негромко позвал Зигфрид.

Тот взглянул на своего товарища, после чего уверенным тоном произнёс:

— Всё в порядке. Просто спросил.

И больше он не поднимал эту тему. Зигфриду лишь оставалось догадываться, о чём думал его брат по оружию в тот момент.

К сожалению, установить двигатель оказалось отнюдь не так просто, как в ремонтном цеху. Об этом я сужу по времени, которое затрачивал я, и которое затрачивали механики, убирая повреждения, которые мы нередко получали при операциях. В конце концов, миссии проходили далеко не всегда так гладко, как хотелось бы. Где-то да и получишь шальную шрапнель или пулю.

Самым главным было в принципе уместить двигатель под корабль. Так как размеры так или иначе отличались, как и сам крепёж, пришлось попросту разбирать оба двигателя, чтобы силовой агрегат одного прикрепить к направляющим приводам другого, попутно снимая обшивку. Ради этого пришлось даже сверлить новые дыры в металле, для чего я заказал дрель со свёрлами для твёрдых металлов.

По итогу, после нескольких дней упорных замеров и сверления новый двигатель приобрёл привод. Я так понимаю, что на кораблях местных государств они были вообще стационарными без возможности крутиться. Да и сняли его вроде с какого-то корабля типа эсминца или даже лёгкого крейсера.

Вытирая пот со лба, я внимательно окинул его взглядом, после чего потребовалась помощь Грога и Зигфрида в костюмах, чтобы его поднять. Что выяснилось?

— Не подходит, — пробормотал я.

— В каком плане? — спросил Зигфрид.

— Мешает корпус, будет цепляться за борт, — постучал я по новому двигателю. — Ладно, ставьте обратно. Будем решать вопрос.

А решить его можно было разве что с пилой, главное сам силовой агрегат не повредить. А это ещё пара дней.

По итогу что-то я срезал, что-то подогнул, что-то приварил, а потом понял, что блок контроля, небольшая плата на самом двигателе, которая считывает показания и управляет тягами, попросту не подходит под наши разъёмы.

Вновь разбираем и смотрим, как нужную плату уносит мелочь, после чего гонимся за ней, обещая надавать под зад.

Мелкая залезла под фундамент в какую-то дыру, и я едва смог удержаться, чтобы не залить туда бетона и не решить раз и навсегда проблему с её вредительством. А ведь казалось, что всё уже налаживается.

Пришлось звать Марианетту и просить, чтобы она оттуда выманила ребёнка. Был вариант, сбросить мелочи на голову кирпич, едва та покажется на мягкий голос Марианетты, но меня отправили отдыхать.

— Уж закончил? — полюбопытствовала Катэрия, когда я вернулся.

— Только начал, — пробормотал я.

— У тебя всё получится, — похлопала она меня по плечу.

— Да. Если вперёд меня его не разберёт мелочь.

— Мне казалось, ты нашёл с ней общий язык.

— Мне тоже так казалось, но она, по-видимому, выучила новый.

Катэрия обняла меня со спины, потёршись своей щекой о мою, после чего негромко спросила:

— Повторим опыт?

— Смотря какой именно.

— Такой именно.

Она медленно начала утягивать меня в сторону постели.

Мы повторили опыт. И пусть я до последнего сомневался в том, стоит ли мне этим заниматься, всё же сдался под напором Катэрии, которая не говорила, предпочитая слова действиям. Хуже так или иначе уже не станет, а то мимолётное удовольствие… так или иначе никто и никогда не говорил, что удовольствие — это ересь. Было ересью переизбыток удовольствия, но, боюсь, на него ни у меня, ни у неё сил попросту не хватит.

Я действительно получал удовольствие. Удовольствие от касания с её нежной и гладкой кожей, от её светлых волос, кроме тех моментов, когда их не надо было доставать из сливной трубы и собирать по всей комнате, будто она линяла. Удовольствие от её внешности и от определённой власти над Катэрией, которая была действительно моей. Которую я мог подмять под себя, мог обнять, поцеловать, потрогать там, где никто и никогда бы не посмел её тронуть, а она бы и слова не сказала. И самое главное, от самого процесса.

Видеть и чувствовать, как ты погружаешься в неё, и ты становишься с человеком ближе, чем с кем-либо другим, не считая активной брони, — за такое сравнение она очень больно укусила меня за ухо, — её реакцию на это, сам процесс и конечный результат.

Катэрия сама иногда брала инициативу в свои руки, сама оказывалась сверху и двигалась до тех пор, пока её не сводили судороги и слёзы. И пусть всё выглядело так, будто ей неприятно, она никогда не была против.

И вскоре это стало действительно обычным действом между нами, когда хватало сил и желания заниматься сексом, хотя Катэрия упорно избегала этого слова, ограничиваясь «этим», «провести интересно время», «повторить опыт» и так далее.

Всё проходило по стандартному плану: лечь, целовать, заниматься сексом. Я смог по минутам высчитать, сколько на что требуется, и каждый раз это заканчивалось слезами и судорогами у Катэрии. Мне было интересно, что она испытывает, но единственное, чего я добился от неё, это ответа «мне было хорошо». Это даже сделало несколько ближе нас. По крайней мере, Катэрия начала делать мне завтрак наутро.

И я не буду отрицать, что в этом было что-то своё приятное, лежать вместе распаренными и уставшими после секса, прижимаясь друг к другу. Да и анатомию её я выучить успел за это время, рассмотрев с ног до головы. Катэрия даже перестала меня стесняться, выходя из душа и теперь не спеша укутываться в полотенце. Более того, мне казалось, что она иногда специально позирует передо мной, показывая все свои интимные части тела.

Но если с Катэрией всё продвигалось гладко, то с двигателем, который занимал мои мысли почти всё остальное время, было сложнее.

Плату так или иначе установить удалось, пусть и с некоторыми хитростями. По итогу двигатель действительно помещался, однако теперь на нём не было внешней обшивки, которая служила защитой внутренних деталей. Поэтому пришлось вновь вернуться к помощи Грога с Зигфриом, которые помогали подгибать листы металла, чтобы они полностью вошли на место. Попутно я снимал части со старого двигателя, чтобы заменить слишком громоздкие или ненужные компоненты.

По итогу двигатель с трудом встал на место. Выглядел он…

— Как у зеленокожих тварей, — пробормотал Грог.

— Тоже хотел это сказать, — согласился Зигфрид. — Несуразно, неаккуратно и будто вообще деталь не с этого корабля.

— Потому что деталь не с этого корабля, — ответил я, похлопав по нему. — Но стоит вроде прочно, и по идее, он должен двигаться, не цепляясь за корпус.

Нет, выглядел двигатель, конечно, слегка чуждо для этого корабля, однако он должен был заработать.

— Проверим? — предложил я.

— Можно проверить, — пожал плечами Грог.

— Тогда наблюдайте со стороны, я подниму его немного над землёй.

Уже и забыл, когда в последний раз сидел за креслом главного пилота. Однако руки сами задвигались, потянувшись к нужным кнопкам и тумблерам, после чего машина ожила. И поспешила выдать ошибки.

Точно, я же выдёргивал датчики…

Пришлось побегать по лагерю, чтобы поймать неугомонную мелочь, после чего запихнуть её, несмотря на сопротивления, в технический отсек, чтобы она присоединила всё обратно, так как я туда попросту не помещался, а снимать половину обшивки не горел желанием.

После этого красные и жёлтые надписи насчёт двигателя пропали, и началась калибровка, занявшая час. И лишь следом за этим я смог наконец поднять машину в воздух.

Управление, на удивление, было вновь отзывчивым. Автопилот тут же поспешил сообщить о готовности включиться надписью на экране. Всё работало в стандартном режиме, если не считать почти пустого боекомплекта и отсутствующих нижних турелей, которые надо было установить.