Сяо Тай и Жемчужина Дракона (СИ) - Хонихоев Виталий. Страница 14

— Ну… несмотря на вашу профессию… — отводил взгляд в сторону Ли Шан. Наступает молчание. Юиньтао сверлит Сяо Тай вопросительным взглядом, та в ответ пожимает плечами.

— Мою профессию? — переспрашивает она, не понимая, о чем он говорит. Какая у нее профессия? Приемная дочка? Разбойница? Кухонная работница? Или нет — ответственная за снабжение и прокорм нескольких тысяч луженных глоток на Горе Тянь Ша? Переговорщица от Братства? О! Она — дипломат, точно. Тем более и верительные грамоты есть — замотанная в кусочек шелка и спрятанная в глубине сумки золотая пайцза Седьмой Сестры, дающая ей все полномочия говорить от лица Братства Справедливости. Вот прямо ее голос — голос Братства и все тут. Так и Первый Брат сказал, правда кривился, словно два лимона прямо сырыми съел, но полномочия подтвердил, мол действительно, она может с генералом Лю Байгу союз заключить. Если сможет. Если не сможет, и генерал с нее кожу живьем снимет, то он, Первый Брат очень сильно переживать будет, может даже не поест один раз, пропустит прием пищи. Чашу вина за ее благополучное перерождение выпьет, палочку с благовонием зажжет, помолится… а вообще так ей и надо. Потому что ей не раз и не два сказали, что Братство с генералом на ножах после того случая, как они с его посланника кожу сняли и на барабан натянули, тот самый что у музыкантов ватаги Третьего Брата, большой и красный, с черепом на боку. Вот с тех самых пор и соревнуются Братство и генерал Лю — кто у кого больше кожи живьем снимет, не то в штуках, не то в квадратных ли, так сказать по общей площади. Пока выигрывает генерал Лю, у него как-то лучше получается разбойников ловить, да и палачи у него из «Тихих Криков», профессионалы, а в Братстве — любители. Вот сердце вырезать и сожрать — на это они горазды, а кожу живьем с человека снять — это уметь надо, да и муторно это. Так что — ступай, Седьмая Сестра, если убьют — можешь не возвращаться. Такое вот благословение от Первого Брата в дорожку.

— Интересно и что же меня выдало? — спрашивает она. Ей и в самом деле интересно. Она одета как девушка из зажиточной семьи, но вовсе не как аристократка. Скорее, как дочка богатого торговца, но не наследница семьи Вон Ми или уж тем более Клана Феникса. Темно-синее ханьфу, шелковый пояс, нижнее платье из легкой хлопковой ткани, скромные башмачки на ногах… пришлось с собой носить запасные, благо в «Персиковом Саду» были на любую ногу. Она сняла с пояса метательные дротики, чтобы не привлекать лишнего внимания и убрала в сумку прочие знаки статуса — пайцзу, подвеску от Первого Брата, подвеску от Главы Вон Ми, оставив только скромную нефритовую подвеску, подарок от Трех Богинь Персикового Сада.

Так что со стороны она выглядит ничем не отличающейся от таких же девушек в экипажах, которые путешествуют под охраной в большой город, чтобы потратить деньги своих родителей на наряды и косметику. И спутницы у нее… она оглядывается. Ну, хорошо, эта Юиньтао себя выдала взмахом меча, но уж Джиао то вне подозрений! Худая, бледная, не от мира сего — типичная Татьяна Ларина местечкового разлива, с учетом на специфику средневековой Хань. Я вам пишу, чего же боле… и все такое. Как говорит про нее Юиньтао — снулая рыбка. И где она прокололась?

— Кузен Тан Ми обратил внимания на вашу обувь. И на подвеску. — говорит Ли Шан, краснея: — а еще на то, как вы себя ведете. Он говорит, что ваше поведение выдает вас, в каком бы вы платье не были.

— Опять двадцать пять. Мое поведение. — вздыхает Сяо Тай: — вот снова. Шила в мешке не утаишь. Слишком дерзкая, глаза не прячу, говорю все в лицо, спину держу прямо, не привыкла кланяться, слова непонятные употребляю, умничаю часто и не по делу, мнение свое высказываю невпопад, что еще? Какие еще признаки во мне нашел твой кузен?

— Повелеваете мужчинами… — отводит глаза в сторону Ли Шан: — и статус вашей спутницы…

— Что⁈

— Так брат Тан Ми сказал. Вы властная, это сразу видно, так он говорит. И не боитесь. Значит вы выросли там, где у вас была власть над мужчинами, и вы уверены в ней. А еще у вас спутница — переодетая девушка, сама госпожа Номоки.

— Хм. Так вот как меня разоблачили. — поджимает губы Сяо Тай: — ну да ладно, чего уже скрывать, хреновый из меня шпион бы получился, скажем прямо. Притворяться у меня действительно получается не очень. Ну… и что мы теперь будем с этим делать? Теперь, когда господин Ли Шан знает мое истинное лицо?

— Я вас не осуждаю! — с пылом произносит Ли Шан: — кем вы бы ни были, юная госпожа, я все равно вас люблю. Пусть даже вам пришлось терпеть ласки чужих мужчин, и вы более не являетесь чистой и непорочной, но моя любовь выше и сильней всего этого! Я выкуплю вас у ваших хозяев, юная госпожа Тай! Вам нужно только дать согласие, и я начну собирать деньги и направлю людей для переговоров в «Персиковый Сад».

— Что⁈ — у Сяо Тай аж глаз задергался от такого.

— Господин Ли Шан считает вас проституткой. — с удовольствием припечатала Юиньтао: — какая прелесть. Давайте я его еще раз рубану?

Глава 8

— Хорошие башмачки. — сказала Сяо Тай, с удовлетворением разглядывая вышивку и проверяя подошву: — толстая подошва и войлочная стелька. Но легко сгибается и даже амортизирует при ходьбе. Прямо как кроссовки, ноге удобно. А можно подошву сделать убирающейся? Нет?

— Убирающаяся подошва. Юной госпоже нужно не к сапожникам, а к часовщикам, они механизмы разные делают. Старый Ву никогда не слышал про подошву, которая бы убиралась по нажатию кнопки или рычага. Это ж придется целый механизм встраивать… и зачем? — задается вопросом седой сапожник в кожаном фартуке, оглаживая свою бороду: — ежели нужно босиком по траве пробежать, так проще скинуть с ног башмачки и в сторону положить. Но не бросить друг на друга, а положить. А когда вы их не носите, то лучше тканью мягкой изнутри набить, или бумагой использованной, скомкать и набить, но сперва стельки вынуть и положить на солнышко просушиться. Потому как первый враг обуви — это сырость. На этой модели подошва толстая, да и верх кожаный, с вставками из ткани для облегчения общего веса, так что можно смело хоть по траве, хоть по лесу ходить. Как и просила юная госпожа — не для паркетных полов, а башмачки-вездеходы. Вы в них и в пир и в мир, везде можете. Не порвутся, не износятся, а ежели госпожа кого пнуть захочет — то в носок у нас металлическая вставка изнутри встроена. Пинайте на здоровье.

— Жалко. — она разглядывает башмачок и так и эдак: — беру, конечно. Но с моими причудами недолго они на мне продержатся. И вышивка минималистическая, козявка какая-то сбоку и все.

— Это не козявка. — обиженно гудит мастер: — сами вы козявка, юная госпожа, а это — Дракон!

— Уу… маленький какой-то. И на червяка похожий… — говорит Сяо Тай, критически разглядывая «дракона», вышитого на башмачке.

— Авторское виденье. — пожимает плечами мастер: — самих драконов почитай две сотни лет никто не видел. Говорят последние вымерли, когда Темная Госпожа изволила их гнездо разорить, чтобы Жемчужину рода оттуда достать.

— Жемчужину рода? — поднимает бровь Сяо Тай: — интересно…

— Правда? — обрадованно улыбается мастер и машет куда-то назад, в мастерскую: — эй там! А ну принесите нам чаю! Юная госпожа изволит башмачки Чань Суна купить!

— Правда что ли⁈ — в дверь просовывается голова с взъерошенными волосами, торчащими во все стороны: — Ого! А я думала, что старший брат никогда свой товар не продаст. Сейчас! — голова исчезает. Слышится грохот, словно кто-то уронил поднос или целый чайник. Мастер сапожник только морщится.

— Непутевая она. — говорит он: — вот непутевая и все тут. Матушка ее покойная говорила, что хорошая невеста выйдет, а она такую вышивку может делать, что закачаешься. Но на язык острая без меры и когда начинает суетиться — так все из рук валится. Прямо не человек, а катастрофа. А вы присаживайтесь, уважаемая госпожа, чай сейчас будет. Я же вижу, что вы не из простых, вон и охрана у вас из Золотых Карпов.